Синие глаза слегка расширяются, когда она видит, кто именно стоит на пороге, но мгновение спустя, не говоря ни слова, Оливия отступает назад, позволяя Майклсону войти. Элайджа делает несколько быстрых шагов, пытаясь поймать тонкую ладонь и притянуть девушку к себе, но тут его взгляд падает на низкий диван, на котором в полном беспорядке лежат вещи Лив, которые по всей видимости ждут своей очереди для того, чтобы оказаться в огромном чемодане, что стоит рядом.

— Что случилось, Оливия?

Майклсон старается держать себя в руках, все еще надеясь, что происходящее не сулит ничего серьезного, и он лишь зря волнуется, но девушка, которая медленно поднимает на него мутный взгляд, не оставляет от его ожиданий камня на камне, когда отвечает так тихо, что Элайджа едва может разобрать ее голос.

— Я уезжаю.

— Тебя Гасс отправил в командировку? — все еще цепляется за надежду Майклсон, не сводя с любимой пристального взора, — если так, что я…

— Я уезжаю из Ричмонда, — еще тише отзывается Лив, и Элайджа видит, что каждое произнесенное слово дается ей с большим трудом.

— Ты можешь мне объяснить, что здесь, твою мать, происходит? — цедит Майклсон, нетерпеливо щуря темные глаза, которые буравят побледневшее лицо любимой, — немедленно, Оливия!

Та только вздыхает, будто пытаясь успокоится, но это по всей видимости не особо помогает, потому что когда она отвечает, ее голос дрожит от эмоций, выдавая едва сдерживаемый слезы.

— Нам нужно расстаться, — говорит Лив, и Элайдже сначала даже кажется, что он ослышался, поэтому он ошеломленно переспрашивает:

— Что ты сказала?

— Мы не можем быть вместе, — так же безжизненно отвечает Оливия, пряча взгляд.

И мужчине хватает минуты, для того, чтобы оказаться с ней рядом, с силой сжимая тонкие плечи. Девушка вяло пытается вырваться из мужских рук, но через несколько секунд понимает, что это бесполезно. Майклсоны никогда не сдаются без боя, и горящие глаза Элайджи, что буравят склонившееся к его груди девичье лицо, лишь подтверждают этот факт. Без толики нежности, он тянет вверх маленький подбородок, ловя затуманенный взор Лив, который та упрямо отводит.

— Я не знаю, что ты задумала, синеглазка, — почти рычит он, — но этому не бывать. И ты никуда не поедешь. А сейчас быстро говори, что за чертовщина здесь происходит?

Оливия качает головой, кусая алые губы, отчего те еще сильнее выделяются на ее бледном лице, и спустя мгновение, она поднимает на Элайджу взгляд, заученно шепча:

— Мы не можем быть вместе. Нам нужно расстаться.

— Да почему, черт возьми! — взрывается Майклсон, сильнее сжимая дрожащие плечи, — если из-за Кетрин, то…

— Дело не в ней, — хрипло отвечает Лив, судорожно вздыхая.

— Тогда в чем же?!

— В том, что я тебя не люблю.

После ее слов в гостиной воцаряется мертвая тишина, прежде чем ее нарушает глухой голос Элайджи.

— Я тебе не верю, синеглазка, — напряженно выдыхает он, — после всего того, что было между нами… Я тебе не верю, слышишь?!

— Я тебя не люблю, — безжизненно откликается Лив, — отпусти меня. Ты ведь не будешь всю оставшуюся жизнь меня насиловать?

— Насиловать? — хрипит Майклсон, встряхивая тонкие плечи, — я тебя насиловал, значит?

Оливия ничего не говорит, прикусывая губу, но горячие слезы все же проделывают мокрые дорожки на ее бледных щеках, пока Элайджа продолжает ее трясти, будто тряпичную куклу, желая услышать ответ на свой вопрос.

— Отвечай, синеглазка! — рычит он, не обращая внимания на то, что любимая бледнее еще сильнее, — отвечай немедленно! Я все равно не позволю тебе уйти!

Девушка продолжает молчать, и Майклсон в какой-то момент ощущает, как ее тело обмякает в его руках, и голова Лив обессиленно падает ей на грудь. Элайджа испуганно замирает, мгновенно прекращая свои манипуляции, и бережно тянет девушку к себе, поднимая вверх бледное лицо.

