— Тихо, — прошептал Грим, остановив жестом остальных, после чего указал куда-то вперед, в чащу.
Шамуэй присмотрелся и заметил среди зарослей высокую фигуру, стоящую на четырех лапах. Похоже, это был олень. Если Грим или Хосе смогут его подстрелить — им хватит мяса, чтобы накормить сегодня все шестнадцать голодных ртов. Что и говорить, в такой большой компании еда уходила крайне быстро.
Место, в котором они находились, называлось заказником Уинслоу. Шамуэй не знал точно, кого или что тут берегли природоохранные компании, но даже если это были олени — его это не сильно расстраивало. С таким сокращением населения, вымирающие виды скоро перестанут быть таковыми. Ходячие были куда менее опасными хищниками, чем настоящие люди.
Грим выстрелил. Через секунду его примеру последовал Хосе. Шамуэй увидел, как фигура дернулась, но не упала, поэтому, на всякий случай, поддержал их огнем. Его кольт стрелял, как пушка, так что действовать надо было быстро — скоро сюда стекутся все ходячие, которые топчут влажную почву этого заказника.
Грим и Хосе ушли вперед за добычей, шериф же не тронулся с места, пока Рэд и Мерфи, с их вечно приторно-кислыми физиономиями, не оказались спиной к нему. Когда он целился в оленя, то буквально кожей чувствовал, как эти двое хотели его придушить цепями от наручников. Но им это не удастся, нет. Он всегда был начеку.
Шамуэй услышал крик, затем еще один выстрел. Вся троица ускорилась. Шериф увидел, что под оленем лежал придавленный тушей ходячий. Он не шевелился, похоже, последний выстрел предназначался именно ему.
— Проклятье, тварь гнойная, сука, — из Грима лился обильный поток ругательств, — Олень упал прямо на него. Не заметили.
— Блять, блять, блять, — в панике повторял Хосе, рассматривая укус на своей руке, после чего перевел взгляд на Грима, — Мужик, ты только не горячись, разберемся потом, давай? Ладно?
— В смысле разберемся потом? — спросил Шамуэй.
— Нет, брат, в лагерь, — Грим вскинул винтовку, — да к детям, — он отрицательно мотнул головой и быстро выдохнул, — Нет, это твоя конечная, амиго.
— Гри…
После выстрела Хосе резко откинулся назад, упав прямо, практически сложив руки по швам, как оловянный солдатик. Рэд и Мерфи охнули и отшатнулись от байкера. Шамуэй держал револьвер наготове.
— Ты нахрена это сделал? — удивленно спросил шериф.
— Ребят, вы совсем что ли тю-тю?! — ответил Грим вопросом на вопрос, постучав себя кулаком по голове, — Про их укусы не знаете?
— Знаем, но это не повод сразу брать и валить его! — возмутился Мерфи, — Блин, мужик, а если бы это был ты?
— Пустил бы себе пулю в голову. Ну вы даете, как будто первый раз.
— Его в руку укусили, — заметил Шамуэй, — можно было попробовать ампутировать. Ты что же, не слышал, что иногда это помогает?
Грима это явно озадачило. Похоже, в первый месяц он ни разу не видел, чтобы кто-то пытался таким образом остановить инфекцию. Как и семья Давида, как и Хосе, к его большому несчастью.
— Ну, — Грим беззаботно пожал плечами и поджал губы, — Что поделать. Буду знать.
— Тебе что, совсем на него насрать? — не понимая, в чем подвох, спросил его Мерфи.
Шамуэй этого тоже не понимал. И насторожился. Джаха предостерег его от приставаний к Гриму и расспросов о его криминальном прошлом. Телониус, похоже, нутром чуял, что если бы такая беседа состоялась, то либо Шамуэй сейчас был бы таким же трупом, как и Хосе, либо в наручниках сидели бы уже трое. Он поругал себя за невнимательность, за то, что сосредоточил внимание на тех, кто уже был пойман с поличным. Грим оказался не просто проблемным парнем, байкер был по-настоящему гнилым. Даже Рэд, в его представлении, не смог бы вот так запросто убить кого-то. Шамуэй быстро прогнал эти мысли. Они все были преступниками, и в его правосудии мера будет одинаковой для всех.
— Парни, да расслабьтесь вы, — махнул рукой Грим, — вам всем было на него насрать. От этого придурка были одни проблемы. И смотрите, теперь у нас и олень есть, и на один голодный рот меньше. Сплошь везение.
— Да ты… — с отвращением начал что-то говорить Мерфи.
— Эй-эй-эй, цыц, — тут же заткнул его бородач, чуть ли не ткнув пальцем в губы, — Давай-ка без лишних осуждений. Шамуэй, я бы на твоем месте и от них избавился. Бах, бах — и можешь спать с двумя закрытыми глазами.
