Не успел я толком приготовиться, когда показался десяток всадников. Мы со скакуном отбежали в сторону и там за кустами удалось наконец залезть верхом. По пути попалась кривая палка, похожая по форме на лук. Тут же пришла идея разыграть комедию.

- А ну стой, холопы! Чего надо? - Закричал я как можно более важным, грубым голосом.

Отряд остановился и даже попятился от препятствия метров на паять. Один взялся за лук, и мне пришлось поспешно пригнуться, направить коня дальше за толстые деревья. Свистнули стрелы, видимо выпущенные наудачу, и лишь одна из них забелела опереньем, воткнувшись в сосну, на уровне с моим лицом. Выдернув её, я приложил к своей палке.

- А если я сейчас стрельну?!!

Всадники, по моему примеру тут-же спрятались, рассыпавшись по кустам.

- Ты еси кто таков буде? - Послышалось вскоре оттуда.

Видимо в полумраке не видно, что остановил и заговаривает зубы наглый подросток.

- Кланяйтесь ниже, остолопы, и просите пощады у князя местного, земли тутошние оберегать поставленного! Коли полезете дальше, бошки срублю, на кол посажу, собакам на съеденье брошу, в муравейник голым задом засуну. - Начал я перечислять традиционные средневековые казни, что вспомнились первыми.

Опять засвистели стрелы, втыкаясь теперь совсем рядом. Видимо прицелились на голос. Одна вдруг щёлкнула по виску, разрывая повязку, царапая кожу, следующая звякнула и отскочила от железной бляхи. Волосы встали дыбом. Кажется, это не игрушки. Ярко представилось, что сейчас эти деревяшки могли проникнуть в живот, в голову и застрять широкими наконечниками в мозгах и внутренностях. Б-Р-Р!!! Пришлось срочно лечь на шею лошади, спрятавшись за её голову, и попятить вороную ещё дальше за большую берёзу. Бандиты продолжили обстрел, попадая в основном туда, где нас уже нет. Некоторые стрелы втыкались, некоторые пролетали мимо. Стараясь больше не выдавать себя звуками, я осторожно выдёргивал ближние и посматривал то на дорогу, то на кусты, где прятались разбойники, то на крепость. Телега с людьми уже подъезжала. Пожалуй, пора и нам отсюда, а то того и гляди проткнут, как жуков булавками или меня, или коня. Его ведь тоже жалко.

Вдруг совсем рядом из-под соседнего куста раздался голос: "Ратуйте, братцы, отрок здеся един. Лука сего несть, стрелы наю сбираеть!" Выскочив, на нас с лошадкой набросился лохматый мужик, размахивая дубинкой. Я отмахнулся своей палкой и вместо меня досталось коняшке. Бедолага взвизгнула, отомстила разбойнику копытом, отправив его лететь обратно в кусты, развернулась и припустила в галоп. Я полностью её поддержал. Выжидать ещё самоубийственно. В дальнейшем стало ясно, что кобылку ещё и стрела пришпорила.

Пока бандиты смогли прорваться через заслон, мы с конягой преодолели уже пол дороги, хоть я, наверное, невольно тормозил, потому что болтался в седле, как мешок картошки.

- Открывай княжичу!!! - Завопил я ещё издалека, а кобылица возмущённо заржала.

Это потом Борщ определит, что вторая стрела настигла бедную лошадку. Мои мысли в то мгновение были про другое: "Вдруг не откроют? Придётся нам вдвоём мчаться неизвестно куда преследуемым и гонимым. В темноте, правда и затеряться проще, если не поймают сразу, но оставаться в ночь без крыши над головой, каждое мгновение ожидая бандитов или волков!" Накатила страшная тоска. Рука уже потянула уздечку побуждая конягу сворачивать в поля, когда заскрипели ворота. Кто-то опытный, наверное, староста, рассчитал тютелька в тютельку. Почти не сбавляя хода, моя вороная "влетела" в крепость, и створки захлопнулись прямо перед лошадиными мордами преследователей.

- Отворяй, худо буде!!! - Тут же раздалось снаружи, а по дереву застучали чем-то тяжёлым, пытаясь вломиться без приглашения грубо и невежливо.

"Нашли дураков. Сейчас им откроют, деньги и скотину отдадут, сами себя верёвками свяжут, ещё и поблагодарят за избавление от бремени свободной жизни!" - мысленно усмехнулся я в эйфории от радости, что опасная затея увенчалась успехом.

Вокруг меня толпились вооружённые топорами и рогатинами примерно двадцать мужиков, да часть из них подпирали плечами створки. Пятеро выглядывали из башни над воротами. Видимо весь местный сильный пол. Как-будто бы много, но некоторые совсем старики, наподобие знакомого мне Борща. Из оставшихся две трети подростки, вроде меня, чуть старше, чуть младше. Двое взрослых ранены. Кто остаётся? Человек пять матёрых мужиков. Они и ведут переговоры, осторожно выглядывая наружу, каждую секунду ожидая коварного выстрела.

