Комната, в которой она оказывается, переступая через порог, совсем пустая. Лишь в темном углу, который едва освещают редкие свечи, стоит широкая кровать, подле которой разбросаны остатки одежды, среди которых Ева с ужасом узнает костюм своего мужа. Она прикрывает дрожащей ладонью рот, стараясь сдержать крик, и в этот момент чувствует позади себя быстрое движение, после которого ледяной голос Элайджи набатом звучит в ушах, заставляя девичье сердце пропустить удар.

— Ты зря приехала, Ева.

Она резко поворачивается, и замирает, глядя в холодные глаза мужа, в которых лишь недовольство. Это настолько непривычно, так неправильно, что Ева зажмуривается, качая головой, будто пытаясь отогнать видение. Но когда она открывается глаза, стоящий перед ней вампир, на котором из одежды лишь висящее на бедрах полотенце, только щурит глаза, безразлично наблюдая за тем, как она пытается взять себя в руки, чтобы вымолвить хоть слово.

— Я люблю тебя, — наконец срывается с ее дрожащих губ.

На миг Элайджа замирает, и Ева с надеждой отмечает на его лице легкую тень замешательства, но она тут же исчезает, уступая место ледяному безразличию.

— Это очень мило, — с усмешкой отзывается он, вскидывая бровь, — но совершенно меня не интересует.

Его слова словно удар в солнечное сплетение, лишают Еву дыхания, убивают своей твердостью и уверенным тоном, которым Майклсон продолжает разрывать ее душу, говоря:

— Я не люблю тебя, дорогая. И я рад бы сказать, что мне жаль, но это вовсе не так.

— Это не ты… — выдавливает из себя девушка, и делает шаг в сторону мужа, который не сводит с нее холодного взгляда, — прошу, верни эмоции…

— О, нет, — щурит глаза Элайджа, — как раз сейчас это я. Тот, кем я всегда был и буду. Первородный вампир. Убийца. Монстр. Все еще любишь меня, Ева?

Девушка на мгновение замирает, пораженная тем, насколько безразличен его тон, тем, что сейчас глаза, прежде смотрящие на нее лишь с любовью, абсолютно пусты. И она делает еще шаг, предпринимая последнюю попытку.

— Ты — мой муж. И ты любишь меня. Прошу, вспомни об этом.

— Ты становишься назойливой, — усмехается вампир, склоняя голову, — хотя, я не прочь, показать тебе как я могу теперь любить. Уверен, Хлоя не будет против, если мы с тобой немного позабавимся, ты ведь в конце концом моя жена, и я лишь исполняю супружеский долг…

Ева не успевает сказать и слова, пораженная его словами, когда Майклсон грубо толкает ее на разобранную постель, наваливаясь сверху.

— Ты ведь хочешь моей любви? — цедит он, больно сжимая запястья онемевшей от происходящего девушки, которая только смотрит на него, расширив глаза от ужаса, — ты ее получишь!

Сильные пальцы с треском разрывают ее свитер, обнажая груди, едва скрывает тонким лифом, и это действует на Еву будто ушат холодной воды.

— Отпусти! Нет!

Она извивается, пытаясь высвободиться из стальных объятий, но вампиру абсолютно плевать на ее сопротивление. Он до боли стискивает ладонями нежные полушария груди, отчего на девичьих щеках появляются тонкие дорожки слез. И причиной им вовсе не физическая боль, которую Еве приносят его грубые ласки. Мужчина, что сейчас почти насилует ее, раздвигая коленом точеные бедра, и сильнее притягивая ее к себе, одновременно пытаясь сорвать оставшуюся одежду, совершенно точно не ее муж. И не отец Софи.

Мысль о дочери добавляет ей сил, и девушка решается на последнюю попытку. Она расслабляется в мужских руках, пока вампир не высвобождает ее запястья, и тогда она обхватывает ладонями его лицо, ловя пустой взгляд.

— Элайджа, прошу, — тихо шепчет Ева, глядя в до боли знакомые темно-карие глаза, — я люблю тебя. Давай вернемся домой. Ради нас. Ради Софи.

И она целует его.

Майклсон отвечает, обхватывая ладонями ее ягодицы, и пробираясь пальцами в девичьи трусики. Ева вскрикивает от того, как его пальцы грубо толкаются в ее лоно, и пытается оттолкнуть мужа, на что тот отстраняется, и, глядя ей в глаза, глухо говорит:

— Это так ты меня любишь, жена? Раньше ты текла от одного только касания.

