— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила у Евы появившаяся в гостиной Давина, внимательно разглядывая побледневшее лицо.

— Я… все в порядке.

— Мы можем начинать ритуал?

Девушка коротко кивнула.

Спустя несколько минут они сели в гостиной друг напротив друга, и ведьма быстро зашептала непонятные Еве слова, не сводя с нее горящих глаз. Давина водила руками, окружая ее всполохами магии, образующими купол, но девушка будто и не замечала этого. В ее голове звучали только слова Элайджи.

Может мне, действительно, лучше уйти, раз ты хочешь именно этого.

Ева прикусила губу, чувствуя, как на глаза наворачиваются жгучие слезы, и в этот момент, она поняла, что не может дышать. Жадно глотая воздух, девушка подняла испуганный взгляда на побледневшую Давину, и в следующий миг ее накрыла темнота.

Ева повалилась на бок, но не успела ее голова коснуться пола, как вихрем появившейся в гостиной Элайджа, подхватил девушку на руки.

— Что с ней? — требовательно проговорил вампир, глядя на испуганную ведьму.

— Я не знаю… — хрипло отозвалась Давина, — она… она была чем-то расстроена. О чем вы говорили?

Элайджа свел брови, ничего не отвечая, и лишь сильнее прижал к себе хрупкое тело возлюбленной.

— Я позабочусь о ней, — твердо проговорил он, направляясь к лестнице, ведущей на второй этаж.

— Разве… — пыталась было возразить ведьма, но мгновенно появившийся рядом с женой Кол, прервал ее, разворачивая к себе.

— Поверь, он справится. А нам лучше отправиться домой. Нехорошо, что Себастьян совсем один.

И не дав ей сказать и слова, утянул Давину за собой, бросая на прощание быстрый внимательный взгляд на брата, замершего на ступенях с Евой в руках.

Когда дверь на ними закрылась, Элайджа продолжил свой путь, и скоро оказался в спальне. Очень осторожно он опустил любимую на широкую постель. Ева дышала редко, поверхностно, и вампир, поразмыслив секунду, расстегнул узкое платье, позволяя ей вздохнуть полной грудью. Стараясь не смотреть на девичье тело, он стянул с Евы мешающую одежду, оставляя ее в нижнем белье и набросив на девушку легкую простынь, вышел из спальни.

Перед глазами Элайджи все еще стояла картина полуобнаженной возлюбленной, когда он вихрем оказался у бара, наливая себе полный бокал бурбона. Но ни он, ни последующие за ним бокалы, не помогли ему отвлечься от жарких мыслей, которые никак не желали отступать.

Прихватив с собой бутылку, вампир опустился на низкий диван. Элайджа совсем потерял счет времени и выпитому бурбона, когда услышал тихие стоны, доносившиеся со второго этажа.

Не раздумывая и секунды, он на вампирской скорости добрался до спальни, и, распахнув дверь, переступил через порог.

Раскрасневшаяся Ева, с губ которой срывались глухие стоны, спала. И судя по тому, как она кусала свои пухлые губки, как затвердели маленькие горошины ее нежных сосков, было совсем не трудно понять, что именно ей снится. Элайджа старался не дышать, ведь пряный запах ее желания уже разливался по комнате, сводя его с ума. На мгновение в голове у вампира пронеслась мысль, что то, что он видел сейчас, было самым возбуждающим зрелищем за всю его тысячелетнюю жизнь.

Но ему хватило нескольких секунд, чтобы понять, как сильно он ошибался. Это произошло, когда тонкая рука, сжав полушарие нежной груди, скользнула к влажным трусикам, и с пухлых губ сорвалось одно-единственное слово.

— Элааайджаа…

========== Часть 48 ==========

— Элааайджаа…

Голос Евы хриплый, совсем тихий, но он мгновенно достигает цели, и вампир чувствует, как начинает пульсировать его плоть, до боли натягивая молнию брюк.

Вот только больше он не намерен терпеть эти сводящие с ума муки от вожделения один. И мужская рука перехватывает изящную ладонь, устремившуюся к сосредоточию женственности изнывающей от желания девушки. Элайджа сжимает тонкое запястье, не позволяя любимой коснуться себя, и Ева распахивает мутные очи, нетерпеливо водя бедрами.

Но стоит ей поймать взгляд чернеющих глаз вампира, нежные девичьи щеки заливаются румянцем.

— Что… что ты делаешь? — шепчет она, стараясь выровнять сбившееся дыхание.

