А потом она просто исчезла.
Лишь спустя несколько дней, от Кола, который вытерпев гневную отповедь Мег, пришедшей в ярость, узнав о том, как Элайджа обошелся с ее подругой, не просто позволив невесте унизить ее, но и окончательно растоптать последующим предложением, он узнал о том, что Оливия улетела во Флориду, взяв на работе отпуск за свой счет.
Маленькой синеглазки больше не было рядом, и это, казалось, должно было помочь ему выбросить ее из головы, но на деле все происходило с точностью наоборот. Каждая мелочь, звук, даже запахи, что раньше не вызывали абсолютно никаких ассоциаций, теперь будоражили его чувства вновь и вновь. Не помогал ни бурбон, ни другие женщины, которых он выбирал по единственному принципу, о чем сам себе боялся признаться. Но очень скоро Майклсон понял, что ищет не просто синие глаза, каштановые волосы и ладную фигурку. Он искал совершенно конкретную девушку. И не находил.
Элайджа боролся с собой. Работал, ночуя в офисе, пытался вникнуть в идеи Кетрин по поводу свадьбы, помогал Клаусу с контрактами для его новых подопечных, даже занялся восстановлением их старого загородного дома, где прежде Майклсоны собирались всей семьей. И иногда это помогало, но затем, воспоминания о той, что вызывала в нем прежде совершенно неведомые эмоции, возвращались с новой силой, сводя с ума.
Он не хотел признаваться себе в том, что происходит. Гнал от себя мысли о том, что чувство, которое он прежде с насмешкой называл сказочкой для юных барышень, оказалось реальностью. Этого не должно было случиться с ним. Элайджа Майклсон всегда сам решал свою судьбу, сохраняя холодный рассудок, и это обстоятельство оставалось неизменным все его тридцать лет.
Яркий луч, скользнул по мужскому лицу, прерывая мрачные мысли, и Элайджа поднял взгляд на часы, маленькая стрелка которых приближалась в десяти. Свадьба была назначена на полдень, и на лице Майклсона отразилась досада от того, что у него осталось совсем немного времени перед тем, как появится Кол, который вызвался быть его шафером.
Очень медленно он поднялся с дивана и направился в душ, по пути стягивая мятый костюм. Судя по тому, что все элементы его одежды были на месте, стриптизерша ограничилась лишь танцем, который Элайджа даже не запомнил.
Ледяной душ привел Майклсона в чувство, и когда он вернулся в гостиную, слыша громкий стук в дверь, то хоть и выглядел не лучшим образом, был готов к поездке в церковь. Стоящий на пороге Кол, сжимающий в ладони бутылку с минеральной водой, выглядел не лучше, но все же на его лице мелькнула задорная улыбка, когда он поприветствовал брата, проходя в гостиную.
— Я надеюсь, ты передумал, — протянул младший Майклсон, плюхаясь на диван, — если да, то немедленно налей мне бурбона.
— Бурбон в баре, — спокойно отозвался Элайджа, игнорируя насмешливый тон брата, — и я не передумал. Через час мы должны быть в церкви.
— Ты разбиваешь мое сердце, — пропел Кол, прикрывая ладонью глаза, но через мгновение, он отвел руку, поднимая на брата нечитаемый взгляд.
Несколько секунд они смотрели друг на друга, прежде чем младший Майклсон очень тихо проговорил:
— Все еще можно отменить.
— О, только не начинай, — рыкнул в ответ Элайджа, зло щуря глаза, — Катерина — лучший выбор на роль моей жены.
— Серьезно? — хмыкнул Кол, и в его глазах мелькнула искорка жалости, — а я знаю другую, не менее достойную девушку…
— Не смей, — прервал его старший брат, — не смей говорить о ней. Все кончено.
— Ты уверен? — вскинул бровь Кол, — потому что судя, по тому как ты вчера набросился на эту едва смахивающую на Лив девицу в баре, до окончания еще очень и очень далеко…
Элайджа ничего не ответил, но его напряженное лицо и без слов говорило о том, что он думает по поводу замечаний брата.
История с синеглазкой подошла к финалу. Не так, как ему хотелось, но с этим Майклсон уже ничего поделать не мог. Осталась лишь самая малость — выкинуть ее из головы.
