Хвостом оказался громила с сонным лицом, прикидывающийся опустившимся бродягой. Не слишком сообразительный уроженец внешних миров, решил Нивен. Город Ангелов был слишком молод и слишком упорядочен, чтобы в нем мог существовать притон даже на одного бродягу.

Человек не приближался. Они надеялись, что он выведет их на Мауса. Профессиональные характеристики своего хвоста Нивен изучал более из любопытства, чем по необходимости. Человек этот был профессионалом, но не в этой области. Это был стрелок или порученец, притянутый лишь потому, что никого другого не было времени искать. Стряхнуть его было как нечего делать. Нивен сдвинул мысли о нем на второй план.

Сейчас он брел к дому Марии. Нервы его успокоились. Он уже знал, что будет делать.

Но полностью он не расслабился. Они могут поймать Мауса, тогда за его жизнь и медяка не дашь. Но пока Маус не у них в лапах, они его не тронут.

Он стряхнул хвоста, нашел платный коммуникатор, поднял с постели начальника пункта в Городе Ангелов и объяснил, где спрятана информация из Медцентра. При этом воспользовался словесным шифром, который противнику нужно будет расшифровывать несколько часов, если даже он подслушивает.

До дома Марии он добрался, когда рассвет уже окрашивал купол. Молекулярный слой пластика посверкивал красным. По мере изменения угла падения солнечного света пластик пройдет стадии от прозрачности и до радужного сияния всеми цветами спектра.

Нивен устал, но был все еще бодр и оживлен, поскольку отлично собой владел.

Мария ответила на стук сразу же.

– Где ты был? – налетела она на него. – Я чуть с ума не сошла, волнуясь!

Она поглядела в коридор второго этажа поверх его плеча. Высматривает Мауса? Или своих ребят?

– Кто-то за мной увязался. Я не знал, что делать, и потому бродил, пока ему не надоело. Или я его стряхнул.

– Гун, я ничего не понимаю. Зачем…

– Дорогая, понятия не имею. А я долго ломал голову. Могу предположить только одно: кто-то из конкурентов «Убичи» думает, что моя цель – не только данные исследований… – Он остановился, притворившись, что ему вдруг пришла в голову новая мысль:

– Слушай, мне же ни разу не сказали, зачем им эти данные. Я только сейчас сообразил… может быть, это проект, которым они кому-то наступили на мозоль.

Будь он тем, за кого себя выдавал, такая возможность могла бы быть реальной. «Убичи» держала свои вооруженные силы. Приграничные корпорации играли жестко.

На секунду в глазах Марии проявилась неуверенность.

«Бюро просчиталось», – подумал он. Он мог бы убедить ее, если бы он выглядел, как социальный психолог. Его легенду можно было проследить до самого его рождения. В таких вопросах Бюро работало тщательно, особенно отдел Бэкхарта. Но у Нивена был вид, как у громилы со Старой Земли. И это был гроб для любой рекомендации, которую такой человек мог бы представить.

– Мам, что там?

В комнату вошла, спотыкаясь, черноволосая девочка лет семи-восьми. Она протирала кулачками заспанные глазки. Для своего возраста она была маленькой – миниатюрный портрет своей матери, только без груди.

– Бренди, это мой друг доктор Нивен. Я тебе о нем говорила.

– А!

«Без особого энтузиазма», – подумал Нивен. По ее интонации было ясно, что она видит в нем угрозу своему миру.

Она была красивой девочкой. Как с рекламы игрушек.

Нивен не мог придумать комплимент, который не был бы слишком банальным.

– Привет, Бренди. Можешь называть меня Гун. Это сокращение от Гундакар.

– Гундакар? Что это еще за имя?

– Со Старой Земли.

– А! – Она поджала губы. – Мама назвала вас доктором. Майкл болен.

Он повернулся к Марии. Женщина все еще стояла в дверях.

– Мой сын. Младший брат Бренди. У него какой-то вирус. Похоже на грипп.

– Я не в этом смысле доктор, Бренди. Но если я чем-нибудь могу помочь…

– Вы знаете интересные истории? Те, что я придумываю, Майклу не нравятся. А мамы никогда нет.

Она бросила на мать прокурорский взгляд. «Хороша, – подумал Нивен. – Лучше Марии».

