Видимо дурёхе показалось, что гость обиделся, а мне стало хорошо. После выпитого кваса по телу растеклось тепло. Всё стало легко и просто, даже разгадывать неизвестные слова. Ясно-же, что предложили остаться, посидеть ещё в такой хорошей компании. Несмотря на разбитое, опухшее лицо, девушка казалась необыкновенно привлекательной, особенно, когда улыбается. Всё непонятное произошедшее в последние пол дня сразу объяснилось. Не раз же приходилось слышать про старообрядцев, расселившихся в основном по далёкой Сибири, но видимо в нашей области тоже осели. Это такие-же советские люди, только живут большинство по старинке и соблюдают древние обычаи. Наверное, получилось случайно оказаться недалеко от их поселения. (То, что непременно должен бы слышать про такую деревню, если она недалеко, мои мозги деликатно не напоминали.)

- Отнуда ты еси и камо? - Покряхтев спросил дед.

Чего-то опять просят непонятное, осторожно почесал я затылок. Что же ответить?

- Да так, гулял и увидел случайно, как тот бугай на вашу внучку кинулся. А как же меня занесло в ваш дом?

Захотелось поговорить о произошедшем, но в памяти всплывало почему-то не всё подряд, а как-то частями, урывками.

- За сие благодарствую, княжиче, бо вступил безоружный за девицу, не дозволяша обесчестить. - Пропела Божена, встала и поклонилась, коснувшись ладонью земли. (вместо пола под ногами была утоптанная глина) - Егда обессилевши ты еси, мы есмь иже недалече бяше, азм деда и покликала.

Тут же вспомнилось, как стащив с меня тяжесть, не дававшую дышать, расплывчато проявилось встревоженное лицо незнакомки. Потом мы долго брели, поддерживая друг друга.

- А куда тот мужик делся?

- Прирезала. Покамест вы есте бились, азм нож сыскала и выю татю тюкнула.

- Иже прикопали ужо, староста глаголил. - Добавил старик.

Я недоверчиво перевёл взгляд с деда на внучку. В мозгах "перемешивалась каша". Или мне чего-то непонятно в этих странных словах, или они так шутят без улыбки. Тот бандит, конечно, гад большой. В тюрьму его надо лет на пять, на десять, но не убивать же и просто закапывать без суда и следствия? Тем более староста, значит главный здесь. Наверное, в их фразах всё-таки какой-то другой непонятный смысл. Выражаются эти люди слишком чудно. Я знал, что в наших краях все окают, не сравнишь со столицей или диктором по телеку, но эти каждую буковку "О" именно выговаривают, выделяют среди остальных. Даже некоторые "А" произносят как "О". Ещё вымя приплели. У здоровяка была нормальная фигура и грудь. Даже живот хотя и толстый, но совсем не до такой степени. В какое вымя она могла ткнуть?

- Мне всё же пора. Одежда по дороге высохнет.

Приподнявшись, я покачнулся и уселся назад. Ноги почему-то больше не держали.

- Заночуй у ны, содеяй милость. Куды ты еси на нощь? Волоки да тати в округе лютують, пропадёшь безоружен. - Попросила Божена и опять хихикнула, видимо теперь насмехаясь над моим внезапным бессилием.

Впрочем, милашка хихикала почти по любому поводу. "Вся их порода девчачья такая", -подумалось мне, не обижаться же из-за этого? Красотка вдруг как-то по-особенному посмотрела, словно заглядывая в душу, слегка прищурилась, потом опустила ресницы смущаясь и краснея под моим ответным взором. Через мгновение снова бесстрашно взглянула в упор, приблизив лицо, словно собираясь что-то рассказать по секрету, и я вдруг понял, что никуда отсюда сегодня уже не пойду, действительно, переночую в этом гостеприимном домишке. Мне ведь даже неизвестно точно в какую сторону возвращаться. На дворе вечереет, автобусы небось уже не ходят. Пешком шлёпать неохота. То, что родители будут волноваться, думать не хотелось. Их сын ведь почти взрослый и вернётся завтра, что такого?

