Дверь дрогнула от удара изнутри, вздрогнул и Марик. Антон очнулся, словно его окатили холодной водой. Черт, у него совсем из головы вылетело… он приоткрыл дверь под напряженный вопрос Марика:
— Что это?
Из двери рванулось черное пятно высотой почти полтора метра в холке, зарычало, и Антон чудом умудрился захлопнуть дверь обратно. Лучик зарычал еще яростнее и забился в дверь, пытаясь ее вынести, и Антон не сомневался, что у Лучика хватит дурости и силы это сделать…
— Что это? — повторил Марик, отступая назад. Голос его истерично взлетел вверх. — Это… блядь, Антон, это боец или воин?
— Слушай… не нервничай, — попытался успокоить его Антон. Марик смотрел на него, широко распахнув глаза, и, кажется, пребывал в ужасе. От возбуждения не осталось и следа. — Я его приручил, и…
— Это демон, — севшим голосом сказал Марик и стиснул пальцами угол коробки лифта. — Антон, ты с ума сошел? Даже… его просто запрещено дома держать! — крикнул он.
— Тише, — шикнул Антон. Чувствовал себя одновременно и виноватым, и уязвленным. Марик застрекотал:
— Демон — в твоем доме! Так вот куда делась сбежавшая собака! Ты украл щенка из участка? Он сожрет тебя!
— Он привык ко мне, — защитил Лучика Антон. — И к тебе привыкнет, пойдем, я его закрою в комнате…
— А он проберется и сожрет меня, — истерически захохотал Марик. — Я от тебя такого не ожидал… а еще говоришь, что приказы неукоснительно выполняешь… черт, Антон, ты больной… мой тебе совет, — выпалил он, нажимая на кнопку вызова лифта, и двери тут же открылись перед ним, — совет. Верни его Оливеру и умоляй о помиловании. Это лучше, чем быть заживо растерзанным…
Марик, пятясь, зашел в лифт. Антон протянул к нему руку, и на миг поверил, что Марик вернется, но двери лифта захлопнулись, и кабина беззвучно поехала вниз. А ведь Марик так ни разу и не ответил ничего на его признание… Может, он просто хотел потрахаться? А что, он красавчик, у него толпа любовников и любовниц должна быть. Но нет, то, как он отзывался на прикосновения, говорило, что он считает Антон кем-то большим, чем просто игрушкой на одну ночь.
Антон обернулся к двери. Приоткрыл ее и, предусмотрительно ногой заталкивая Лучика в квартиру, просочился домой. Лучик сел перед ним, раззявил слюнявую пасть и смотрел почти преданно, но все равно в его черных глазах мерещилась ненависть и лютый голод. Антон достал с верхней полки шкафа корм, припасенный именно на случай такой встречи, когда Лучик отказывается пускать его в квартиру и пытается закусить хотя бы его ногой, раз уж другой еды нет под рукой.
— И что мне теперь с тобой делать? — уныло спросил.
Лучик, его единственный друг, оскалился в ответ.
*
Марик вырвался из многоэтажки Антона, пытаясь отдышаться. Волосы встали дыбом. Вряд ли уже когда вернутся в нормальное положение…
Он шел к общежитию, внутри все стучало. Демон. У него дома живет спертый из участка, мать его, демон. Лучшее и одновременно худшее творение генетиков. Тварь совершенно неуправляемая и неадекватная, признает одного человека, а порой случается сбой, и щеночек отказывается выбирать себе хозяина. Тогда щеночка усыпляют от греха подальше… Демоны — последнее оружие, когда борьба заходит в тупик. Камикадзе. На памяти Марика было минимум два случая, когда к террористу было слишком опасно подбираться, и к нему запускали демона. Демон кидался на человека, отрывал от него куски плоти, и никогда к приходу Альянса не оставлял в живых. После операции демона приходилось пристреливать, поскольку раз попробовав кровь, демон уже не мог остановиться, его гены диктовали ему рвать все, что его окружает.
Теперь все встало на свои места. И пропавшая собака, и укусы с царапинами, то и дело появляющиеся на руках Антона, и изредка — шерсть на его одежде. Как он мог додуматься завести такого питомца? Отшибленный. Совсем мозгов нет. Права была мама: Антон тупой.
