Анна сейчас совсем не походила на якудзу. В пледе она была Анечкой, держащей кружку двумя руками, имеющей очень жалкий вид. И куда вся крутизна подевалась! Наша Якудза превратилась в обыкновенную девчонку. Анна не отводила глаз со своей спасительницы. Света принялась выжимать свою одежду.

– Кому первому пришла идея одеваться? – шутя, спросила она.

Все были мокрые. В этот момент всем стало смешно, и все дружно расхохотались. Даже Нина рассмеялась.

– Так человек избавляется от эмоционального напряжения, – заметил их новый знакомый.

Анна, хоть и была закутана в плед гостя, но все же смотрела на него с подозрением. Сергей пытался вспомнить, как зовут таинственного незнакомца. Ему даже стало неловко. Хотелось отблагодарить его за чай и плед.

– Называйте меня Астарот, – поняв его замешательство, сказал мужчина.

Произнес он это очень громко, чтобы услышали все, в том числе и наша русалка Якудза. Хотя, скорее, на русалку больше походит Света. Ну да ладно, все живы и всем уже весело – и то хорошо.

Количество прохожих увеличилось. Всем было интересно посмотреть на необычную компанию, которая в половину седьмого утра все еще пьет на берегу.

«Да, странная вещь: я был абсолютно пьяным до того, как произошло ЧП, а теперь я абсолютно трезвый и хочу есть», – подумал Сергей. Как чуть позже выяснилось, не только он протрезвел и проголодался.

– Интересно, можно где-нибудь в столь ранний час позавтракать? – спросила Лика.

– Можем пойти ко мне, – любезно предложил новый знакомый.

– Да нет, как-то неудобно, – попробовал отказаться Сергей.

– Ничего страшного, вы меня не стесните. Я просто настаиваю. Я приглашаю всех ко мне на завтрак. Давайте подымайтесь, и пойдем. Мне будет очень приятно.

Они без особых сопротивлений пошли гуськом за новым знакомым. Жил он действительно недалеко. Дом как дом. Единственное – не приспособлен под сдачу. В Коктебеле все дома рассчитаны на сдачу туристам. А это был обычный дом в пять комнат, с большим двором и высоким забором. Во дворе стояла будка, размером явно больше его маленькой собаки, к будке была пристегнута цепь, но пса на ней не было. Астарот провел их к летней веранде – большой, деревянной, с плетеными стульями и большим кованым столом.

– Присаживайтесь! – любезно предложил Астарот, галантно ухаживая за дамами. – Сейчас хозяйка накормит нас.

Его крошечный пес побежал в дом вместе с хозяином. Ребята расселись по кругу в ожидании чуда. Сильно хотелось кушать, да и руки надо бы помыть…

Скифское море пугало мореплавателей своими черными водами, буйным нравом и жестокими племенами, проживающими на его берегах. Но Пахис был не робкого десятка. Его участие в пяти сражениях против арабов воспитало в нем дух настоящего воина. Ежедневная борьба со стихией закалила в нем характер истинного мореплавателя. Кому, как не ему, могли доверить столь важную миссию?

И вот дромон[1] Пахиса причаливал к деревянному причалу порта Агиом в Скифском море, на плато Тепсень. В те далекие времена этот маленький порт был славен работорговлей и пиратством. На вершине холма, у подножья потухшего вулкана, проживала местная знать. Хоть они и были подданными византийского царства, но близкое соседство со степными племенами и руссами оказывало куда большее влияние на их жизнь. Порт пользовался большой популярностью у пиратов, людей, промышлявших грабительством торговых судов, идущих в Константинополь, и составлял большую конкуренцию Феодосии, некогда цветущему городу, который в те времена испытывал экономический спад. Разгул кочевого народа свел на нет торговое ремесло, и крупнейший по тем временам порт, стоявший на перекрестке торговых путей, пустовал.

