— С каких пор влюблённость стала для тебя проблемой? — Вильям поддевает с кривой ухмылкой.
— Свали нахрен, Вильям! — Крис выкрикивает со злостью и уходит сам.
Прочь от разбитого взгляда Исака.
*
Как ни странно, после последней пары Исак получает приглашение на вечеринку Вильяма Магнуссона. И жалостливый взгляд в придачу. Вальтерсена мутит весь день от отвращения к самому себе, а Вильям только масла подливает в огонь. Чего он добивается? Печётся о бывшей пассии лучшего друга? Сомнительно-странно.
Когда до вечеринки остаётся от силы полчаса, Исак решается пойти. Заставляет себя одеться — с иголочки, как вчера. Но в этот раз он старается для себя, а не для Шистада. Он понимает, что Крис там будет. Он понимает, что захлебнётся новой дозой боли. Он понимает, что напьётся в хлам. И Вальтерсен идёт, запихнув свои чувства под ящик гордости, завязав слёзы в кулак. Идёт и снова думает о нём.
Сердце слетает с колеи в грязь, в болото, в непроглядную пропасть. С грохотом летит вниз, разбиваясь о камни, раскалывается мелкими осколками — в крошево, в пыль, в ничто. Крис целует какую-то пьяную блондинку — глубоко, жадно, проникая в рот языком. Крис, шатаясь на ногах, обнимает за талию брюнетку и целует уже её. Исак выпивает лошадиную дозу пива и продолжает смотреть. Самоубийца.
— Так круто, что я тебя здесь встретила, Исак, — Исак едва не забывает о существовании Эммы. Она милая, добрая и чуткая, но Вальтерсену поебать. — Я всё никак не решалась позвать тебя на свидание, потому что подружки убеждали меня, что ты — гей.
— Можешь передать им, что они ошиблись, — сбивчиво тараторит Исак. — Я — би.
— А куда ты всё время смотришь? — Эмма игриво улыбается и пытается проследить за взглядом Вальтерсена.
— Да так, ищу для нас с тобой укромное место, — Исак опустошает одним глотком почти полбанки пива и поворачивается к Эмме.
Исак знает, что Крис его заметил. Ощущает на себе испепеляющий взгляд и злорадствует. Его игра продолжается. Вальтерсен сдаваться не собирается. Вывести Шистада на чистую воду — его заветная цель. Алкоголь бьёт в голову, но Исак доведёт игру до конца. Пока кто-нибудь не сорвётся. Пока кто-нибудь не слетит с катушек. Пока любовь не вылезет наружу и не раздробит все сомнения. А здесь точно любовью пахнет? Играть могут оба.
— Правда? — Эмма удивлённо распахивает глаза. Взгляд затянут пьяной дымкой, а в голосе надежда волнами хлещет. — Боже, ты такой милый, Исак. Я всегда знала, что ты…
Исак делает последний глоток и целует. Притягивает Эмму за шею, ведёт горячей ладонью по позвонкам, цепляется за задницу. По венам алкоголь пламенеющий струится, и ни капли возбуждения. Вальтерсену паршиво, горько, мучительно тяжело. Потому что пальцы требуют другого, молят о его лихорадочных прикосновениях, о поцелуях влажных. Исак скручивает чувства в узел, запирает в клетку, на самое дно, и уводит Эмму за собой, сквозь толпу.
Сквозь громыхающую музыку Вальтерсен едва различает звук разбивающейся бутылки. Он точно знает, кому она принадлежит.
*
Исак уходит домой один.
Пьяный, раздавленный и злой. В последний момент не выдержал и послал Эмму. Хлопнул по двери ногой и ушёл, оставив её одну в грязном туалете. Кажется, она всё поняла. Эмма милая, добрая, чуткая, но она — не он. Засел в сердце червяком и точит, грызёт, жалит. Там ни для кого нет места — только он один. И Исаку больше не хочется притворяться. Играть роль бездушного козла, трахающего всё, что движется, лишь бы не думать о нём. Нет, не выйдет. Потому что чувства, чёрт бы их подрал, сильнее.
Исак идёт по улице, шатаясь с одной стороны в другую, и пинает камни под ногами. Сбивает листья с пожелтевших кустов, бьёт резко, выплёскивая всю злость. Всхлипы прорываются наружу рваной канонадой боли, и Вальтерсен сдаётся. Кричит во всё горло, хрипит, задыхается и падает. Падает на колени, прямо на холодный асфальт, и слёзы, запёкшиеся в груди, на волю выпускает.
За Исаком едет машина, медленно и неприметно. Останавливается в нескольких метрах от Вальтерсена. Крис заряжает кулаком по рулю и закрывает лицо руками.