Синие глаза прикрыты, девичье дыхание совсем слабое, и Майклсон с ужасом осознает, что Оливия потеряла сознание. Его тело будто каменеет, в голове не остается ни одной мысли, но спустя секунду, после быстрого взгляда на кажущееся безжизненным нежное лицо любимой, Элайджа усилием воли берет себя в руки, и тянется в карман пиджака за телефоном.

Служба спасения отвечает сразу же, и он внимательно слушает оператора, который уверяет его, что скорая будет на месте с минуты на минуту. Майклсон молча кивает, не в силах оторвать взгляда от Лив, которая так и не приходит в себя, заставляя его сердце замирать от чувства вины.

Наконец, санитары оказываются в доме, и девушку бережно перекладывают на носилки. А дальше все вокруг сливается для Элайджи в одно белое пятно, пока они не оказываются в клинике, где Оливию увозят от него в приемный покой.

========== Часть 48 ==========

Первым, что увидела Оливия, медленно приходя в себя, был белый потолок больничной палаты. Мгновение спустя она ощутила, что лежит на мягкой кушетке, а после девичий взор заскользил по окружающим ее предметам, пока не встретился с темными глазами Элайджи, который не сводил с нее тяжелого взгляда.

Мужчина сидел на пластиковом стуле у стены, и на его лице застыла ледяная маска, отчего Лив стало немного не по себе. Последним, что она помнила, были его слова о том, что он не позволит ей уйти, сейчас же понять, о чем именно думает ее возлюбленный, было попросту невозможно. Лишь одно обстоятельство было совершенно очевидным — Майклсон был очень и очень зол.

— Ты знала? — нарушил тишину его напряженный голос, и Оливия удивленно застыла, взглянув на Элайджу полными непонимания глазами.

— О чем?

— О том, что ты ждешь ребенка, — четко проговорил Майклсон, не отводя от ошеломленного его словами лица любимой пристального взора, — нашего ребенка, синеглазка.

— Что? — слабо выговорила Лив, прикрывая ладонью раскрывшийся рот, — ты хочешь сказать, что я… я…

— Беременна, — закончил ее фразу Элайджа, поднимаясь на ноги и подходя к кушетке, — и я не хочу ничего и слышать о том, что нам нужно расстаться. Это, я надеюсь, ясно?

— Да, — не в силах спорить, кивнула Оливия, все еще пытаясь осознать сказанное любимым, — я не знала, правда.

— Верю, — отозвался тот, позволив себе легкую улыбку, — ты совершенно не умеешь врать. И ты абсолютно напрасно пыталась убедить меня в том, что разлюбила.

— Элайджа, я…

— Только не могу понять зачем, — продолжил Майклсон, не обращая внимания на побледневшее девичье лицо и тихие слова, срывающиеся с дрожащих алых губ, — для чего ты это сделала, Лив? Зачем тебе понадобилось сбегать от меня?

Он сделал еще шаг, оказываясь рядом с опустившей взгляд Оливией, и провел кончиками пальцев по нежной щеке, приподнимая вверх упрямый подбородок.

— Для чего, синеглазка? Не то, чтобы это имело значение, потому что я ни тогда, ни тем более сейчас, не собирался и не собираюсь тебя отпускать, но я хочу знать причину.

Лив только моргнула, силясь оторвать взор от гипнотизирующий темных глаз Элайджи, которые, казалось, видели ее насквозь, и очень тихо ответила.

— Я не хотела, чтобы ты лишился компании.

Майклсон закатил глаза, обреченно качая головой, а после опустился на край белого покрывала, притягивая к себе смущенно покрасневшую возлюбленную.

— Ты - самая упрямая женщина на свете, Оливия Картер, — проговорил он, сжимая ладонями пунцовое девичье лицо, — и мне придется еще очень долго работать над твоим воспитанием.

Он обвел горячим взглядом алые губки, спустился к груди, и ниже проходясь по сжатым бедрам, отчего Лив покраснела еще сильнее.

— Я сотню раз говорил тебе, что сделаю это, — продолжил Элайджа, заглядывая в синие глаза, совсем мутные от бури эмоций, что владели сейчас едва дышащей девушкой, — мне не нужна компания, если рядом не будет тебя, Оливия. Ты не веришь мне?

— Верю, но…

Лив прикусила губу, пытаясь отвести взгляд, но Майклсон не позволил ей этого сделать, удерживая в ладонях смущенное лицо.

— Но что, синеглазка? — нетерпеливо проговорил он, — что случилось такого, что ты усомнилась в моих словах?