И Ева понимает, что проиграла. Она собирает последние силы и бьет Элайджу прямо в грудь. Не ожидавший подобного, вампир широко раскрывает глаза, на миг ослабляя объятья, и девушке хватает этой доли секунды, для того, чтобы вырваться из его рук, вскакивая с кровати.

— Ах, ты, непослушная сучка!

Ева не успевает достичь двери, когда сильные руки сдавливают ее плечи, грубо толкая к стене. Она отчаянно сопротивляется, но древний вампир намного сильнее, и девушка уже смиряется с тем, что через мгновение будет изнасилована тем, кто был ее мужем, когда слышит низкий женский голос.

— Оставь ее, Элайджа! Какого черта тебе далась эта дурочка?

Через плечо вампира, Ева видит укутанную в простынь рыжеволосую женщину, которая медленно идет в их сторону, порочно улыбаясь. Нисколько не смущаясь, она отводит руки от груди, позволяя тонкой ткани соскользнуть на пол, и к ужасу Евы прижимается обнаженным телом к мужской спине.

— Ты права, Хлоя.

Элайджа отступает, отводя руки от Евы, которая медленно оседает на пол, видя как тот, кого на считала мужем, впивается в алые губы ведьмы, кусая их до крови. Время будто замирает, пока они на ее глазах, не сдерживая себя, предаются страсти, и девушка смотрит на них, пока все вокруг не становится размытым от застилающих глаза слез. Последнее, что она слышит — приторно-сладкий голос Керн.

— Думаю тебе пора, милочка. Здесь сейчас начнутся взрослые игры.

Ева, не помнит, как поднимается на ноги, цепляясь за стену, как пятится к порогу, и как бредет по темному коридору, лишь бы не видеть, как ее муж берет другую женщину, впиваясь клыками в ее шею, а та лишь стонет от наслаждения, направляя его.

Она не видит, как эта вакханалия повторяется раз за разом, прежде чем вампир, не удосужившись омыть залитое кровью лицо, забывается сном прямо на багровых простынях, а пальцы Хлои скользят по его плечам, пока алые губы тихо шепчут:

— Теперь ты только мой, Элайджа Майклсон. Твоя дурочка-жена не вернула тебе чувств. Да и куда ей против магии, которая никогда не даст это сделать. Мне пришлось обмануть тебя, проводя обряд, но это ради нашего счастья, любовь моя… Это будет моим маленьким секретом, о котором тебе знать совсем не обязательно, ведь нас с тобой впереди ждет столько веселья!

========== Часть 36 ==========

— Как она?

Хэйли посмотрела на мрачного Клауса, который, прежде чем повернуться в ее сторону, осушил очередной бокал бурбона, слегка морщась.

— Плохо.

Его ответ был более чем ожидаем, и Маршалл обреченно прикрыла глаза, подходя к гибриду ближе. Не говоря больше ни слова, она с силой сжала мужскую ладонь, и Клаус поднял ее в вверх, невесомо целуя тонкие девичьи пальцы.

— Но мы ведь спасем его?

— Не знаю, волчонок.

Глаза Хэйли испуганно расширились, и она потянула гибрида на себя, заставляя его посмотреть ей в лицо.

— Что ты имеешь в виду?! Мы не поможем Элайдже?

Голос девушки дрожал, наполняя эхом внутренний двор, и Клаус прижал ее к своей груди, приподнимая вверх упрямый подбородок.

— Я хочу этого больше всего на свете, поверь. Но он уехал с Хлоей, и она скрыла их магией.

— Мы должны их найти! — воскликнула Маршалл, и, прикусив губу продолжила, — Софи не может расти без отца!

— У Софи есть — я.

Хэйли и Клаус замерли, услышав голос Евы, холодный будто лед. Очень медленно они повернули в ее сторону. Лицо девушки было бледным, но черные глаза горели мрачной решимостью.

— Послушай, Ева… — начал было гибрид, но та перебила его, подняв вверх тонкую руку.

— Я только что говорила с Фреей, — твердо проговорила она, — шансы найти его крайне малы. Ничтожны. Да и зачем, если я не в силах вернуть ему чувства? Может быть, это сделаешь ты? Тот, кого я видела вчера не мой муж. И не отец Софи. Он может причинить моей дочери только вред.

— Это ваша дочь! — прищурился Клаус, пристально глядя на Еву, — ты не можешь лишить ее семьи!