— Прекрати это, — предостерег его шериф.
— О, похоже, мы с вами больше не отличные друзья, — фыркнул Грим, — Ну и ладно. Обойдусь. «Спасибо, что выследил и убил оленя, Грим. Спасибо, что помог накормить наших детишек, Грим», — передразнил он голос Джона, — Пусть сами тащат тушу в лагерь. Хоть какая-то он них польза будет.
— Делайте, как он сказал, — расслабив хватку на револьвере и опустив его на уровень пояса, сказал шериф.
— И как мы его поднимем с такими руками? — поинтересовался Рэд, — может, ты нас…
— Плохая попытка, уголовничек. Волочите его по земле, с вас не убудет.
Идея оказалась не самой удачной, процесс продвигался медленно, поэтому в какой-то момент Шамуэй не выдержал натужного сопения и хрипов заключенных и помог закинуть тушу оленя им на плечи, после чего дело пошло куда быстрее.
Всю дорогу он не отрывал взгляд от шедшего впереди Грима. Еще один преступник в их рядах. Еще один убийца. Гордый, плюющий на закон, решивший, что теперь ему все дозволено. Ублюдок посмел хладнокровно казнить человека прямо перед ним — шерифом!
Ярость нарастала в Шамуэе с каждым шагом. Он представил себе, как они вернутся в лагерь. Он будет предъявлять ему обвинения, потребует изолировать его, как остальных. Представил, как Грим будет беззаботно оправдываться, сетовать на укус Хосе, на незнание, станет давить на то, что он полезен группе. Представил, как эти зажравшиеся свиньи в очередной раз его не послушают, а проклятый моралист Джаха или эта настойчивая сука докторша опять всех успокоят, урезонят и выставят Шамуэя каким-то психом.
— Ебаные святоши, — прошипел он.
— Чего? — не расслышав, спросил его Мерфи.
«Давай без лишних осуждений», — звучал у него в голове голос Грима, — «Бах, бах — и можешь спать с закрытыми глазами». Да, он будет.
— Запомни этот момент, Мерфи, — медленно, с угрозой в голосе, произнес Шамуэй, — Хорошенько запомни. И вспоминай каждый раз, когда решишься на какую-нибудь глупость.
Он остановился, вскинул револьвер, хорошенько прицелился и нажал на спусковой крючок. Пуля вошла в спину Грима, на вылете разорвав ему грудную клетку. Байкер опустился на колени и сразу же уткнулся лицом в землю. Шамуэй не стал пускать вторую пулю ему в голову. Пускай встанет и подумает над своими ошибками.
***
Ночью пятнадцатого сентября группа, наконец, достигла агломерации Атлантик-Сити. Какое-то время они спорили, где именно была организована безопасная зона — в самом городе или международном аэропорту, который был в его черте. К единому мнению прийти так и не удалось, поэтому окончательным аргументом стало расстояние — десять миль до аэропорта против шести до города.
Раньше Уэллс частенько ездил в Атлантик-Сити вместе с Кларк по выходным. По сравнению с Филадельфией, это был маленький город, тонкой линией растянувшийся вдоль побережья. И, несмотря на то, что там жило порядка тридцати-сорока тысяч людей, из-за большого количества приезжих в городе всегда кипела жизнь — дневная и ночная. По крайней мере, так было до всего этого. Уэллс представлял в своем воображении огни прожекторов, шум прибоя, гомон и смех людей. Ему страшно было разочароваться. Парню очень не хотелось обнаружить по прибытии еще одни руины. И причины для беспокойства были — по дороге им несколько раз попадались крупные скопления ходячих, никакого света со стороны города они не заметили, радио тоже молчало, хотя военные могли себе позволить экстренное оповещение. А самое главное — пробки на дорогах были как в сторону города, так и обратно.
Притушив свет фар, колонна медленно продвигалась по обочине. Уэллс старался не смотреть в окна, потому что часто к машинам подбредали ходячие и начинали прислоняться к окнам, пытаясь сквозь стекло укусить тех, кто был по ту сторону. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как все это началось, но Уэллса по прежнему сковывал ужас, когда он смотрел в эти мертвые, пустые лица. Сидевшая рядом с ним Кларк иногда разглядывала их с каким-то странным любопытством, словно пыталась уловить в ходячих что-то, что было скрыто от глаз. Уэллс ее понимал. Девушка хотела понять, осталось ли в них хоть что-то, действительно ли она застрелила собственного отца или это была лишь его злобная подделка? В какой-то момент, она повернулась и посмотрела на Уэллса. В салоне машины было темно, он едва мог видеть контуры ее лица, блеск глаз и губ, но он знал, что при свете дня перед ним предстал бы измученный, давно не видевший крепкого сна, человек.