- Чаго ты еси шумишь, Кречет. - Донеслось оттуда сверху.

- Пущай ваша отроче, Княжичем нарекшийся, коня возвернёть.

- Ны прав, ты еси. Твоя людишки лиходейничали, мужей наю порубили, похвалялись животов гонезе, добро, баб, дитя малая торкам продати. Княжиче сих разгона, коня на дуван честно поя.

- Ты ли еси Третьяк, староста тутошний? По что ссоры со мною чае. Возверни коня, и мы есмь забудем распри наю. Буде отныне добрыми соседями проживати.

- Кой ты еси добрый соседе, еже мужей наша бье, скотину своде, девок, баб насильничая?

- Наветы сие. То ны моя вои творя. То пришлые тати бесчинствуя.

- Наветы рече? Ды Ёрш твоя намедни моя Божену в лесочке спойма, всю побил, насилу княжиче отбил девку. - Закричал, не выдержав Борщ.

Он стоял рядом со мной, осматривал трофейного коня и ощупывал свой пояс. Пока назад, вроде не требовал, но и руку не отпускал.

- Ёрш домой ны возвернулся, спрос мене учинить ны с коего. Еже сыне живота лихован, то уне бы сами в землю закопаться! - Зарычало с той стороны. - Сей може посвататься жажда, девку облюбовывал!

- Скольких же он покалечил, покуда облюбовал?! - Крикнул я.

Из-за ворот рыкнуло ещё страшнее: "Бабья доля терпети!!! Коли мира жаждите, коня и княжича свого выдайте, ино усе пожгу!!"

- Шёл бы ты еси, Кречет, от селя, покуда аще под нозами зря. - Спокойно ответил староста. - У наю мужей якоже терпежу срок исходе. Ны чай покудова ворота отворяя, усе миром с рогатинами на тя, якоже на аркуду выйдя.

В поле захохотали: "Коли гораздо бехо, ужо стоя, ды бился бо, а ны тявкая аки пёси из норы!!!"

- Азм, Кречет, якоже думу думаю, а ны токмо топором махати горазд. Еже выйдя, побьём мы есмь вась, ды токмо и наю мужей полма с лихвой поляжеть. Ны жажду сей брани, посему и терплю тя покаместь. Пораскинуть умом и тобе еси, Кречет, срок. Еже ны к стенке прижми, хана тобе приде. Иде от селя и думай о сём крепко.

Бандиты ещё покричали, поругались немного и ускакали.

- Дядька Третьяк, почто мы есмь сих душегубов стрелами ны по бяше? - Услышал я вопрос подростка, направляясь по дороге к дому, к Божене.

Меня это тоже заинтересовало, заставило остановиться, прислушаться. Действительно почему? Начали бы все дружно стрелять, вмиг бандиты в ёжиков бы превратились.

- Ишь ты еси, Малёк, кой шустрый! У ны в селище ни единаго лука боеваго несть. Дороги сии вельми. Кои сами на охоту вырезая, немощны, ды чрез пару дней сохни. Мастаки, бають по пять лет добрый лук творя. Посреди ны и умельца сего несть. Почни мы есмь стреляти, ну изъязвили бо двоих-троих, разъярили бо без прока. Ано тако авось успокоятся, до оного разу.

- Дык доколи сие длиться буде? Ны счесть наю пропало, ды усе небось от сих дланей поганых.

- Вот подрастёшь ты еси, паря, своими мальцами обрастя, по зрю, како сих под ножи татям пошлёшь.

Разговор показался очень интересным, но незаконченным, и я стал приставать к Борщу.

- Скажи-ка, дед, почему вы не соберётесь, да не поймаете всех душегубов? Если своих сил не хватает, так надо родственников, соседей позвать. Небось негодяи уже всем навредить успели? В крайнем случае можно нанять кого-нибудь, один раз заплатить, чтоб потом не мучится.

- Думали мы есмь о сём и приглашая. - Вздохнул старик. - Токмо помирати николи ны охота. Усе отсядете жаждуть. У наю тако повелось бо покуда твоя дщерь, али унучку ны спойма, никой ны почешется. О те годе бехо, укупились соседе, пожгоша сих шалаши, ано тати ны сыска, усе лядины облазаша. Шибко коварны поганы казали. Егда мы есмь сих онде пожгоша, по соседе те наша проскача, зело мнозие побешу. Наю крепь ны ходе. Дымы позряша, возвернулись и споймали бо сих. Ано тако мы есмь ны солоно хлебавши, соседи с убытком, а лиходеи токмо наглее стац. Ноне к ним лихие людишки охотно ходе.