Он прошел в спальню, где висел еще вчера приготовленный помощницей Кетрин смокинг, и, стараясь не смотреть на себя в зеркало, облачился в свадебный костюм, не глядя завязывая бабочку.
Это лишь сделка. Очередной бизнес-проект, который принесет ему прибыль. И здесь нет места сантиментам.
Вот только даже самая суровая мантра не помогала Элайдже избавится о мысли о том, что Кол был прав. Это было слабостью. Тем, что Майклсон не мог позволить себе, и, призвав на помощь весь свой самоконтроль, он, медленно поднял глаза, рассматривая свое отражение в зеркале. Почти помимо воли, его ладонь коснулась маленького цветка в петлице, ощущая кончиками пальцев нежные лепестки.
Оливия любила белый цвет. И у нее была точно такая же гладкая, словно шелк кожа.
Элайджа и сам не понял, как его кулак с силой опустился на гладкую поверхность стекла, разбивая свое отражение на сотню мелких копий.
А потом они с Колом поехали в церковь.
========== Часть 26 ==========
Элайджа не может не признать, что Кетрин, идущая к нему по усыпанной лепестками роз дорожке, в свадебном платье от кутюр, выглядит потрясающе. Вот только злая улыбка, змеящаяся на красивых губах портит все впечатление. Впрочем, ее видит только он, все же остальные лишь восхищаются тем, какая красивая пара встречается у алтаря, когда Пирс подходит к жениху, протягивая ему изящную ладонь.
Майклсон машинально улыбается, склоняясь к руке невесты, которая наигранно смущенно краснеет, стоит ему коснуться нежной кожи губами. Элайджа поднимает глаза, на невинно хлопающую глазами Пирс, и с его уст почти помимо воли срываются хлесткие слова:
— Переигрываешь, Катерина.
Кетрин на мгновение замирает, пораженная тому, сколько презрения в голосе жениха, но тут же берет себя в руки, и на ее красивом лице появляется счастливая улыбка.
— Какой же ты козел, Майклсон, — шепчет она, склоняясь к уху Элайджи.
— О, ты еще даже не представляешь насколько права, — отзывается тот, и тянет девушку к стойке, где их дожидается священник.
Наполненная гостями церковь затихает, когда он начинает свою торжественную речь, которую Майклсон даже не слушает, застывая ледяной статуей рядом с невестой, продолжающей демонстрировать показное счастье.
Взгляд Элайджи блуждает по стенам, украшенным мозаикой, не отмечая деталей, потому что его мысли очень и очень далеко. На одном из песчаных пляжей Флориды, если уж быть окончательно честным с самим собой. Он гонит их от себя, стискивает зубы, пытаясь выбросить из головы образ синеглазки в белом купальнике, оттеняющим легкий загар на нежной коже, но ничего не выходит. Лицо Оливии стоит перед его глазами, и Майклсон не сразу понимает, что происходит, когда у алтаря повисает звенящая тишина, а Кетрин смотрит на него пристальным взглядом, и на дне ее янтарных глаз плещется едва заметный страх.
— Берешь ли ты, Элайджа Майклсон, в жены Кетрин Пирс? — повторяет священник уже громче, и Элайджа вдруг понимает, что первый раз в жизни не знает, что сказать.
Как ответить на вопрос, который казался еще несколько минут назад самым простым и очевидным на свете, если перед глазами стоит образ той, что одной только улыбкой, одним взглядом синих глаз способна перевернуть всю его жизнь? Майклсон сводит брови, шумно выдыхая, и делает то, что должен.
— Да, беру.
На лице невесты отражается нескрываемое облегчение, а Элайджа качает головой, прищурив глаза. Лицо Лив исчезает, но от этого становится только хуже, потому что в какой-то миг оказывается, что не видеть ее совсем просто невыносимо.
Священник продолжает что-то говорить, и через минуту Кетрин приближается к нему совсем близко, так что их лица почти соприкасаются.
— Ну же, милый, поцелуй свою невесту, — едва слышно цедит она прямо ему в губы, и Элайджа обвивает рукой тонкую талию, окончательно скрепляя их союз.
Церковь наполняется голосами, гости стекаются к молодоженам, щедро осыпая их пожеланиями счастливой жизни, а Элайджа думает лишь о том, где можно раздобыть бурбон, чтобы хоть немного забыться.
