— Тоже бьешь своих детей? — с сомнением в голосе произнес Мерфи.

— Нет, блин, сколько мне, по-твоему, лет? — она усмехнулась, — Просто бухала, творила всякую херню, трахалась с кем попало. И все они были говнюками. В итоге сбежала из дома, чтобы начать новую жизнь.

— И как?

— В целом, начало получаться, — пожав плечами, ответила Лора, — года четыре жила себе спокойно.

— А потом?

— Потом я решила получить права, но когда пошла подавать документы — меня там попытались сожрать нахер. Просто охуеть, — она покачала головой и вдруг встрепенулась, — О!

Резко дернув руками, она потянула удочку на себя, вытащив из воды барахтающуюся рыбу.

— Ух ты, — сказал Джон, разглядывая добычу.

Рыба имела интересный окрас — множество сине-желтых пятнышек и оранжевое брюхо. Лора аккуратно сняла ее с крючка и бросила в ведро с водой, насадила новую наживку и опять забросила удочку.

— И как зовут красавца?

— Голец, вроде, — она заметила, что Джон продолжает смотреть на ведро, где теперь плавала рыба, — Что?

— Он просто яркий такой, как будто ядовитый… его есть-то можно?

— Можно, — успокоила его Лора, — Надеюсь только, что они не жрут ходячих, которые сваливаются в реку.

— Да твою ж мать, — скривился Мерфи, — я ж теперь его съесть не смогу.

— Дело твое, мне больше достанется.

Около часа они сидели молча. За это время Лора наловила еще шесть гольцов, Мерфи же успокаивал себя тем, что один — это лучше, чем ничего. Он то и дело поглядывал на сидевшего на противоположном берегу Шамуэя и ждал, пока тот отвлечется на Рэда, но шериф словно чувствовал подвох. И был в этом прав.

— Кстати, я тоже сбежал из дома, — сказал Джон.

— Ты сейчас серьезно или просто хочешь мне понравиться? — приподняв бровь, спросила Лора.

— Нууу, — протянул Мерфи и, сделав вид, что задумался, покачался на стуле из стороны в сторону, — Нет, я правда сбежал.

— Сплошь и рядом трудные дети, — вновь вернувшись к наблюдению за поплавком, произнесла Лора, — И как так вышло?

— Понял, что ничего не добьюсь с такими людьми. Моя мать была сущим кошмаром. Она, конечно, любила меня, но знаешь… практически все матери любят своих детей, это не открытие. Просто, ей почему-то не нравилось все, за что я брался.

Появляется у меня, скажем, тяга к музыке — ее ответ «нет». Искусство — нет. Высшее образование — дорого, твой отец неудачник, так что нет. Займись лучше чем-нибудь полезным. Вот и как я должен был понять, что есть «полезно»? Два флегматичных родителя, которые ни в чем тебя не поощряют — это, я скажу тебе, может быть хуже алкаша, который тебя бьет.

— Ой, да иди ты в жопу, Мерфи, — с иронией бросила Лора, — Нашел с чем сравнивать.

— Ну извини, — подняв одну руку в сдающемся жесте, сказал Джон, — В шестнадцать мне это казалось катастрофой.

— И как, расправил атлант плечи? Кем ты стал-то в итоге?

Мерфи задумался. В действительности, кем же он мог называться? Фальшивый бизнесмен, фальшивый воспитатель, фальшивый врач, фальшивый букмекер, да даже вором он был и то не настоящим. Но он не мог представиться простым обманщиком. Это звучало… пусто. Он не чувствовал себя таким.

— Попробуй загадать, кем ты меня представляешь, — сказал вдруг Джон.

— Допустим, загадала, — задумавшись, кивнула Лора.

— Ты угадала.

— Но ты даже не слышал мой вариант, — удивилась она.

— Мне и не надо. Можешь придумать что-то еще. Скорее всего, я был ими всеми.

— Впечатляет, — признала Лора и облокотилась на спинку раскладного стула, — Знаешь, мне будет этого не хватать.

— В смысле? — не понял Джон.

— Нормальных разговоров, — произнесла она, — Посмотри на них, — Лора кивнула на другой берег, где туда-сюда сновали по лагерю люди, — Кто-то из них наверняка скоро погибнет. Кто-то продержится долго. Я не верю, что дела пойдут на лад, так что… Вот такие разговоры скоро перестанут иметь смысл, как та жизнь, которой мы жили.

