– Ну, не такие уж мы старики, – прокомментировал Ярослав сквозь смех. – А я думал это твоя идея?

Он указал на кандалы на стене.

– Нет, – Виктор переменился в лице. – Это мои. Как напоминание не о самом лучшем периоде моей жизни.

– Ты хочешь сказать, что это твои кандалы? Ты был в них закован, – оборотень был в смятении. Такого ответа он никак не ожидал услышать. Он даже сам пока не мог решить, как ему реагировать на такую новость.

– Да, тридцать лет, мой друг. Пока шла война против чистокровных.

– Как так вышло? – Ярослав отложил очередной кусок пирога в сторону и направил все свое внимание на старшего Барлока.

– Как ты знаешь, не все были согласны с тем, во что превратилась эта война. Одни покинули Аресал, как ты и Дмитрий.

– Ты настоял на моем отъезде, – вмешался названный сын.

– Да, когда я понял, что с несогласными не будут больше церемонится, я отправил Дмитрия к моему старому другу. Хорошо, что у него хватило сил сдержать его молодые и пылкие порывы и не дать совершить глупость. Как видишь, все в итоге наладилось.

– Что именно произошло? – не унимался Кросс, с трудом силясь принять случившиеся.

– Как ты знаешь, некоторые кланы чистокровных были оскорблены ущемлением своей власти, своих прав. Они выступили против Верховного Совета Триединства. Битвы были тяжелыми, потери с нашей стороны нельзя было сосчитать. В итоге мы не получили ничего кроме страха перед всеми чистокровными. В каждом из них семьи погибших, да и другие, видели только угрозу. Появилось много лживых обвинений. Суды стали превращаться в формальность, а потом и была получена квота – убивать их и без суда, в определенных случаях.

– Почти во всех. В этот момент я покинул Аресал.

– Да, а я понадеялся достучаться до Совета, но был осужден, как предатель, и закован в эти самые кандалы.

– Ты пытался остановить беспричинные убийства, а они хотели избавиться от всех, кто угрожал их власти, – Дмитрий сжал кулаки перед собой, положив руки на колени.

– Да, но со времени здравый рассудок начал брать вверх в обществе, и было принято решение остановить кровопролитные бои.

– Точнее истребление невинных и, в большинстве случаев, беззащитных семей, – Каяра не выдержала, эта тема была больной для нее.

Ее клан знал о происходящем, но они не могли защитить названных староверов, так как дали слово когда-то не вмешиваться более в ход жизни Триединства. Те кланы, что были поистине верны кодексу и его законам, им удалось скрыть от ополчившихся безумцев. Это было сложное время для всего клана Ринса. Они, стиснув зубы и всю свою ненависть в кулак, должны были стоять в стороне и просто наблюдать за этими зверствами. Погибли в этой "войне" сотни. И всему виной основное правило их семьи, слово Ринса – нерушимо, таков закон.

– Да, – Виктор смиренно принял ее гнев, хотя, по сути, он его ничем не заслужил. – Но в итоге все чистокровные были не просто амнистированы, для них были созданы новые законы, призванные защищать их. Им вернули все их земли и имущество. Теперь их законы и обычаи официально признаны Триединством.

– Только вот охранять стало почти некого.

– Ну, – Дмитрий отклонился к спинке кресла. – Сейчас появилось много тех, кто охотно пользуется всеми этими привилегиями, объявляя себя потомками чистокровных или называя себя староверами, хотя сами даже кодекс их не удосужились прочесть, не то, чтобы хотя бы раз помолиться старым богам.

– Что?! – в голосе Каяры звучала неприкрытая злоба. – Да как они смеют порочить кодекс?! Они не смеют осквернять нашу веру!

Свечи в комнате разгорелись с неимоверной силой. Пламя плясало в разные стороны. Гнев Каяры выходил наружу. В глазах ее отражалась ненависть, пальцы сжались в кулаки. Дыхание стало прерывистым. Всем своим телом она излучала животную ярость. Виктор даже привстал со своего места. Дмитрий обеспокоенно переглянулся с отцом.

– Каяра, возьми себя в руки! – Ярослав попытался дотронуться до ее плеча, но Каяра ударила его по руке. Оборотень всхлипнул от боли. Но она уже этого не заметила. Гнев поглощал ее все сильнее.

