Эйслин несла службу в отряде Стражей Границы, и вчера эта служба ознаменовалась неприятным инцидентом. В присутствии монарха и всех влиятельных лордов Брелах Скегран, капитан Стражей Границы и старший брат короля, напал, пытаясь убить, на опального лорда Шэграла Крадхейка – а также обвинил государя и Звездный Совет в развязывании преступной войны. Брелах был помещен под арест. Вместе с ним заточили и Эйслин Дановар, бывшую его лейтенантом.

В камере Эйслин пробыла недолго – часов пятнадцать. Затем ей разрешили вернуться в собственные апартаменты, выставив у дверей стражу и приказав никуда не выходить. Весь день она провела, гадая, что творится вокруг. Глядела в выходившие на юг окна, где темной линией вырисовывался, обозначая границу с Иберленом, горный хребет. Девушка перелистывала страницы своей электронной записной книги – сожалея, что ей не оставили доступ к сети. Та сейчас, должно быть, наполнена обсуждениями и слухами.

Эйслин слушала, поставив на кольцевое воспроизведение, любимую музыку – в основном Шуберта и Грига. Став после Великой Тьмы хранителями традиций и культуры сгинувшего мира, сиды переняли очень многое у людей. Эйслин любила романтизм – как в музыке, так и в литературе. Впрочем, сейчас даже всегда вдохновлявшие ее композиции совершенно не могли помочь.

Молодая эльфийка нервничала. Тревожилась. Не знала, чем занять время. Пробовала играть в шахматы сама с собой, бросила, дважды себе проиграв. Ее тревожила судьба командира – а еще больше тревожило, чем обернется авантюра, в которую король позволил себя втянуть, решив принять участие в разворачивающейся в землях людей гражданской войне.

«Мы находимся в своем доме, вот только долго ли этому дому осталось стоять? Не разрушим ли мы его сами, уверенные, как и прежде, что совершаем нечто необходимое и правильное? Не отравлены ли в очередной раз ядом наши мечты о всеобщем благе? Мы уже наделали немало зла в прошлом».

– Келих сказал, страсть как желает видеть наши персоны. Так что пошли. Брат ждать не любит.

Эйслин вздрогнула. Обернулась, отворачиваясь от обзорного окна. Брелах стоял на пороге. Черные волосы заплетены в хвост, черный мундир не имеет знаков различий, на перевязи – его любимая шпага. Запястья свободны от силовых браслетов, полагавшихся арестанту.

– Да тебе никак вернули оружие? – спросила девушка с удивлением.

– Вернули, – Брелах дернул плечом. – Лучше б не возвращали. Так бы я тешил себя, что меня хоть немного боятся.

– Мой капитан, – Эйслин сделала насмешливый реверанс, – соболезную. Тяжелый удар по твоей гордости. Может расскажешь мне, почему не сидишь в темнице, хотя по всем заслугам обязан?

– Нечего рассказывать – я сам не знаю, – признался капитан. – Я думал, после драки с Дэленом от суда не отвертеться – да вот нет. Брат приперся под утро, казался участливым, послал спать, сказал, что поговорит под вечер. Даже солдат не приставил, чего про тебя не скажешь. Сейчас он мне написал, сказал, желает видеть, и распорядился, тебя чтобы с собою взял.

– Чудесато, – пробормотала Эйслин. – Ладно, пошли, раз уж так.

Охрана, дежурившая у выхода из комнат молодой Дановар, пропустила их без всяких прекословий – они даже отдали Брелаху честь. Старший сын покойного государя, капитан Стражей держался вдали от политики, не став в свое время претендовать на трон, хотя мог бы. Солдаты его уважали, а придворные побаивались. Все понимали, что желай старший Скегран получить власть, он легко мог бы привести королевство к расколу и новой войне, подобной той, на которой уже погиб, сцепившись с кузеном, его собственный родитель. Вместо этого Брелах устроился на службу, как сам говорил с иронией, простым капитаном пограничной стражи.

Вот только границы Волшебной Страны – поважнее всех прочих.