— Гораздо интереснее, что делаешь ты, моя лицемерная птичка, — цедит Элайджа, даже не помышляя ослабить захват на тонкой руке, — ты и не думаешь прощать меня, но это совсем не мешает тебе наслаждаться моими ласками во сне.

— Я вовсе не…

— О, Ева, мы миллион раз обсуждали тему вранья, и давно выяснили, что это совсем не твой конек, — щурит глаза вампир, скользя жадным взглядом по часто вздымающейся груди, — так что же я делал с тобой? Нежно любил, целовал твои грудки, ласкал между ножек или просто сорвал твои мокрые трусики и грубо трахал, так, как ты любишь, а, птичка?

Девушка молчит, кусая губы, и ее бездонные глаза расширяются, под пристальным тяжелым взглядом вампира, который не отрывается от пылающего девичьего лица.

— Только я не могу понять, зачем тебе довольствоваться лишь снами, — продолжает Майклсон, склоняясь совсем близко к припухшим губкам, — я бы и так исполнил любое твое желание. Тебе для этого даже не обязательно прощать меня, птичка, ведь я никогда не переставал любить тебя. И хотеть. О, я так безумно хочу тебя, Ева.

Несколько секунд Элайджа просто смотрит на задыхающуюся от возбуждения возлюбленную, жадно изучая прекрасные черты, прежде чем его губы властно накрывают приоткрытый ротик, сминая его в нетерпеливом поцелуе. Маленькие ладони упираются в мужскую грудь, пытаясь оттолкнуть, но вампир и не думает прекращать свои ласки. Одной рукой он сжимает тонкие запястья, заводя их Еве за голову, пока вторая рука едва ощутимо поглаживает выступающие из лифа округлости налитой груди.

Элайджа обводит языком контур пухлых губок, и на мгновение отстраняется от вожделенного рта, глядя в бездонные глаза.

— Я люблю тебя, птичка, — шепчет он, — и буду любить всегда, даже если ты никогда не сможешь меня простить. Я знаю, что все испортил и…

— Но я уже сделала это, — едва слышно выдыхает Ева, и ее глаза начинают блестеть от наполняющих их слез.

— Что сделала, любовь моя? — спрашивает вампир, обводя кончиками пальцев контур выступающих скул.

— Простила тебя.

Элайдже кажется, что время замерло, и тишина становится такой оглушительной, будто весь мир исчезает после сказанных Евой слов. Но девичьи губы, мягко касающиеся его рта мгновенно выводят мужчину из странного оцепенения, и смысл произнесенного любимой признания наконец доходит до Майклсона в полной мере. Он отвечает на нежный поцелуй, высвобождает удерживаемые запястья, и тонкие руки мгновенно обвивают его шею.

Ева мелко дрожит, прижимается к нему всем телом, и Элайджа на мгновение отрывается от пухлых губ, заглядывая в затуманенные желанием бездонные глаза.

— Может, все же расскажешь мне, чем мы занимались в твоем сне, птичка? — хрипло выговаривает он, не сводя тяжелого взгляда с пылающего лица, — что мне сделать с тобой, Ева?

— Просто возьми меня, Элайджа, — срывающимся голосом отвечает девушка, выгибая спинку, когда мужские ладони скользят по округлостям налитой груди, лаская ее напряженные вершинки через тонкое кружево лифа, — трахни меня, как ты хочешь…

— Я не уверен, что нам сейчас… так можно, птичка, — едва сдерживаясь, отзывается вампир, сжимая пальцами набухший сосок.

— Давина сказала, что можно, — срывается тихий шепот с девичьих губ, и щеки Евы становятся пунцовыми.

— И для чего же ты интересовалась подобным, моя маленькая распутница? — улыбается Элайджа, касаясь раскрасневшегося лица сгорающей от смущения возлюбленной.

— Она… сама сказала, — сбивчиво пытается оправдаться девушка, — я не спрашивала…

— Благослови бог мою невестку, — хрипло усмехается вампир, — не передумала, любовь моя? Готова отдаться мне?

Ева лишь часто кивает, прикусывая нижнюю губу.

— Тогда держись, маленькая птичка.

И мужские губы накрывают приоткрытый ротик, вовлекая девушку в жаркий поцелуй. Ева подается навстречу, отвечая, а Элайджа тем временем двумя быстрыми движениями срывает с нее лиф и влажные трусики, оставляя девушку полностью обнаженной. Он приподнимается над ней, скользя почерневшими от желания глазами по изящным ключицам, маленьким ягодкам затвердевших сосков, плоскому животику, точеным бедрам, которые Ева под его пристальным взглядом разводит в стороны, позволяя вампиру любоваться ее нежным телом.