На самом же деле твёрдо решив остаться, мысленно придумывались отговорки по другой причине. В душе что-то непонятное приятно взволновалось. При свете лучин я засмотрелся в глубокие девчачьи глаза и отрываться не хотелось. В вечернем полумраке они казались такими загадочно манящими, обещающими раскрыть какие-то важные тайны. Иногда в них проскакивали весёлые искорки, а порой глазки становились нежными и ласковыми. И самое главное, симпатичная барышня была почти рядом и так замечательно улыбалась! Конечно, мы не просто так сидели. Молодая хозяюшка что-то в пол голоса щебетала. Было почти непонятно, но я поддакивал, кивал головой, узнавая отдельные слова и старательно соединяя их по смыслу. Рот сам собой постоянно растягивался в ответной улыбке. Постепенно совсем стемнело. По очереди погасли все лучины и их больше не стали обновлять. Дед захрапел рядом, отвалившись прямо в одежде на лежанку. Маленькая ладошка нащупала мою и куда-то потянула во мраке. Вскоре девушка вывела во двор и усадила на брёвнышко, не отпуская руку, словно в детском саду. Я перебирал маленькие женские пальчики, тоже не желая их выпускать и не было раньше в моей жизни прекраснее мгновения. Показалось, что ночь остановила время и так будет длиться всегда.

Прижавшись, как воробушки, накрывшись чем-то от комаров, мы сначала просто смотрели на звёзды, слушали соловьёв и кузнечиков. В какой-то момент случайно я её обнял, и подружка не противилась. У Божены оказалась стройная нежная талия. Каждое рёбрышко прощупывалось сквозь платье и тонкую кожу. Потом мы целовались и душа замирала до головокружения. Губки у барышни оказались мягкие и влажные, от волос пахло цветами и травами. Она охала, когда, забывшись от восторга, я пытался чмокать её распухший веснушчатый носик и глазки. Самому порой тоже приходилось морщится, когда нежные ручки гладили меня по больному затылку. Незаметно прелестница оказалась на моих коленях, а в конце концов поджав ножки и свернувшись клубочком, красотка уснула, обнимая меня за шею. Это было так трогательно, что, спустившись в землянку, захотелось так всю ночь и просидеть с подружкой на руках, охраняя её от всего на свете.

Утром, ещё не открывая глаз я подумал: "Какой прекрасный сон!"

- Княжиче, снедать буде? - Раздался вдруг над ухом нежный голосок.

Распахнувшись, глаза расширились от удивления, а сердце сильнее застучало от охватившей радости. Неужели всё правда, не сновидение?!! Я оказался на лежанке в той же землянке. Деда не видно. На столе горшок. Пахнет чем-то вкусным. Рядом улыбается Божена. Заплывшее лицо девушки расцвело от синяков, но это уже не имело никакого значения. Мне оно показалось прекрасным! Я потянулся к её талии. Подружка хихикнула и отстранилась.

- Снедай кашу, набирайся сил.

Сама она не ела, а смотрела мне в рот, сказав, бо покуда княжиче почиваша, вмале обеду приде срок.

Когда я умял гречку с мясом, в землянку в сопровождении вчерашнего хозяина спустились трое крупных бородатых мужчин. Опять удивило, что они не бреются, хотя ещё не старики. В отличие от деда, эти были одеты в новую одежду, сразу видно, хотя по сути те же рубахи с вышивкой и штаны, только ярких цветов. Правда на ногах не лапти, а сапоги, на поясах большие ножи, целые кинжалы, как в кино у кавказцев. Сняв шапки, пришедшие поклонились мне в ноги. Я растерялся, кивнул и сказал: "Здрасте, граждане".

Раскланиваться меня не учили. Вчера попробовал, только насмешил. Среди родителей и их знакомых часто слышалось пренебрежительное: "Да что мы кланяться им будем?!" Искренне "отвешивали поклоны" только в церкви, но там я бывал в далёком детстве с бабушкой. Родители церковь не посещали. Пионерам и комсомольцам туда ходить тоже не рекомендовалось. В школе и учебниках твердили, что религия - это пережиток прошлого. У всех на слуху было знаменитое высказывание Остапа Бендера: "Почём опиум для народа?"

Эти дяденьки поклонились искренне, не дурачась, как телевизионные комики, но и на мой едва заметный кивок не обиделись. Показалось, что меня принимают за кого-то важного и в голове никак не укладывалось почему, за что такое уважение? Был бы взрослый, могли бы перепутать с начальством, которого ожидают, но пока ни разу не видели. Это понятно. Гоголь не зря написал свой "Ревизор". Но я-то явно слишком молодой парень, ученик школы и не могу быть никаким руководителем или представителем горкомов, парткомов, райкомов. Величают правда княжичем, но воспринимается это как дружеское прозвание. У нас во дворе, в школе, да и повсюду, наверное, добрую половину взрослых и детей называют в лицо и "за глаза" не именами, а только кличками. Иногда прозвища меткие, чаще нелепые, непонятные. Слово "княжич" мне понравилось, и я не сопротивлялся. Это же не в серьёз. Деда вон зовут Борщ, он сам так представился. Да и какие князья в СССР? Есть, наверное, потомки бывшей знати, но их давно никто не знает и не почитает.