*****
Еще несколько пролетов вниз, и казалось, что его увели в недра земли, далеко-далеко под кору. Стены очень слабо подсвечивались какими-то странными узкими и закрученными в слабую спираль лампами. Они были попросту ввинчены в стены и, чуть извиваясь, вытягивали свои тонкие «щупальца» к потолку, разливая голубоватый свет. Освещение, скорее всего, было не для лучшего обзора, а для какой-то непонятной Руперту красоты или антуража. Воздух был спертым и горячим. Парень сразу покрылся испариной, мелкие капли пота блестели на его лбу и красных щеках. Откуда-то издали, в конце длинного и узкого – видимо под стать лампам – коридора, лилась знакомая мелодия. Кажется, Моцарт. Протяжная, грустная и в то же время заставляющая душу стремиться куда-то ввысь, торжествуя в своей печальной и мрачной манере.
– Вовремя, – пробасил лысый качок по правую руку от Руперта. – Как раз на перекус…
– Или первое блюдо.
Оба мордоворота, впрочем, не были рады и просто констатировали факт, нежели запугивали юношу в праздном желании увидеть его трясущиеся коленки. Сам Руперт медленно плелся, пытаясь понять, есть ли отсюда еще хоть какой-то выход, или же та широкая лестница с высокими ступенями являлась единственным путем наверх. Собственное положение и негнущиеся ноги после встречи со странной женщиной из клана…как его…Фиррор, пугало куда меньше, нежели ее туманные слова, сказанные своему главе по телефону. «Круговую». Что это? То самое «место», про которое говорил Томми на входе в резиденцию? Однако с первых секунд знакомства с людьми этого клана было ясно, что не стоит ждать ничего хорошего. То, что Руп слышал на первом этаже неприметного здания, после того, как вышел из кабинета Евы, наводило леденящий ужас, заставляющий дрожать каждую клетку его тела.
Крик, пронесшийся по узким темным коридорам, был надрывным и слишком нечеловеческим.
– Господин, – женский голос был полон мольбы.
– Тише-тише, маленькая паршивка, сделаем громче? Сейчас будет моя любимая часть, – сказал глубокий мелодичный голос.
Уровень звука повысился. С каждым шагом Руперт все сильнее ощущал вибрации в пространстве. Звук колебался, отражаясь от стен, встречался с другими звуковыми волнами и полностью гасил их.
Руперта подвели к распахнутой двери, которая, наверное, весила полтонны – такая она была толстая, словно сейф-двери центрального банка.
– La-a-crimo-o-sa6, – молодой мужчина с утонченным лицом французского аристократа открывал рот, подпевая реквиему Моцарта, и плавно дирижировал двум капельницам, стоящим возле высокого операционного стола.
Помещение было относительно небольшим, так же тускло освещенным, как и коридор – здесь было лишь несколько неоновых ламп по периметру. Почти все пространство занимал операционный стол и множество приборов, идентифицировать принадлежность которых Руперт не смог. Темные волосы мужчины со скальпелем в окровавленных руках, что так самозабвенно отдавался подпеванию и дирижерству, нездоровым блеском отражали голубое свечение неона. Все еще находясь к двери и «гостям» боком, этернель скосил глаза на пришедших и быстро приставил указательный палец к своим губам. На них тут же остался кровавый след, в неоновом свете казавшийся черным. Аристократ был только в штанах, верх отсутствовал, являя худощавый торс «господина» всем присутствующим. Забрызганный все той же кровью, надо сказать.
Рупа пробрало резкое отвращение к этому человеку… точнее вампиру. Клыкастая, чуть ли не блаженная улыбка коснулась его рта, когда измученная бледная девушка на столе выгнула спину, будто задыхаясь от боли. Лицо ее сжалось в гримасе, черные волосы больше походили на спутанную и перемазанную чем-то паклю. Ее забило в агонии, хрупкое тело в конвульсиях поднималось и опускалось все чаще, стуча по железному столу. Из капельниц темная жижа быстро уходила куда-то в вены мученицы, чье тело было испещрено порезами разной степени глубины – это можно было понять по обилию крови, сочащейся из некоторых. Прежде, чем прикрыть глаза, лишь бы не видеть, как смертная умирает, Руп заметил, что охранники тоже потупили взгляд, слегка отвернувшись. Этернель положил скальпель рядом с девушкой и сцепил кулаки перед собой, так словно любовался, чем-то прекрасным. Так, например, бабушка с блаженной улыбкой смотрит, как внук делает первые шаги, или девушка, глядящая на предложенное кольцо, в руке у стоящего на колене возлюбленного.
