– Я еще никогда не слышала, чтобы ты говорил так поэтично!

Мария слегка подтолкнула Стивена в бок.

– Рассказывай дальше, тебя очень интересно слушать.

«Почему тетка не может для разнообразия поговорить со мной?» – Ванда замкнулась в себе и начала есть. Картофельная запеканка, кстати, была весьма недурна.

Стивен указал на окно.

– Там, снаружи, на этих улицах-ущельях, которые в некоторых местах настолько узкие, что не видно луны и звезд, ежедневно появляются тысячи шансов. Выиграешь или проиграешь – все зависит только от тебя. Для меня именно это является настоящей красотой этого города.

– Шансы! – ядовито комментировала Ванда, а потом вновь блаженно взглянула на Марию. – Тебе не стоит верить всему, что говорит отец. Если ты молодая женщина, у тебя нет никаких шансов. Тебе лишь постоянно талдычат, чего тебе нельзя делать.

Мария растерянно взглянула на племянницу.

– О чем ты говоришь?

– Наверное, она снова намекает на свои поиски работы. Стоит ли занимать нашу гостью такими скучными темами? – необычно жестко поставил на место Ванду Стивен.

– Сколько еще отец должен предлагать тебе работу в «Майлз Энтерпрайзис»! – добавила Рут. – Твое упрямство перерождается в глупость.

– А сколько раз мне вам повторять, что я не хочу лететь под крылышко родительского предприятия? – передразнила Ванда тон матери. А потом обычным голосом добавила: – Отец в моем возрасте ушел к Вулворту, а не к своему отцу!

– Гарольд тоже не в восторге от твоих пустых отговорок, – заявила Рут, словно Ванда и не говорила ничего. – Он уже жаловался на то, что вы слишком редко видитесь.

– Вы все заодно, и Гарольд вместе с тобой!

И это повторялось постоянно. Иногда беседа шла холодно, иногда страсти накалялись. После особенно бурной перебранки Рут вдруг всхлипнула.

– Рут, любимая, не плачь!

Стивен с большой нежностью вытер слезы со щек жены. Она подняла глаза и взглянула на него.

– Ну, что же мы сделали не так? Она ведь получала все, правда? – прошептала Рут сдавленным от слез голосом.

Ванда сглотнула. Родители снова говорили о ней так, словно ее нет рядом! Даже тетка Мария игнорировала ее.

– Молодые люди в подобном возрасте все такие. По крайней мере, в наше время. Я уверен, что Ванда извинится за свое несдержанное поведение и… – пытался успокоить жену Стивен.

Мария резко отодвинула стул.

– Вот теперь хватит! Вы не против, если я уйду? Этот цирк не выдержит ни один человек.

– Мария, останься! – беспомощно воскликнула Рут. – Я не могу допустить, чтобы Ванда выгнала еще и тебя.

– Причем тут она? Вы ведете себя так, словно Ванда – первая женщина, которая хочет работать.

Мария качала головой, стоя в проеме двери.

– Я даже не знаю, в чем у вас проблема. С одной стороны, ты постоянно мне рассказываешь, что Нью-Йорк – это город тысячи возможностей, – сказала она Стивену. – Но как только ваша дочь пытается воспользоваться этим, вы закатываете ей сцены! Господи, она ведь не собирается полировать луну! Ванда просто хочет работать всего в нескольких кварталах отсюда.

Ванда в остолбенении уставилась на Марию. Она даже не представляла, что немецкая тетка может вытворить такое!

Рут нахмурилась.

– Все не так просто. Существуют определенные условности, которые…

Мария рассмеялась.

– Условности! Когда мы были в возрасте Ванды, они нам тоже казались ужасно важными! – иронично ответила она. – Очевидно, ты забыла, что мы тоже когда-то были молоды…

Покачав головой, Мария вышла из комнаты.

– Стоп, подождите, мои топтыжки. Мы сделаем перерыв! – похлопав в ладоши, Пандора Уилкинс отогнала своих учениц в угол, где стоял стол с графином воды.

– Вам нужно попить! – крикнула она. – Вода – это эликсир жизни. Вода и воздух, воздух и вода, зарубите себе на носу!

Мария отошла в сторону.

