– Мне не нравится, что старый Мануэль рассказывает нашему сыну столько сказок, – говорила госпожа Тереза своему супругу. – Это может быть вредно для его души.

– Мой сын должен стать воином, а не монахом, – отвечал рыцарь. – Поэтому я рад, что старик рассказывает ему о подвигах и приключениях.

– Мануэля нельзя назвать хорошим христианином. В молодости он, кажется, почитал пророка Магомета. Да и сейчас он наполовину мусульманин.

– Да, это так, но зато он лучший фехтовальщик во всём Лиссабоне.

– Фернандо уже скоро десять лет, а он ещё не умеет написать ни одного слова.

– Зато он превосходно владеет языком оружия. Впрочем, ты права. Нужно поговорить о нём с моим братом, каноником Фернандо. Мы отправим сына в приходскую школу.

Так юный де Буйон оказался за партой, чтобы подружиться с наукой. Но какое же это тоскливое занятие! Насколько интереснее было бы скакать на лошади, упражняться в фехтовании, плавать! Часто он убегал с уроков, а потом, боясь возвращаться домой, долго бродил по городу.

А там было на что посмотреть. Какой стремительной и яркой казалась ему жизнь! Какой шум и толчея царили в узких извилистых улочках! Купцы, окриками и ударами палок подгоняющие непослушных мулов; женщины, несущие на головах корзины, полные рыбы; продавцы ковров, одетые в восточные пёстрые одежды, и продавцы дынь, громко расхваливающие свой товар; нищие, едва прикрытые лохмотьями, сидящие вдоль улиц, прося милостыню. Фернандо, несмотря на отвращение, которое ему внушал их вид, бросал деньги в их протянутые ладони.

Но самое удивительное зрелище представлял собой порт. Мальчика приводили в восхищение корабли, и в глубине души он завидовал морякам, отправлявшимся в далёкие неведомые страны. Какие чудеса ожидали их за морем! Мануэль рассказывал о странах, в которых дороги вымощены настоящим золотом, а одежды жителей украшены драгоценными камнями.

А может, в тех далёких краях есть и дикие звери, с которыми нужно сражаться? На улицах Лиссабона можно было встретить только собак и кошек.

Фернандо завидовал даже грузчикам, которые проходили мимо, с трудом переводя дыхание под тяжестью сундуков и мешков, – ведь они видели эти чудесные корабли изнутри.

– Может, на каком-нибудь из этих кораблей нужен юнга? – думал мальчик.

Однажды он набрался смелости и спросил капитана, не может ли он взять его на своё судно.

– Приходи лет через пять, тогда и посмотрим, – ответил со смехом моряк.

Итак, никакой возможности попасть на корабль. К тому же такой поступок ранил бы сердце матери. Нет, он конечно не хочет доставить ей даже самого маленького огорчения. И всё же в глубине его души горела страстная жажда приключений, подвигов, дальних странствий и удивительных чудес.

Он любил ходить на рынок и смотреть на фокусников и на извивающихся под звуки флейты змей, на канатоходца, который выступал с обезьяной, – по его словам, она была человеком, заколдованным в наказание за убийство христианина. На углу улицы старик с длинной седой бородой за несколько монет рассказывал желающим чудесные сказки о летающих коврах и таинственных скалах, которые отворялись, если сказать заклинание, открывая спрятанные в них сокровища. Ах, это было в тысячу раз увлекательнее, чем школа и алфавит!

Естественно, эти побеги из класса сурово наказывались. Розги не оставались без дела, но Фернандо сносил побои молча, со стиснутыми зубами. Никто не должен знать, что ему больно.

Но иногда и в школе было интересно. Например, когда дон Мигель рассказывал об отшельниках, которые жили в пустыне с волками и шакалами и мужественно переносили пытки, продолжая исповедовать христианскую веру. После занятий мальчик шёл в кафедральный собор, останавливался перед алтарём с изображением святого Викентия, который был замучен на раскалённой решётке, так же, как святой Лаврентий[8] в Риме.

Сжав кулаки, мальчик тихо говорил, обращаясь к святому:

– Я хочу быть святым, как и ты!

– Кто более велик: искатель приключений или мученик? – спросил он однажды у матери.

– Мученик, – ответила она. – Геройство мучеников благословляет Бог.

Наверное, мама права. Герой, совершивший подвиг во имя Бога, достоин большей славы, чем предводитель разбойников или странствующий рыцарь на службе у земного короля. Свет лампады, горевшей перед ковчегом со Святыми Дарами, притягивал мальчика, но огни мира привлекали его так же сильно, и он продолжал убегать из школы, чтобы посмотреть на мир. Через два-три часа он возвращался и хладнокровно принимал заслуженное наказание.

Однажды, после того как в очередной раз он долго бродил по городу, к его удивлению, на него не обрушились розги.

– Немедленно беги домой, – сказал дон Мигель, с грустью глядя на маленького бродягу. – Твоя мама тяжело больна. Прислали за тобой.

– Мама! – воскликнул мальчик, прижимая руки к внезапно забившемуся сердцу.

Дома отец отвёл его к постели больной.

– У тебя теперь есть маленькая сестрёнка, мой мальчик, – сказал он. – Но, возможно, Господь Бог заберёт у тебя маму.

Фернандо с ужасом смотрел на бледное, почти восковое лицо матери, которая с усилием открыла глаза и протянула к нему руки. Мальчик с плачем упал на колени перед её постелью.

– Моё бедное дитя! Бог уже призывает меня, – прошептала она едва слышным голосом. – Всегда будь добрым! Люби Господа Бога и Пресвятую Богородицу.

Собрав последние силы, она осенила крестным знамением лоб Фернандо и упала на подушки.

– Вечный покой даруй ей, Господи, – прошептал монах, стоявший у её изголовья.

У мальчика закружилась голова; он захотел встать с колен, но, зашатавшись, вынужден был опереться на руку отца.

Через три дня он провожал тело своей матери на кладбище.

Ему казалось, что померк солнечный свет, а мир утратил все свои краски. Он не мог смотреть на свою маленькую сестрёнку Марию, ведь это из-за неё умерла мама.

– Какой же ты глупый, – говорил, качая головой, старый Мануэль, видя неприязнь Фернандо к новорожденной сестричке. – Ведь Мария очень несчастный ребёнок: она никогда не увидит любящих глаз своей матери. Поэтому ты должен любить её в два раза сильнее.

– Никогда не увидит любящих глаз своей матери, – повторил растроганный мальчик. – Да, действительно несчастная, и я буду её любить крепко-крепко.

С тех пор Фернандо стал самым преданным защитником своей сестрички. Он следил за её первыми шагами, приносил ей самые спелые фрукты и самые красивые цветы.

После смерти матери Фернандо стал гораздо серьёзнее. Он добросовестно относился к своим обязанностям в школе, так как отец объяснил ему, что послушание – одна из высших добродетелей рыцаря. Он быстро научился читать, а вскоре освоил и семь свободных искусств, которые вызвали в нём глубокий интерес.

Всё более явственным становилось воздействие Божьей благодати. С искренним раскаянием Фернандо исповедовался в своих детских грехах. С истинным благочестием принял он первое Причастие.

И вот Фернандо исполнилось пятнадцать лет. К этому времени он превратился в красивого юношу, полного сил и здоровья, в совершенстве владеющего рыцарским искусством. Его тёмные глаза смотрели бесстрашно и твёрдо, а в жилах текла кровь доблестного воина.

Но бури юности не обошли стороной это благородное сердце.

Он мужественно пытался противостоять соблазнам, которые постоянно искушали его пробуждавшиеся чувства. Фернандо открылся другой Лиссабон, которого не знали глаза невинного ребёнка. Он видел пороки, выставленные напоказ на улицах и площадях, девушек, продававших за деньги цвет своей молодости, падших женщин, обитавших в районе порта. У Фернандо сжималось сердце при виде такого падения нравов.

Но были и другие искушения, сладостные и приятные, как тёплые лучи солнца. Не одна красивая девушка благосклонно посматривала на юного рыцаря.

Весной в Лиссабоне во дворцах и парках вельмож устраивались пиршества и увеселительные мероприятия. Под чарующие звуки гитары или флейты, в тени миндальных и апельсиновых деревьев было произнесено много пылких слов и страстных обещаний.