К нужному им уровню дворцовых покоев Брелах и Эйслин поднялись быстро, на лифте. Парадные залы эльфийских королей были полны всевозможных диковинок, служивших забавой и развлечением для придворных и редких гостей столицы. Стражи Границы миновали Звездный Чертог, где зависли в воздухе, мерцая, голографические проекции ближайших светил того спирального рукава галактики, в котором находилась Земля. Затем Эйслин и Брелах прошли Залом Шепота – в нем низвергались с потолка, собираясь в бассейны, потоки воды, подсвеченной всеми цветами радуги. Пересекли Пламенную Галерею, со сгорающими в огне статуями, чьи руки изгибались, а лица застыли в безмолвном крике. В Галерее Эйслин всякий раз становилось не по себе. Некоторые произведения современного искусства казались ей пугающими. Она предпочитала наследие Древних людей – не такое утонченное и менее жестокое.

Король ждал Стражей Границы в своем кабинете. В кабинете не было окон – как не было их в большинстве помещений замка. Привычные к жизни в холмах, сиды и выбравшись на поверхность предпочитали обходиться без них. В этом Эйслин не могла их понять. Потому и добилась, чтобы ей предоставили апартаменты на внешнем периметре Цитадели.

Без солнечного света девушке становилось плохо. Еще хуже ей, впрочем, было без моря. Соленая и своевольная кровь, доставшаяся от матери, то рыдала, то жалобно пела, тоскуя по пенным бурунам и штормовым ветрам. До ближайшего берега от столицы насчитывалась почти сотня миль, но в каждую увольнительную девушка старалась отправляться на побережье. Там она долго сидела у кромки прибоя, окунала в воду ладони и думала о подводных чертогах, давно покинутых предками.

Когда его подданные вошли, Келих сидел в глубоком кресле, спиной к дверям. Развешанные по стенам экраны передавали картинки, транслируемые спутником – все они погасли, стоило Стражам Границы переступить порог, как погас и монитор компьютера, стоявшего на столе перед государем. Кресло мягко развернулось навстречу вошедшим, и Келих, не говоря ни слова, сделал жест рукой, повелевая гостям садиться.

На вид ему было совсем немного лет, точно также, как самой Эйслин. Меньше двадцати, если судить по человеческим меркам, а на самом деле – тридцать пять. Мальчишка с точки зрения сидов. Вот только как и все, кто носил корону прежде него в династии Точащих Землю, Келих Скегран, вступая на трон, принял память всех своих предков от самого первого, получив их магический опыт, их знания и их силу. Передача памяти – смертельно опасная процедура, и проводится редко. Не всякий, кто проходит через нее, сохраняет здравый рассудок.

Говорили, что Келих не сохранил.

– Брат и сюзерен, – Брелах склонился в полупоклоне, – ты звал нас, и мы явились к твоему присутствию. Какие слова ты желаешь сказать нам? – Обычно бесцеремонный, сейчас командир Стражей Границы говорил учтиво – да вот только голос его оставался холодным.

– Брат мой Брелах, – король чуть шевельнул головой, – присядь, и ты, Эйслин, тоже садись. – На негнущихся ногах эльфийка опустилась в кресло напротив своего государя.

Брелах присел рядом, развалившись в чуть небрежной позе и закинув ногу на ногу. Эйслин хорошо успела изучить старшего Скеграна, прослужив десять лет под его началом, и знала – командир зол. Братья никогда хорошо не ладили. Брелах, порывистый и беспокойный, был огнем, Келих – водой, то обжигающей подобно тропическому источнику, то промораживающей до костей ледяным северным дождем.

– Я ожидаю, – сказал Страж Границы сухо, – что мой сюзерен станет отчитывать меня за мой вчерашний непозволительный, как ему кажется, поступок.

– В таком случае, ты ожидаешь напрасно. Отчитывать и пенять – глупо и мелко после того, что ты натворил, пребывая в здравой памяти и трезвом уме. За некоторые проступки полагается либо смертная казнь, либо милосердное прощение, а убивать собственного брата я еще не готов.

– Тобой владеют сентиментальные чувства? – усмехнулся Брелах.

– Когда моя жена принесет мне наследника, а случится это, я надеюсь, скоро, я буду рад избавиться от тебя, родич. Ты неуживчив, своеволен и сеешь смуту. Но пока наш Великий Дом не должен быть прерван по глупой моей прихоти. Есть вещи, которые я должен с тобой обсудить, брат, и они важнее наших ссор.