— Еще, — простонала Лив, водя бедрами, на что на лице Майклсона появилась дьявольская улыбка, и он перекинул через себя длинные девичьи ножки, садясь рядом.
Оливия нетерпеливо свела брови, наблюдая за его действиями, а Элайджа лишь скользил горячим взором по ее телу, изнывающему от желания. Он был так же как и она, абсолютно обнажен, и от глаз Лив не укрылось его возбуждение, но не смотря на это, мужчина медлил, заставляя ее дрожать от вожделения, выгибая спинку.
— Раздвинь ноги.
Голос Майклсона, немного хриплый после долгого молчания, и совсем низкий, ударил в голову, и Оливия прикусив губу, повиновалась приказу, разводя бедра под его пристальным взглядом.
— Шире.
Девушка вспыхнула, стараясь унять сбивающееся дыхание, а Элайджа тем временем, придвинулся немного ближе, властно поднимая вверх ее подбородок.
— Ты меня слышала, Лив?
Оливия только коротко кивнула, поддаваясь гипнозу глубоких темных глаз, и ее ножки двинулись в стороны, так, что она оказалась в совершенно бесстыдной, откровенной позе, чувствуя, как от нее одной, в низу живота разгорается пожар желания. Майклсон прошелся по ее телу жадным взглядом, фокусируя свое внимание на местечке меж разведенных бедер, и Лив шумно выдохнула, когда он коснулся кончиками пальцев нежных лепестков ее плоти, собирая любовные соки, и разнося их по всей промежности. Его движения с каждой секундой становились все смелее, и Оливия трепетала от острых ласк, подаваясь им навстречу, но стоило Элайдже надавить большим пальцем на напряженный бугорок, отчего она протяжно застонала, он отвел в сторону ладонь, и девушка нетерпеливо повела бедрами, поднимая на него недовольный взгляд.
— Ты уже хочешь, да, синеглазка? — проговорил он, глядя на нее нечитаемым взглядом, — хочешь, чтобы я тебя трахнул?
Лив только прищурилась, тяжело дыша. Ей не хотелось так легко сдаваться, но тело действовало быстрее нее, и точеные бедра вновь разошлись в стороны, и девушка выгнула спинку, совершенно бесстыдно предлагая себя. Майклсон довольно улыбнулся, и его пальцы резким толчком заполнили тесное лоно, сразу набирая быстрый темп.
— Ты этого хочешь, Лив?
— Да, — протяжно протянула та, задыхаясь от желания, и Элайджа вновь отпрянул от нее, на это раз чтобы развязать запястья.
— Становить на колени. И обопрись на локти.
— Но я…
— Не зли меня, синеглазка.
Лицо Элайджи, которое Лив обвела мутным взглядом, выражало лишь мрачную решимость, но затем, ее взор спустился ниже. Мужская плоть затвердела от желания, прижимаясь к животу, и Оливия, шире распахнула глаза, поражаясь тому, как щедро был одарен природой ее любовник. И та поза, которую он заставлял ее принять, учитывая такие размеры, могла либо доставить ей обжигающее наслаждение, либо причинить боль. Майклсон поймал ее взгляд, и, не говоря ни слова, сам перевернул девушку на живот, подтягивая к себе округлые бедра. Не успела Лив принять удобное положение, как мужская ладонь с силой опустилась на ее зад, грубо сжимая приподнявшиеся ягодицы.
— Ты вновь ведешь себя как непослушная девочка, Лив, — процедил он, стискивая нежную кожу, — и твоя чудная попка снова пострадает из-за этого. Хотя, скорей всего тебе даже понравится.
Оливия хотела что-то сказать в ответ, но в это миг Элайджа раздвинул шире ее бедра, и в то время как одна его ладонь с громкими шлепками грубо опускалась на раскрасневшиеся ягодицы, вторая поглаживала промежность дразнящими движениями, заставляя Оливию буквально сходить с ума от вождения.
— Прошу тебя, — простонала она, теряя терпение.
— О чем, Лив? — отозвался Майклсон, и его тон уже не был таким отстраненно спокойным, как прежде.
Мужской голос стал совсем низким и слегка дрожал, и девушка почувствовала, как ее губы растягиваются в довольной улыбке от осознания того факта, что ее властный холодный любовник так сильно завелся от ласк, что дарил ей, ничего не требуя взамен, кроме повиновения.
— Возьми меня. Я больше не могу…
Оливия выгнула спину, шире разводя ноги, и в следующий миг почувствовала как мужские пальцы сменяются членом. Элайджа притянул ее к себе, проводя напряженной головкой по влажным складкам нежной плоти, и Лив не смогла сдержать стона, когда он медленно наполнил ее лоно, входя целиком. Она попыталась отстранится, но Майклсон не позволил ей этого сделать, крепко держа за бедра.