Воздуха отчаянно не хватало. Марик остановился, пытаясь задавить подступившую истерику, но в груди все равно что-то вибрировало и вызывало глупые смешки. Больше всего он хотел смеяться над собой: так долго ждал этого торжественного момента, когда Антон возьмет его за руку и проводит на ложе любви, а в результате облажался. Сбежал, испугавшись собачки. Собачки-убийцы, черт ее побери… В голове прокручивались со скоростью белья в стиральной машине картинки сегодняшнего вечера. Поцелуй. Внезапный и одновременно давно ожидаемый, он не мог не замечать изменений в поведении Антона, только боялся спугнуть его и все испортить. А Антон — Антон сам к нему потянулся, и даже не заметил, как Марик судорожно притискивает его к себе, пытаясь взять от этого момента все. Он возбудился мгновенно, так сильно, как, наверно, никогда прежде. Он из последних сил сдерживался в баре, где было полно людей, а оказавшись на улице, готов был отдаться прямо у стены дома, хоть на землю лечь и трахаться до потери пульса. Он провел ладонью по шее, там, где Антон целовал его, словно в последний раз.
А может, и в последний, истерично подумал Марик. Может, после безобразной сцены у лифта Антон будет его всю жизнь теперь сторониться…
Ноги привели его в жилой блок, он даже ухитрился ни с кем не столкнуться по пути в свою комнату. Закрылся на все замки и сел на кровать. Отчасти надеялся, что Антон придет. Но надежда гасла. Зато вновь разгоралось возбуждение, одновременно пробуждая бесконечное, мучительное сожаление. Ну, подождал бы, пока Антон свою шавку загонит в туалет и запрет там… ну, понервничал бы, что демон его разорвет на куски… Зато добился бы своего. Получил то, чего давно хотел.
Впрочем, чему тут удивляться? Он все портит и упускает все свои шансы.
Закрыв глаза, он растянулся на постели. Сердце стучало в груди, норовило выпрыгнуть. Какие поцелуи… с какой страстью Антон набросился на него. Как хотел его. Марик провел по телу ладонями, но ни на миг не приблизился к тому, что чувствовал, пока руки Антона жадно шарили по груди и животу, спине, бедрам… Антон словно бы боялся перегнуть палку, смотрел, чуть ли слюной не капая, на член, но так и не дотронулся. Черт побери, нужно взять такси, приехать к нему, сказать… сказать хоть что-нибудь. Нет. Нет. Нет… Марик расстегнул брюки, стащил их к коленям и обхватил член. Ухнул в свои воспоминания, представил, что они с Антоном все еще на улице, и Антон вжимает его в стену, протиснув бедро между ног…
Как же он часто пытался представлять другие лица, лаская себя, и каждый раз проигрывал: за миг до оргазма сознавал, что думает только об Антоне, и хочет лишь его одного.
Утром он надел свежую рубашку, пригладил волосы, потом передумал и поставил их торчком. Вдруг осознал, что просто ищет повод не идти на работу и не встречаться с Антоном взглядом. Одно дело — быть вдалеке и надрачивать на его светлый образ, а другое — сейчас, после всего, что между ними произошло, сесть напротив и пытаться делать вид, что все в порядке, они профессионалы и никакие чувства не помешают совместной работе. Тем более… ох, он видел, он чувствовал, как возбужден Марик. И наверняка он не сомневается, что Марик, вернувшись домой, удовлетворил себя сам. Почему от этой мысли так неловко? Почему, если Антон был в том же положении?
Выругавшись, Марик подхватил пиджак и направился в участок.
Антон уже был там. Сидел со своей отбитой, как и он сам, кружечкой, и старательно всматривался в планшет. Стоило Марику открыть дверь в их общий кабинет, как он едва заметно вжал голову в плечи, точно нагадивший в неположенном месте кот.
— Привет, — бросил Марик.
— Привет, — отозвался Антон и опасливо поднял на него глаза.
Марик повесил пиджак на плечики, предусмотрительно захваченные с собой, и пристроил их в углу кабинета. Сев за стол, он тоже взял в руки планшет. Зашел в общее расписание и отметил, что сегодня им стоит опросить в очередной раз свидетельницу в деле о краже со взломом. Ее трижды опрашивали другие детективы, но вора так и не нашли. Свидетельница была достаточно настырна, чтобы продолжать требовать от них невозможного.
