- Чары, говоришь? - Рыж почесал в затылке. - Даже если ты в таком виде пойдешь по улице, не узнает никто?
- Не знаю, - насупилась Левзея, - не проверяла. Может, они и вовсе не работают уже, раз вы меня увидели...
Ветер лежал на берегу, в траве, закинув руки за голову и щурясь на проплывающие в выцветшей синеве неба облака. Рядом сидела кикимора, молча и неподвижно, как истукан, взгляд пустой, словно смотрела она внутрь себя. Страж остро ощущал её присутствие, обнаженные руки и плечи то и дело покрывались гусиной кожей. Рыжа отправили раздобыть женское платье для Левзеи, Ветер наотрез отказался рисковать, и проверять работают ли отводящие чары, пока она не вернет ему рубаху.
- Расскажи мне про свою магию, - попросил Ветер нарочито небрежно. Левзея встрепенулась, шумно вздохнула и посмотрела на него.
- О чем именно ты спрашиваешь? - в ее голосе сквозила усталость. Стражник ощутил укол совести: её день лёгким не назовешь, а он пристает с расспросами.
- Я помню, как ты кровь заговаривала. Потом ты сказала, что умеешь глаза отводить, а давеча со мной очень странный дождь приключился, - Ветер прищурился с улыбкой глядя на кикимору. - Ты и такое умеешь?
- Умею, - усмехнулась Левзея, - водой управлять, боль и кровь заговаривать, глаза людям отводить. И всё.
- Почему только людям?
- У нас сказывают, что в стародавние времена болотников было гораздо больше. Они играючи управлялись со стихиями воды и воздуха. Дружили крепко со всеми родичами: русалками, водяными, лешими и даже с людьми. Только стали люди селиться повсюду, никого не спрашивая, болота сушить под пашни, выкорчевывать лес, запруживать реки. Все бы ничего, да мало этого показалось людям. Сочиняли они сказки, что волшебный народ зловредный: младенцев утаскивает, девок крадет, молодцев топит. Пугали сами себя, да и нас всех заодно так долго, что сами в это поверили. Дружба врозь пошла. Воевали все со всеми. Стали болотники думать, как защитить себя. Жил в те времена князь Тина, собрал он самых даровитых стихийников, призвали они великие силы колдовские да наделили свой народ умением скрываться от любых живых существ. Много веков мы жили скрытно. Понемногу распри между волшебным народом поутихли, скрываться от леших, да водяных нет надобности уже, хотя былая дружба все ж не вернулась. Да и колдуны среди нас повыродились за ненадобностью. Так и осталось умение только людям головы морочить, да глаза отводить.
- Ладно сказываешь, - восхитился Ветер, - тебе бы в корчме под гусли... - Он осекся, осознав, что перед ним не человек. Болотница равнодушно пожала плечами.
- Мне запросто, но люди таких как я не любят, особенно в здешних местах.
- Что правда, то правда. Мне вот что не понятно, когда вражда пошла между нашими народами, люди в детинце заперлись, всех болотников погнали, почему вы не вошли скрытно и не перебили всех? Спалили бы все тут, да свои земли отвоевали. Или отводить глаза не все болотники умеют?
- Все умеют, кто-то лучше, кто-то хуже, - Левзея помолчала и добавила, - почему не сожгли детинец, не знаю. Я всего лишь толмач у батюшки. На совет меня не зовут.
- Так ты княжеская дочка? - изумился и насторожился Ветер. Болотница хмуро кивнула, под ее рукой травинки свивались в причудливый узор. - Зачем же ты на самом деле пришла, ведь знала, что тут опасно? Соглядатаем?
Кикимора отшатнулась, будто от удара и вскинула на него свои дивные глаза, пытаясь понять, взаправду спрашивает или шутит. Ветер не шутил, по-новому, холодно и оценивающе разглядывая её. Левзея выдержала взгляд, но узоры на её лице вспыхнули ярче от сдерживаемого разочарования.
- Я тебя искала, - ответила она, - да вижу, зря... Мне пора. - Левзея поднялась, стянула через голову рубаху и швырнула стражнику. Он подхватил влажный комок ткани, а кикимора тем временем заковыляла к воде. Ветер догнал ее в один прыжок, схватил за руку и дернул на себя.
Левзея ахнула и со всего маху ткнулась носом ему в грудь, вскинула подбородок, сердито сверкая глазами.
- Отпусти меня, - свистящим шепотом потребовала она, - я не следить приходила, да и не приду никогда больше.