Это конец.
========== Часть 3 ==========
Комментарий к
Коллаж: https://vk.cc/7KIosS
Крис не видел Исака целую неделю, и ему на стенку хотелось лезть от отчаяния. Одногруппники едва ли не в один голос твердили, что Исак внезапно заболел и поехал домой к родителям. Юнас и Эва (Крису удалось выведать, что они — лучшие друзья Вальтерсена) умело скрывали правду и говорить напрочь отказывались. Крис их не осуждал и медленно сходил с ума.
Только везунчики ещё не попадались под горячую руку Шистада. Он глотку надрывал, поливая грязью всех, кто выводил его из себя. Кто-то враждебно посмотрел, кто-то слово поперёк вставил, кто-то случайно толкнул в коридоре — Крис находил массу поводов выплеснуть кипящую злость. Кулаки чесались начистить морду каждому, кто пытался с ним заговорить. Шистад только с Вильямом перекидывался парой-тройкой слов на перемене — всё остальное время грозно молчал. Преподаватели дёргали нечасто, потому что деньги его отца решали все проблемы. Друзья с расспросами не лезли, благодаря наставлениям Магнуссона.
Крис считал дни, часы, минуты, выискивая в толпе знакомую светлую макушку. Всё без толку. Одни лишь острые взгляды и шушуканье за спиной, и ни одного намёка на возвращение Вальтерсена. Шистад злился, ломал голову догадками, проклинал себя во всех несусветных грехах. Но от этого легче не становилось. Он понимал, что так долго не протянет.
— Вижу, несладко тебе, Крис, — Крис надеялся, что ему удастся спрятаться на заднем дворе и спокойно покурить. Но все попытки остаться незамеченным накрылись медным тазом, как по щелчку пальцев — после одного несчастного предложения. В колледже ещё остались люди, которым не наплевать на его судьбу. Эва принадлежит к их числу.
— Отъебись, Эва, — смачный плевок в душу и яд, черной смолой закипающий в глазах. Криса тошнит не то от табачного дыма, не то от жалостливого тона Мун. Он сам не до конца понимает. Кокон его одиночества трещит по швам.
— Знаешь, изначально я ненавидела тебя, — Эва хмуро кривит брови, цепляясь расплывчатым взглядом за грязные ботинки Шистада. Раньше она думала, что душа у него такая же, — потому что знала, что ты поступишь с Исаком так же, как и со мной, собственно как и со всеми. Но теперь мне даже немного жаль тебя — выглядишь хуже побитой собаки.
Крис сплёвывает горький привкус никотина и переводит на Эву режущий взгляд. Перед ним одна из его бывших девушек на одну ночь. Одна из тех, кого он растоптал в пыльное крошево, опустил ниже плинтуса, предал. Наверное, Эва Квиг Мун в сотню раз умнее тех, остальных, потому что в ней нет ничего грязного, низкого, постыдного. Она смело смотрит в глаза, говорит без единой заминки и, похоже, жалеет его. Шистада наизнанку выворачивает от этой колючей жалости.
— Мои отношения с Исаком тебя не касаются, — сердито шипит Крис, отводя взгляд. Эва уходить не собирается, а у Шистада даже сил нет, чтобы задеть её, уколоть и прогнать. Перед глазами нависает Вальтерсен — улыбается задумчиво-хитро, зелёные блики в глазах и рдеющие от смущения губы. Крис тянется в карман за очередной сигаретой.
— По-моему, нет никаких отношений, — Эва отрезает морозно-спокойно, и её пересохшие губы едва сжимаются в липкой ухмылке. Она совсем не умеет врать, пытается быть суровой и хладнокровной, но ни черта не получается. Шистада чисто по-человечески жаль. — И только ты в этом виноват.
Мун прикусывает губу до крови, замечая в потемневших глазах страх, сбитый со слезами. Полупрозрачная плёнка одиночества, отнимающая веру в будущее. Крис не видит своего будущего без Исака.
— Я — не дебил, и всё прекрасно понимаю, — Шистад кивает, судорожно клацая зажигалкой, и прячет глаза. Не может поджечь сигарету. Не умеет признавать вину. Так и не научился защищать свои чувства, защищать близкого человека. Безрукий ублюдок.
— Тогда не стой здесь столбом и делай что-то, — Эва по-доброму хлопает по плечу, выуживая из кармана Криса полупустую пачку сигарет. Теперь ему нужна свежая голова, чтобы переварить информацию, чтобы принять решение. — Я меньше всего на свете хочу, что ты был с Исаком. Но я не могу пойти против того, что ты ему нужен.