— Не бойся, синеглазка, — прошептал он в маленькое ушко, склоняясь к ее спине, и прижимаясь к ней грудью, — тебе понравится.
И Элайджа не обманул. Он начал с плавных, мягких движений, постепенно наращивая темп, пока с алых девичьих губок не полились протяжные стоны от острого наслаждения. Майклсон приподнялся вверх, сильнее сжимая раскрасневшиеся ягодицы, и начал вбиваться в жаркое лоно резкими толчками, отчего стоны Оливии слились в один, пока он брал ее совершенно не сдерживаясь. В какой-то миг, Элайджа собрал в кулак разметавшиеся по ее влажной спине волосы, и потянул их на себя, заставляя девушку сильнее выгнуть спину, меняя угол проникновения и добавляя к обжигающему удовольствию легкую толику боли.
— Тебе нравится, Лив? — едва слышно выговорил он, входя в нее до самого основания, — нравится, как я трахаю тебя?
Оливия ответила ему громким криком, достигая пика, и ее лоно запульсировало, тесно сжимая мужскую плоть, подталкивая Элайджу к грани. Он сделал еще несколько глубоких толчков, открывая для Лив новые грани блаженства, и выйдя из ее тела, излился на пылающую попку, на которой четко выделялись красные следы от его ладоней.
Оливия опустилась на живот, дыша тяжело и рвано, пока Майклсон промокнул ее кожу краем простыни, и его губы прошлись дорожкой нежных поцелуев по дрожащим плечам.
— Сегодня ведь суббота? — раздался слабый голос Лив, и она взглянула на Элайджу через плечо, отрываясь от подушки.
— Потеряла счет времени? — улыбнулся тот, устраиваясь рядом, и укладывая ее себе на грудь.
— Если ты еще раз сотворишь со мной подобное, я и свое имя забуду, — надула губки Оливия, нарочито хмурясь, — у меня теперь все болит.
— Это от отсутствия практики, синеглазка, — довольно прищурился Майклсон, — но поверь, я это быстро исправлю.
— Даже не сомневаюсь, — закатила синие глаза девушка, и гостиничный номер наполнил их тихий смех.
Никто из них не видел, как имя невесты Элайджи высвечивалось раз за разом на черном экране его телефона, который он предусмотрительно поставил на беззвучный режим.
========== Часть 18 ==========
Следующий месяц сливается для Оливии в один бесконечный калейдоскоп красок, настолько ярких, что ей кажется, будто она берет реванш за предшествующие годы своей одинокой скромной жизни, и Элайджа Майклсон, к которому она уже сама не понимает, что именно чувствует, управляет этим водоворотом эмоций уверенно и властно.
Лив ждет осуждения коллег, для которых их отношения, которые ее заказчик и не думает скрывать, очень скоро становятся очевидными, но ничего подобного не происходят. Если и ведутся какие-то пересуды за их спинами, то девушке неожиданно становится на них совершенно плевать, потому что в кои-то веки она не хочет никому ничего доказывать, а желает лишь быть счастливой.
И Оливия счастлива. Каждое утро, день и ночь, когда Майклсон, которого она прежде считала ледяным тираном, раскрывается перед ней с новой, совершенно неожиданной стороны. Она узнает, каким он может быть нежным, не выпуская ее из постели до самого обеда в их свободный день, изучая губами каждый дюйм ее тела. Лив познает и его страсть, которую он совсем не сдерживает, и в какой-то момент ей кажется, что уже не только в их номере или офисе, но и во всем Мистик Фоллс, не осталось места, где бы они не занимались любовью.
Конечно, последнего слова Оливия не произносит. Она довольствуется тем, что есть, растворяясь в обжигающем наслаждении их жарких ночей, каждую из которых Элайджа берет ее будто в первый раз, полностью подчиняя себе. И она не противится. Да и можно ли?
Лив кажется, что и Майклсон счастлив рядом с ней. Она видит, как он улыбается — открыто и искренне — ей и всем сотрудникам, которые теперь окончательно принимают его за своего, как он смеется над их не всегда удачными шутками, как горят его глаза, но все же где-то в самом краешке ее сердца тлеет огонек недоверия, когда вечерами, он уходит в фойе и ведет долгие разговоры с кем-то, кого Оливия не знает, называя их деловыми. После них Элайджа всегда возвращается взвинченным, и либо осушает бокал с бурбоном, либо, не говоря ни слова, срывает с нее одежду и берет на ближайшей горизонтальной поверхности, жадно и властно. Лив предпочитает второе, но к ее сожалению Майклсон все чаще делает первое.