— К чему ты клонишь? — спросил ее Мерфи.

— Мы оглянуться не успеем, как все наши разговоры будут о еде. О том, где и что добыть. Я не хочу так жить, — она понурила голову и медленно провела ладонью по лицу, — Хочу найти место, где можно будет вести себя, как человек, а не животное.

— А чем Атлантик-Сити не вариант?

— Черт, ты видел, что эти ублюдки сотворили с Фили? Это ж пиздец. И такие же ебанутые люди сидят в твоем Атлантик-Сити. Нет, на военных я полагаться точно не буду.

— Значит, ты сваливаешь?

— Поеду в столицу. Если что-то и могло уцелеть, так это там.

Джону было грустно это слышать. Надо признать, Лора ему нравилась. Она не была похожа на большинство из группы — не запуганная, не обреченная, целеустремленная. Он был бы рад составить ей компанию по пути в Вашингтон, но, к сожалению, шесть пуль калибра 357 Магнум не оставляли ему пространства для выбора.

Они просидели еще пару часов, наловив достаточно рыбы, чтобы не бедствовать какое-то время. Лора рассказывала о своей жизни после побега из дома, о всех трудностях и радостных моментах, которые случались с ней до конца света. Джон ответил взаимностью, заставив ее увлеченно слушать самые приукрашенные и неправдоподобные истории из его репертуара. Еще никогда они не звучали так правдиво.

Когда они собрались возвращаться и начали складывать удочки, Мерфи в очередной раз бросил взгляд на противоположный берег. Шамуэй и Рэд ругались. Джаха и Эбигейл пытались их успокоить. Джон улыбнулся и едва заметными движением снял крючок с лески, положив его в карман.

***

Лора ушла от них в тот же вечер, как только они съели приготовленную на ужин рыбу. К облегчению многих, она не попросила машину, ведь из-за этого мог разгореться настоящий спор, а зная тягу девушки угрожать всем автоматом, ничем хорошим это бы не кончилось. Как оказалось, сделала это Лора не по доброте душевной, она просто не умела водить. Попрощались холодно, со своей группой она и раньше была постольку поскольку, а из новообретенных знакомых контактировала только с Мерфи. Шамуэй это приметил и опасался, что девушка поможет Джону сбежать, но Лора просто ушла. Теперь шерифу стало гораздо спокойнее — круг людей, за которыми нужно было смотреть в оба глаза, вновь сузился до Рэда и Мерфи. Шло время, и многие стали против такого отношения к заключенным. Некоторые сетовали на то, что те могли бы принести больше пользы без наручников. Кто-то говорил, что закованные они не смогут в случае чего защититься от ходячих. Больше всего Шамуэя смешило, когда люди вдруг заявляли, что то, что эти двое сделали в прошлом уже не важно. Тогда он напоминал им… напоминал, что они сделали.

Сами уголовники тоже жаловались на якобы отекшие и натертые руки, но Шамуэй понимал, что это все просто их уловки. Не следи он за ними круглые сутки, Мерфи бы уже давно нашел способ избавиться от оков и сбежать. Но этого не будет, пока он жив. Шерифу лишь хотелось поскорее добраться до безопасной зоны, где заключенных определят в камеру, а уж он позаботится, чтобы они там и остались. Иногда Шамуэй ловил себя на мысли, что не представляет, что он будет делать потом, когда выполнит свой долг. Джаха говорил ему, что его возня с преступниками стала нездоровой, навязчивой идеей, но что этот политикан, всю жизнь смотревший только на добропорядочных граждан да на бумажки у себя на столе, мог знать об этом? Разве видел он, как эти ублюдки убили Маккуори? Разве это он остановил Рэда, когда тот пытался порезать Кларк и ее друзей? Кларк… Когда кому-то вновь приспичивало поспорить о судьбе «несчастных узников», Шамуэй каждый раз надеялся на поддержку девушки, ведь кто, как не она, натерпелась от одного из них. Но та пребывала в апатии с тех пор, как они покинули Бриджтон. Финн Коллинз — парень, которого Рэд тогда хорошенько избил, оказался тем еще тюфяком, который был готов прощать всех и каждого. Его девушка казалась куда разумнее, но и она не слишком-то рьяно вставала на сторону Шамуэя. Ему казалось, что Рейвен, как и другие, будто бы его побаивается. Какая глупость… С чего бы им?