– А какие истории? Про пиратов? Про старые времена? Ричард Хоксблад и Гней Юлий Шторм? Ты знаешь, как они воевали как раз здесь, на Сломанных Крыльях?

Он бросил это как бы между прочим, ожидая реакции. Война на Теневой Линии, последняя великая война наемников, случилась в Черном Мире вскоре после стычки на Сломанных Крыльях.

Сангарийским интересам война на Теневой Линии нанесла серьезный удар. Но пара Семей начала восстанавливать свою деятельность еще раньше, чем затихла ударная волна от Черного Мира. Когда их накрыли, это стоило им контроля над многими законными корпорациями и жизней нескольких предводителей Семей. Катастрофа была столь глубокой и обширной, что стала сангарийской легендой. Девочка только пожала плечами – явно для нее Черный Мир ничего не значил.

– Попробуйте про пиратов.

Она явно потеряла интерес.

Значит, она ничего не слышала о Теневой Линии. Какую же Семью представляет Мария? Одну из мелких, которые теснятся возле Первых Семей, потеряв лицо на Черном Мире? Явно не одну из тех, которые работали здесь.

– Просто куколка, – сказал он Марии. – Ты не думала сделать из нее модель?

– Нет, не выйдет. Садись и отдыхай, а я приготовлю тебе что-нибудь поесть. Потом я перенесу сюда Майкла, а ты будешь спать на кровати детей.

Бренди принесла кофе. Настоящий.

Он понял, что хотела сказать Мария о Бренди. Раньше он этого не заметил, потому что она не смотрела в его сторону.

Один глаз у девочки сильно косил и казался слепым. На ее вызывающий взгляд он не отреагировал никак. Девочка очень болезненно относилась к своему дефекту, это бросалось в глаза. Наверное, это с ней недавно.

Когда Бренди вышла в кухню, а Мария еще не вернулась в комнату, Нивен обвел всю обстановку профессиональным взглядом. Придет время, когда ему надо будет точно указать в отчете, где какая лежала пылинка.

Квартира была тесной, что типично для жилых кварталов купольных городов. Обставлена она была потрепанной подержанной мебелью. Так, как было бы естественно для бедных людей. И Мария совершенно явно не была одержима порядком в квартире. По углам у потолка висела паутина. На стульях и на полу валялся мусор.

Эта неряшливость не имела отношения к бедности или недостатку времени; это была привычка. Дома у сангарийцев есть слуги-скоты, которые за ними прибирают.

Мария делила кров с целыми племенами тараканов. На пластиковых стенах были потеки грязи. Занавески порваны и засалены.

Точно такое место, куда занятая и бедная женщина приходит после работы отдыхать. Она была искусна, эта Мария: свои этнические пассивы она превратила в активы.

Но чтобы бедная женщина угощала настоящим кофе? Который доставлялся только со Старой или Новой Земли? Он не стал обращать на это ее внимание. То, что он узнал настоящий продукт, было бы информацией. Большинство жителей Старой Земли его бы не узнали, потому что каждая унция уходила на экспорт. Сейчас они вели тонкий фехтовальный бой, и рапирами были небольшие тесты.

Одним из законов его профессии было не выдавать ничего конкретного. И она тоже ничего ему не выдавала. Слишком мало, чтобы ее понять.

А кто может понять ум сангарийца? Адмирал занимался этим десятилетия. И очень мало продвинулся.

Хотя он, как и Маус, хотел не понять. Он хотел уничтожить. И понимание было лишь оружием в его арсенале.

Несколько минут они просидели в молчании. Он смотрел на Марию поверх чашки. А она его рассматривала. Он гадал, какие странные мысли проходят в ее нечеловеческом мозгу.

– Я схожу посмотрю, как там Майкл, Гун. Он прошел с ней до двери спальни. Это была крохотная комнатка, где стояли две ветхих кровати – одна – для Марии, другая для детей. Мария села на край той, где лежал бледный пятилетний ребенок. Мальчик настороженно смотрел на Нивена.

– Майкл, это мой друг, доктор Нивен. Он немного у нас поживет.

– Привет, Майк!

– Не Майк, а Майкл, – сказал ребенок сердитым, хотя и слабым голосом. – Майкл. В честь моего прадеда.