– Я больше не могу, внутри ужасно колет, – закашлялась она и, изнуренная, опустилась на вытертый миллионами ног паркет. Она дрожащей рукой взяла стакан воды, который подала ей Ванда, и поставила рядом с собой.

Когда Ванда спросила утром, не хочет ли тетя посетить вместе с ней еженедельный урок танцев, Мария, не желая отталкивать от себя племянницу, согласилась. Ванда впервые обратилась к ней лично. Так они вдвоем совершили получасовую прогулку в южный конец Манхэттена. Мария очень удивилась, когда Ванда остановилась у видавшего виды кирпичного здания, фронтальная сторона которого была словно стянута корсетом из трех крутых стальных лестниц.

Уроки танцев… здесь? Где же тут бальный зал? Где хрустальные зеркала? Где плюш и пышность? Войдя в раздевалку, которая больше напоминала чулан, Мария обнаружила, что уроки танцев у Пандоры Уилкинс не соответствуют тому романтическому занятию, на которое должны были тратить свое время молодые дамы.

Тыльной стороной ладони Мария вытерла пот со лба.

– Почему наше совместное времяпрепровождение должно было превратиться в подобную муку? – простонала она, пытаясь встать.

Ванда рассмеялась.

– Ты неправильно дышишь, в этом вся проблема.

– Как можно неправильно дышать? – выдавила из себя Мария. – Я рада, что вообще еще могу дышать!

«Что я, собственно, здесь делаю?» – задалась она вопросом, глотнув воды. В этих стенах она чувствовала себя совершенно неуместной. «Топтыжкам», как называла учениц Пандора, было минимум лет на десять меньше, чем Марии. И никто из них не походил на старуху, готовую вот-вот рухнуть от усталости и едва ли не выплевывавшую в кашле легкие. Обувь пришлось снять, как только они вошли в зал. А также чулки и корсеты – у учительницы было свое представление о подходящей для танца одежде! Мария украдкой взглянула на нее. С трудом можно было представить, что в этом низком и полноватом теле мог скрываться такой темперамент. Лицо Пандоры было словно с картинки, да еще белокурые вьющиеся локоны – такая внешность больше подходила для спокойных менуэтов. Но нет! В самом начале урока Пандора продемонстрировала свои возможности: «топтыжкам» нужно было выстроиться в круг и встать на колени. Пандора вышла в центр, благосклонно улыбаясь, и подала знак пианисту в углу. Тот был русским, звали его Иво, о чем шепнула Марии Ванда.

– Мой танец называется «Эскапада», – сообщила Пандора, прежде чем Иво создал вихрь из диких звуков, а танцовщица стала извиваться в невероятных изгибах. Мария еще никогда не видела, чтобы человек так двигался! Каждое движение казалось чуждым и оскорбляющим все традиции. Она, застыв, наблюдала, как Пандора наконец бросилась перед ними на пол, словно ее сразила смертельная стрела.

Ванда залпом допила остатки воды.

– Я советую тебе все же проследить за своим дыханием, – сказала она Марии, высоко держа в руке пустой стакан из-под воды, словно трофей. – Все движения сейчас были только для разогрева. В конце перерыва Пандора поставит нам задание на сегодня.

– Я постепенно начинаю думать, – вздохнула Мария, – что твой отец не так уж ошибся, назвав твою учительницу танцев сумасшедшей!

– Представьте себе, что холодная зима в разгаре, – требовательно произнесла Пандора после того, как они снова встали в круг. – Вам ужасно холодно, может, вам даже хочется есть и нет места, чтобы погреться. Как вы себя при этом чувствуете? Я хочу, чтобы вы выразили это ощущение в танце. Итак, закройте глаза и замерзайте!

Девушки застонали.

– Ну почему именно зима? – спросила одна молодая женщина.

Пандора неодобрительно посмотрела на нее.

– Мы, конечно, потеем, но это ведь не мешает нам фантазировать, правда?

Она театрально вытерла со лба пот.

Мария рассмеялась, все остальные тоже. Но чувствовала она себя не в своей тарелке. Все это было так неловко!

Но когда Иво заиграл какую-то унылую мелодию, показалось, что зима вдруг не за горами. В нотах Иво слышались Россия, холодный ветер и пустынная степь.