– Да как они посмели! Хотят называться староверами и последователями кодекса, тогда и судить их будут по законам кодекса! – ее голос все больше напоминал рык дикого зверя.

– Каяра, прекрати! Ты не можешь, ты дала слово… – взмолился Ярослав, уже находясь на грани паники. "Слово королеве", мысленно закончила фразу оборотня наследница Ринса. И опять это слово!

– Это ни в какие ворота не лезет, – гнев начал отступать, и на его место приходило ненавистное ей смирение.

Слова Ярослава заставили ее взять себя в руки. Она не смеет нарушать данные ею обещания. Одно нарушенное слово перечеркнет полторы тысячи лет светлой памяти ее клана. Она его последняя кровь, она не вправе так опозорить своих предков. Это были ее оковы. Оковы, которые она никогда не сможет снять и повесить на стену.

– Ярослав, – Виктор посмотрел на друга, словно ожидая объяснений от него.

– Клан Каяры очень древний, для них нет ничего дороже кодекса, старой веры, законов чести. Их по праву можно назвать истинными старообрядцами, – пояснил оборотень.

– И что это за клан? Я слышал о нем?

– Да, но… Мы приняли решение с Каярой, что пока не станем называть его имени. Воспользуемся, так сказать, новой привилегий – одним из законов об охране староверов.

– Право о сохранении в тайне своего происхождения и истории клана, в целях собственной безопасности? – уточнил Дмитрий.

– Да, – уже совершенно спокойным голосом ответила Каяра.

– Тебе угрожает опасность? – Дмитрий смотрел на девушку, и в глазах его отражалась тысяча вопросов. Он не был напуган, он скорее искренне волновался за нее. Эта доброта к первой встречной, которая пару минут назад чуть не сожгла дом его отца, показалась Каяре весьма странной.

– Не более, чем всем нам, – уклончиво ответила наследница Ринса.

– Тогда…

– Это ведь мое право? Не так ли?

– Да.

– Ох, уже время. Нам пора к королеве, – Ярослав засуетился, поспешив прервать разговор, уводивший в ненужную степь.

– Она ждет только тебя, – напомнила Каяра оборотню.

– Точно! Тогда нам еще нужно пройти регистрацию по прибытию.

– Вы разве не прошли ее на пристани? – уточнил Виктор.

– Я же сказал, это долгая история, мой друг. Но я обязательно расскажу ее тебе чуть позже, и поверь, я надеюсь на твое искреннее сочувствие. Нам пора. Провожать не нужно, вечером еще увидимся.

Когда они отошли от дома на достаточное расстояние, Ярослав остановился и повернулся к девушке.

– Я понимаю, что для тебя это все болезненная тема, Каяра, но ты должна быть готова увидеть и услышать многое, что тебе не понравиться. Мы же уже это обсуждали.

– Впредь я буду сдержаннее.

– Нет, не будешь. Ты подросток все-таки.

– Ярослав, – устало произнесла Каяра.

– Что? Мне нравиться думать о тебе именно в этом ключе. И я надеюсь, что, не смотря на недопонимание, ты все же найдешь здесь много хорошего. Возможно, парочку друзей, – бывший генерал произнес последнее предложение весьма мечтательно. И Каяра не смогла разрушить его надежду, поэтому она просто молча улыбнулась ему.

Она знала, что у оборотня сейчас нелегко на душе. История Виктора не могла не тронуть его. Сейчас его съедало чувство вины, что он не помог Барлоку, не был рядом с ним, когда тот в нем так нуждался. Каяра не просто знала это, она ощутила его вину как свою собственную. А если его чувство смогло найти в ней отголосок, значит, оно заполонило все его сердце.

В этот момент она так же осознала, как часто пила его кровь последнее время. Она начала привязывать его к себе. Но, к сожалению, пока она не могла от нее отказаться. Не здесь, не в Аресале, где нет ни одного корга, чтобы утолить ее жажду.

Каяра и Ярослав направились в сторону замка. Всю дорогу до тренировочных площадок они шли молча. Не смотря на прошедший час, обстановка на площадках оставалась неизменной. Фанатки все так же активно ахали и охали своим кумирам. Чуть подальше от них Ярослав приметил старую знакомую: