Впервые имя Андрея Чохова как самостоятельного мастера упоминается в документе 1568 г.: «Другая пищаль (на Королевском проломе) медная… ядром пять гривенок. На ней орел двоеглавной, наверху орла три травы, у казны трава ж, в травах подпись: Лета 7076 [1568]. Делал Кашперов ученик Андрей Чохов. Весом пуда»[11].
Пушечный мастер того времени должен был быть специалистом широкого профиля. В его обязанности входили: самостоятельная разработка конструкции пушки, подготовка формовочного материала и изготовление формы, приготовление необходимого сплава, отливка пушки и, наконец, стрельба из своего орудия. Недаром летопись так характеризует одного из пушечных мастеров: «…также и пушечник оный нарочит, лити их и бити из них и колоколы, и иное все лити хитро вельми»[12].
О зрелости мастерства Андрея Чохова свидетельствует пушка 1577 г. под названием «Единорог» со следующей надписью: «Повелением царя Ивана Васильевича зделана сия пищаль Инрог лета семь тысяч восемьдесят пятого [1577], делал Андрей Чохов»[13]. Позади казенной части изображен единорог, давший название пушке. Пушка «Инрог» 68-фунтового калибра, весом 453 пуда свидетельствует о том, что годы ученичества для Чохова давно прошли и что Чохов был одним из главных пушечных мастеров Ивана Грозного, артиллерия которого разрушала неприступные замки и крепости ливонских рыцарей, Казанского и Астраханского царства.
Несомненно, за время царствования Ивана Грозного Андрей Чохов сконструировал и отлил большое количество пушек, но, к сожалению, они почти не сохранились, что лишает нас возможности проследить постепенный рост мастерства этого замечательного самородка, об огромном таланте которого говорят образцы его творчества, созданные в царствование Федора Ивановича, и в особенности его знаменитая Царь-пушка.
Царь-пушка, или «Дробовик», – длина 71,2 аршина, весом 2400 пудов, отверстие 1,4 аршин (890 мм), 75 вершков, вес заряда 30 пудов (аршин = 16 вершкам = 72 см. Вершок = 4,5 см)[14]. На ней надпись: «Повелением… царя великого князя Федора Ивановича… слита бысь сия пушка в преименитом и царьствующем граде Москве лета семь тысяч девяносто четвертого [1586], в третье лето государства его. Делал пушку пушечной литеец Ондрей Чохов»[15].
Эта огромная, 40-тонная пушка отличается тщательной и изящной отделкой. Она представляет собою единственную в своем роде отливку, свидетельствующую о смелости автора как изобретателя и конструктора и его непревзойденном мастерстве как литейщика.
Ошибочное представление о том, что целью изготовления пушки было похвастать перед татарскими послами, ехавшими в Москву, если даже не напугать их, опровергается последними исследованиями, которые подтверждают, что никаких данных о маскировочном или ложном характере этой пушки нет. Такие данные Царь-пушки наталкивают на мысль, что если и предполагалось когда-либо применить орудие в бою, то только на месте, то есть для обороны Кремля. В богатый бурными событиями XVI в. у Московского государства еще оставалось немало сильных врагов, способных угрожать не только окраинам страны, но и непосредственно самой Москве. Вряд ли в то тревожное время москвичи могли тратить средства и убивать время на изготовление сверхтяжелой пушки с единственным намерением – выставить ее напоказ. Очевидно, нет. «Дробовиком Российским» называли творение талантливого мастера, потому что предназначалась она для стрельбы каменным «дробом», то есть картечью. Чугунные ядра, которые лежат сейчас около пушки, были отлиты гораздо позднее, в XIX в., и носят чисто декоративный характер. И хотя пушка не сделала ни одного выстрела, при некоторой доле воображения можно себе представить, какое опустошение в рядах врагов могло произвести это орудие, выпали оно смертоносный сноп камней. Отливка Царь-пушки была высочайшим достижением артиллерийской и общей техники XVI в.
Произнося «Царь-пушка», мы думаем прежде всего о небывалых размерах этого орудия. Между тем название мортире дало литое изображение царя Федора Ивановича. На дульной части ствола изображение скачущего всадника. Отлитая здесь же надпись поясняет, что этот человек – «божию милостию царь и великий князь Федор Иванович государь и самодержец всея великия Россия»[16]. Это едва ли не первый в истории русского изобразительного искусства портретный барельеф.
С московского Пушечного двора на Красную площадь пушку перевозили на катках, изготовленных из толстых бревен. Волокли пушку не менее 200 лошадей. Канаты привязывали к массивным скобам – Андрей Чохов отлил их восемь, расположив попарно по сторонам ствола.
В 1588 г. Андрей Чохов отлил в Москве 100-ствольную пушку, что говорит об исключительном мастерстве и смелости конструктивных идей прославленного мастера. Ничего подобного не имела в то время ни одна страна, кроме Руси. Об одной из таких пушек упоминает в своих записках Маскевич: «…я видел одно орудие, которое заряжается сотнею пуль и столько же дает выстрелов; оно так высоко, что мне будет по плечо, а пули его с гусиное яйцо. Стоит против ворот, ведущих к живому мосту»[17].
Четыре огромные пушки, а именно: «Лев» весом 344 пуда, «Троил» – 430 пудов, «Аспид» – 370 пудов и «Скоропея» – 244 пуда, были отлиты в 1590 г. Следует отметить исключительные темпы изготовления пушек, принимая во внимание, что тогдашний способ отливки пушек, так называемая медленная формовка, требовал весьма длительного времени. Очевидно, война со Швецией и ожидание нашествия крымского хана Казы-Гирея требовали подлинно героических усилий со стороны московских литейщиков для скорейшего оснащения русского войска возможно большим количеством крупных пушек.
С 1590 г. Чохов занимает уже ведущее положение среди московских литейщиков и льет пушки. Всего за свою долгую службу Чохов отлил не менее 27 только крупных орудий. Андрею Чохову принадлежит также изобретение скорострельной пушки, заряжающейся с казенной части и имеющей клиновидный затвор с вращающимся механизмом для быстрого открывания.
В 1880 г. известный пушечный «король» Фридрих Крупп, увидев чохов-скую скорострельную пушку в Военно-историческом музее артиллерии в Санкт-Петербурге, пожелал приобрести экспонат, и вот почему: изобретение пушки с клиновидным затвором приписывали Круппу, а такой затвор на Западе до сих пор называют «крупповским». А тут такой «компромат»![18]
Нашествие крымских татар на Москву в 1591 г. было отбито исключительно артиллерийским огнем, который навел на татар такой страх, что они на следующий день после нападения бежали от города.
Пушек, отлитых А. Чоховым при Борисе Годунове, не сохранилось. Но о том, что он не прекращал в это время своей работы на Пушечном дворе и оставался одним из ведущих мастеров, свидетельствует такой факт: за кратковременное царствование Дмитрия Самозванца Чохов отлил мортиру весом 116 пудов и 32 фунта.
Петр I, озабоченный созданием новой артиллерии, увидел в старых орудиях источник столь необходимого металла. В феврале 1701 г. был издан «великого государя именной указ о больших пушках».
Но на этой мортире, предназначенной в свое время для переливки с целью восполнения потерянной при Нарве русской артиллерии, имеется надпись от 1701 г., говорящая о том, что «Великий государь по имяному своему указу сего мортира переливать не указал». Царь-пушка, к счастью, тоже уцелела. Понимая ее историческое значение, Петр I приказал сохранить ее[19].
Андрей Чохов, будучи опытным мастером, много сделал для восстановления военной мощи России. Об этом говорят документы того времени, например надпись на пушке «Ахиллес»: «Пищаль медная „Царь Ахиллес“, длиною 20 футов 1 дюйм, весом 220 пудов, калибр 61 дюймов». Дульная и средняя части накрыты литыми травами, на дульной части литое изображение царя Ахиллеса, а на казенной части литая же надпись: «Повелением царя и великого князя Михаила Федоровича всея Руси… слита бысть сия пищаль Ахиллес, в царствующем граде Москве, лета 7125 [1617], в четвертое лето государьства его, лил пищаль пушечный мастер Ондрей Чохов»[20].