Кульминация музыки была сопряжена с кульминацией в странном действе. Аристократ поднял над собой руки, прикрыл глаза и глубоко вдохнул.
Когда музыка стихла, причем резко, он положил руку меж грудей замершей в изогнутом состоянии девушки и с силой впечатал ее в стол. Она ударилась и тут же безжизненно обмякла.
– Бесит, – презрительно плюнул, очевидно, глава клана, и ухватил бессознательную девушку за лицо, тут же сильно его испачкав. – Уже четвертая шлюха мне все портит, – раздалась звонкая пощечина. – Заколебали эти людишки – отключаются раньше положенного, из-за какого-то болевого шока. Тьфу. Банни!
Откуда-то из угла стола высунулась голова девушки азиатской внешности с двумя высокими черными хвостами. Кажется, она уже давно сидела в углу.
– Вылезай, деточка. Как-никак это твоя первая «дочь», присмотри за ней, меня тошнит от ее некрасивого носа, – он скривился и, кивнув своим людям с Рупертом, направился к небольшой раковине у самого входа. – А это, я так понимаю, тот самый парень с меткой, так?
Мужчина полуобернулся, разглядывая Руперта, словно подопытного кролика, прикидывая в голове, что бы с этим экземпляром провернуть. Он быстро умылся, стер кровь с груди и, закинув полотенце на плечо, подошел к парню.
– Метка Вуду, чую эту чертову тухлятину. Мерзость, – этернель скривился, а затем щелкнул пальцами. – Мальчики, в кандалы его, я как раз припер сюда очаровательную «подружку» всех смертных.
Француз изучал записку от Евы, пока Руперта приковывали к странной железной подставке, чуть подняв руки. Было очень неудобно. Широкие железные наручи крепко держали его запястья, руки оказались в полуподвешенном состоянии, так, что опустить и расслабить их не получалось, а поднять до конца и задержать их в таком положении не удавалось. Ноги слегка развели и установили на два небольших постамента, замкнув на щиколотках все те же широкие кандалы. Каждое движение Рупа теперь отдавалось лязгом и скрипом металлических крепежей.
– Мило, – задумчиво проговорил хозяин лаборатории, скомкав записку и подняв холодный взгляд синих глаз. – Такой приятный подарок, – ленно протянул мужчина, задумчиво приложив согнутый указательный палец к губам. – Ну-ка, – он вплотную приблизился, жестко схватил парня за щеки и придирчиво оглядел, заставляя того поворачивать голову. – Симпатичный. Портить моську не надо, – вампир принюхался. – Да тут никак кровь этернеля была выпита. Да? Милашки Дэни? Хорошо-хорошо. Еще лучше, чем я думал. Знаешь ли, – вампир бесцеремонно оттянул челюсть Рупу и под возмущенный возглас пропихнул два пальца в его рот. Руперт ошалел и попытался дернуться, но точный хук прямо под ребра заставил на несколько мгновений замереть, – у меня есть планы на девчонку. Говорят, ее таланты поражают. Хочу проверить… хм… фу, – аристократ с отвращением вытащил свои пальцы изо рта Руперта и вытер их о полотенце. – Банни, детка, запомни, лицо не полосовать, нос не ломать, нижняя семерка слева – скоро будет кариес, так что даже поможешь парнишке. Торс, – он быстро поднял футболку, – делай, что хочешь. Так-с, была проведена аппендэктомия, кажется, давненько.
– Больные ублюдки, – прошипел Руперт, перешагивая через собственный страх.
Его тошнило от этого типа с деловым взглядом хирурга. Одновременно с этим глава клана Фиррор его страшил, скорее всего, из-за пресловутой расстановки в его собственной голове жертва-хищник. Руперт явно не катил на роль хищника в обществе вампиров.
– Спасибо, – широко улыбнулся глава Фиррор и, чуть отойдя в сторонку, взял с крючка свою белую рубашку. – Не бойся, смертный, еще немного ты проживешь. Обещаю, скучно не будет.