- Откуда мне знать, что не соврешь? Ты уже пробралась сюда, по торжищу разгуливала неузнанная. Может, вас тут таких много, только мы зазеваемся, нас во сне всех перережут, - насмешливо спросил Ветер.
Левзея недоверчиво уставилась на стражника, приоткрыла от возмущения рот, будто собралась выбранить его, и передумала. Он ей не доверял. Мысль ужалила болью, разлилась по всему телу, на глаза навернулись слезы. Он же не знает, что она годами приходила под стены детинца, рискуя быть пойманной и убитой, наблюдала за ним. Не знает, как долгими, летними днями, спасаясь от жара солнечных лучей на дне болот, лежала она и грезила о нём. Совсем иначе виделась ей эта встреча. В мечтах её человек улыбался и радовался, расспрашивал про неё саму, смотрела восхищенно-влюбленным взглядом, и нежно брал за руку. То было в мечтах, да долгих зимних снах подо льдом. Наяву сильный, высокий гридень крепко стискивал ее локоть жёсткими пальцами и сверлил сердитым взглядом. Кикимора опустила голову, пряча навернувшиеся слёзы.
- Я тебя спасла там, в Топях, не для того, чтобы предать, - едва слышно прошептала она. Жгучий стыд жаркой волной окатил все тело. - Я с тех пор приходила в рощу каждый день, как только снег сходил и до нового снега. Я думала, вдруг узнаешь меня, или в рощу войдешь, звать станешь. Гадала, помнишь ли меня... Отпусти, прошу...
Ветер разжал пальцы и выпустил кикимору из рук, та отступила на шажок, потом еще, а потом повернулась и бросилась бежать к воде. Гридень опомнился, нагнал и вновь схватил за руку.
- Да стой же ты, дуреха, - он развернул ее к себе и приподнял ее лицо за подбородок. - Думаешь, такое можно забыть? Я в каждом ливне слышал твой шепот, думал, с ума схожу. Ни на одну девку смотреть не мог, некрасивые они мне казались. - Ветер коснулся громового камня на шнурке. - Сколько раз порывался снять вот это и выбросить, да так и не смог. Ты просишь тебя отпустить? Сначала, сними свои чары!
Левзея нахмурилась, между бровями и по лбу разбежались морщинки.
- Какие такие чары? - И задохнулась от внезапной догадки. - Постой, ты думаешь, я тебя приворожила?!
Ветер кивнул, а кикимора снова попятилась, выставив руки ладошками вперед, и замотала головой.
- Нет у меня такого дара! Я тебе что, ведунья деревенская?
- Чем это вы тут заняты? - Рыж появился с другой стороны островка, помахивая небольшим тючком, и с интересом уставился на происходящее. Ветер шагнул в сторону и равнодушно пожал плечами, мол, ничего такого. Кикимора сделала неловкое движение в сторону воды, но страж предостерегающе наставил на нее палец.
- Даже не думай! - он сорвал громовой камень с шеи и кинул в траву. - На вот, свой подарок, назад забери.
- Что я пропустил? - Рыж снова подал голос.
- Да ничего. Платье принес? - Рыкнул Ветер и дернул подбородком в сторону кикиморы. - Переоденется, пойдем в "Веселый Лис". Пересидим до вечера, а как стемнеет - проводим через ворота. Там, кажись, дядька Некрас в ночном дозоре. Надо медовухи не забыть.
- Я здесь корчму знаю, где нелюдей не гонят, меня лешие туда звали. Они утром назад едут, я с ними пойду, - робко предложила болотница.
Рыж с Ветром переглянулись. Кажется, игра в гляделки уже становилась привычной.
- А что, может и к лучшему там переждать до вечера. Вдруг её чары и не работают больше? Ты представляешь, сколько сегодня народу будет у Полеля, где там ее прятать? - Рыж выжидающе смотрел на друга. - Ну, Ветер, решай.
- Ветер, - эхом откликнулась кикимора, услышав, наконец, имя стражника и впервые искренне заулыбалась, точно солнышко заиграло на её лице, - вот ,точно - ветер.
- Знаю я это место. Будь по-твоему, - мрачно кивнул княжий гридень. - Надевай платье, идем уже.
Кикимора быстро натянула рубаху через голову, а с сарафаном пришлось повозиться. Под веселые замечания Рыжа, она кое-как справилась с задачей, и решительно устремилась к броду. Ветер последовал за ней, а Рыж замешкался, шаря в траве.