Константинопольский патриарх Фотий настаивал на прибытии Пахиса с миссионерами именно в порт Агиом. Миссия была настолько секретной, что гостя с его тремя прислужниками никто на корабле – а было там две сотни солдат и матросов – не должен был знать в лицо. На протяжение всего пути миссионеры прятали свои лица за большими капюшонами. Такие беспрецедентные меры безопасности были крайне необходимы. Папа Адриан II имел свои планы на земли восточнее Польши и сам хотел прислать своих миссионеров в Киев. До него дошли слухи, что город, построенный на холмах, раскинувших на берегу Днепра, был благословлен на рождение апостолом Андреем. По этим и многим другим причинам он любыми способами хотел помешать Фотию дать нести свою веру на эти земли. Борьба за восточные земли еще долгое время продолжалась между Западом и Востоком.

Большой византийский дромон смотрелся как монстр среди маленьких торговых агиомских кораблей. Пахис и не догадывался, что его корабль вместе с четырьмя гостями уже месяц ждали в Феодосии наемники-печенеги, посланные Адрианом II. У Фотия везде были свои люди, он знал про наемников, поэтому и настоял на прибытии именно в Агиом.

Пахис взошел на причал в сопровождении двадцати воинов. Каждого воина он знал лично. Не один ковш соленой воды и не один кубок крови он хлебнул с каждым из них. Он был для них как отец. Его умение принимать правильные решения во время сражений говорило о том, что им управляют сами боги. Пахис был истинным христианином, но команда его состояла из наемников, и кем по вере они только не были. Но это никак не мешало их воинскому братству.

Пахис рано стал сиротой, и его подобрали воины на македонских землях. Они нашли его в возрасте двух лет в хижине около полуистлевших трупов родителей. Родители были мертвы уже около месяца, а ребенок просто спал рядом с ними. Никто тогда не обратил внимания на то, как малыш мог выжить без еды и воды. Да и впоследствии Пахис никогда не болел.

Взял его к себе один моряк. Он и воспитал его на своем корабле. С ранних лет Пахис познавал морское искусство. Будучи подростком, он познакомился с варягом Генром, и тот научил юношу отбивать такт на барабанах для гребцов. С малых лет Пахис участвовал в сражениях вместе со своими наставниками. В одном из сражений он угодил в плен. Красивого юношу арабы увезли в Персию, чтобы продать в гарем богатого халифа. Там бы из него сделали евнуха, и стал бы он прислуживать женам и наложницам. Но судьба опять вступилась за него. Наемные убийцы ассасины напали на обоз, и юнец оказался в их руках. Отчаянно защищая себя, он привлек внимание вожака – Клестра, который решил сохранить ему жизнь.

Клестр воспитывал Пахиса до тех пор, пока юноша не встретил Ливионуса. Красивый молодой мужчина был главным на галере. Они встретились в Херсонесе. Ливионус на своей галере привез молодых руссок на продажу. Эти женщины отличались от всех других, представленных на рынке: их белоснежная кожа выгодно выделяла руссок на фоне любых других рабынь, но строптивый нрав порой сильно снижал их стоимость. Зато при хорошем отношении преданнее рабыни было не найти. По этой причине на такой товар находились свои ценители.

Пахис должен был отбить рабынь, но в схватке с Ливионусом – а он был очень хорошим бойцом – погибли все наемные убийцы. Ливионус стоял, прислонившись спиной к стене одного из херсонесских борделей, около его ног лежали четверо насмерть сраженных ассасинов. Он сам был весь в крови, и было уже не понять, чья кровь была на нем. Колено его было рассечено, но рука твердо держала короткий римский меч. Пахис смотрел в его озверевшие глаза, налитые кровью. Он видел каждый капилляр. Он видел, как противник был готов принять смерть, но остаться на ногах. Пахис произнес:

– Мне не нужна смерть храброго мужа, убившего четверых ассасинов, хоть я с легкостью могу забрать твою жизнь. Но я готов принять твою победу, если ты заберешь меня в Византию. Но знай, я свободный человек, таковым и останусь – в жизни и смерти.

Пахис бросил свой меч и сложил руки крестом на груди. Ливионус взмахнул мечом, но удар нанести не решился. Пахис не шелохнулся.

– Что ты хочешь? – спросил Ливионус.

– Я хочу вернуться домой, мне чужды чужие земли. Я македонец. Потомок Александра. Я хочу домой.