– Скоро начнется…

– Начнется? – вспыхивает старик, точно его ужалило, и седая борода трясется сильнее. – Чему начинаться-то? Еще, может, ничего и не будет.

– Ну, уж будет-то – будет наверное.

– Та-ак!.. А дозвольте спросить, – говорит он уже с плохо сдерживаемым гневом, – нешто можно вам власть Господню узнать? Кому это Господь батюшка откроет? Или уж так надо думать, что Господь с вами о своем деле совет держал?..

– Велико дело Господне!.. – как-то «вообще», грудным басом, произносит великан, глядя в сторону. – Было, положим, в пятьдесят первом году. Я мальчишком был малыем, а помню. Так будто затемнало, даже петухи стали кричать, испужалась всякая тварь. Ну, только что действительно тогда никто вперед не упреждал. Оно и того… оно и опять отъявилось. А теперь, вишь ты… Конечно, что… затеи все.

– Д-да! – отчеканивает старец решительно и зло. – Власть господнюю не узнать вам, это уж вы оставьте!.. Дуракам говорите, пожалуйста! «Затмение, планета!» Так вот по-вашему и будет…

Он смотрит на берег, где устроены балаганы, искоса и сердито. Однако, когда я направляюсь туда, оба они следуют за мною, хотя и небрежно, очевидно, только со злою целью: посмотреть на глупых людей, которые верят пустякам… А может быть, при случае… Впрочем, команда полицейских поднялась уже вся, человек десять. Они отряхнулись от сырости, откашливаются и оправляются, смыкаясь около батареи неведомых инструментов, покрытых холодною росой.

– Осади! Отдай назад! Осади! – произносят они дружно; голоса их, еще отсыревшие и несколько хриплые, звучат тем не менее очень внушительно.

Бородатый мещанин коротко, но очень образно описывает полное солнечное затмение, которое наблюдалось на нашей планете 28 июля 1851 г. Началось оно на западном побережье Канады, дальше полоса полного солнечного затмения прошла через Данию, Швецию, Польшу, большую часть современной Калининградской области, Беларусь, Украину, черноморское побережье России и закончилось на территории стран Северного Кавказа (современных Грузии, Армении, Азербайджана). Это затмение примечательно тем, что в Кенигсбергской обсерватории местный наблюдатель и дагеротипист (дагеротипия – фотографический процесс, основанный на светочувствительности йодистого серебра) по фамилии Берковский впервые в истории человечества получил снимок внешних слоев атмосферы Солнца – солнечной короны. Вообще же в XIX в. в период с 1801 по 1900 г. состоялось 242 солнечных затмения, из которых 63 были полными.

Солнце – звезда, благодаря которой существует жизнь на Земле. Без солнечного света и тепла не смогли бы существовать ни животные, ни растения, ни люди. Но глядеть на солнце невооруженным глазом (а уж тем более через оптические приборы – очки, бинокли, зрительные трубы, телескопы) категорически нельзя! Такое неосмотрительное поведение может привести к ожогу сетчатки глаза и даже к полной слепоте. Нельзя глядеть «просто так» и на солнце во время солнечного затмения до тех пор, пока оно не вошло в свою полную фазу. Для того чтобы ослабить поток солнечной энергии и защитить глаза, наблюдатели и используют разные защитные средства, иногда «подручные» – покрытые желатином стекла относятся именно к таким. Однако ни солнечные очки, ни дымчатое стекло, ни проявленная фотопленка, ни стекло с желатином, которые вроде бы ослабляют свет, идущий от солнца, защитить глаза не в состоянии. Причина в том, что ими ослабляется только видимый свет, а от нашей звезды идет излучение во всем диапазоне длин волн, большая часть которых невидима для глаза, а невидимый глазу солнечный свет (ультрафиолетовые и инфракрасные лучи) точно также вреден для наших органов зрения, как и видимый.

К балаганам подходят еще солдаты. Они уставляют ружья в козлы и располагаются у входа за ограду. Другая полурота марширует с барабанным боем и останавливается на берегу.

– Солдаты пришли, – шепчут в толпе, которая теперь лепится по бокам холмика, заглядывая за ограду. Мальчишки шныряют в разных направлениях с беспечными, но заинтересованными лицами. Какой-то общительный немолодой господин раздает желающим стеклышки, смазанные желатином (увы! оказавшиеся негодными). В училище, служащем временным приютом для приезжих ученых, открывается окно верхнего этажа, и в нем появляется длинная трубка, нацелившаяся на небо… «Астроломы» проходят один за другим к балагану. Старик немец несет инструменты, с угрюмым и недовольным видом поглядывая на облака. Он ни разу не взглянул на толпу… Он приехал издалека нарочно для этого утра, и вот бестолковый русский туман грозит отнять у него ученую жатву. Профессор недовольно ворчит, пока его умные глаза пытливо пробегают по небу.

Впрочем, облака редеют, ветер все гонит их с севера: нижние слои по-прежнему почти неподвижно лежат на горизонте, но второй слой двигается теперь быстрее, расширяя все более и более просветы. Кое-где уже синеет лазурь. Клочки ночного тумана проносятся реже и видимо тают. Солнце ныряет, то появляясь в вышине, то прячась.

Трубы установлены, с балаганов сняты брезенты, ученые пробуют аппараты. Лица их проясняются вместе с небом. Холодная уверенность этих приготовлений, видимо, импонирует толпе.

– Гляди-ко, батюшки, сама вертится!.. – раздается вдруг удивленный голос.

Действительно, большая черная труба с часовым механизмом, пущенным в ход, начинает заметно поворачиваться на своих странных ногах, точно невиданное животное из металла, пробужденное от долгого сна. Ее останавливают после пробы, направляют на солнце и опять пускают в ход. Теперь она автоматически идет по кругу, тихо, внимательно, зорко следя за солнцем в его обычном мглистом пути. Клапаны сами открываются и закрываются, зияя матово-черными краями. Немец опять говорит что-то быстро, ворчливо и непонятно, будто читает лекцию или произносит заклинания.

Толпа удивленно стихает.

Все мы знаем, что Земля вращается вокруг своей оси. Обычно мы не замечаем это движение, однако астрономам приходится учитывать его для того, чтобы удерживать наблюдаемый объект в поле зрения телескопа. В противном случае вместо точки-звезды, например, на фотографии получится черточка или даже окружность – в зависимости от области неба, которую фотографируют, и времени экспозиции. Также небесное тело и вовсе может покинуть поле зрения телескопа. Для того чтобы компенсировать вращение Земли и удерживать в поле зрения одну и ту же точку неба, достаточно вращать прибор вокруг одной оси со скоростью 1 оборот за 23 часа 56 минут 4 секунды (звездные сутки). Для этого телескопы устанавливают на поворотные опоры – монтировки. Вращение телескопа осуществляется с помощью часового механизма или электродвигателя с редуктором.

Минутная тишина. Вдруг раздается звонкий удар маятника метронома, отбивающего секунды.

Часы бьют. Должно, шесть часов.

– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, – нет, не часы… Что такое?!

– Началось!.. – догадывается кто-то в толпе, видя, что астрономы припали к трубам.

– Вот те и началось, ничего нету, – небрежно и уверенно произносит вдруг в задних рядах голос старого скептика, которого я видел на мосту.

Я вынимаю свое стекло с самодельною ручкой. Оно производит некоторую ироническую сенсацию, так как бумагу, которой оно обклеено, я прилепил к ручке сургучом.

– Вот так машина! – говорит кто-то из моих соседей. – За семью печатями…