- Топи, - Ветер поёжился, вспоминая сон некстати, который на удивление врезался в память до мельчайших деталей, - когда укрепления строили, всё вокруг на расстоянии двух полетов стрелы вырубили, чтобы никто незаметно не мог подобраться, а рощу не тронули. Это сейчас кусты вдоль дороги выросли, все сквозь пальцы смотрят на это безобразие.
- Почему рощу не тронули? - удивился паренек.
- Говорят, сам болотный царь явился, со своей свитой. Что уж у них там вышло: то ли битва, то ли откуп, да только рощу объявили священным местом и трогать не стали. И в болота стараются не соваться, неспокойно там и жутковато.
- А ты был там? - живо заинтересовался Бойко.
- Был. Давно... - Ветер осекся от нахлынувших воспоминаний. А ведь он действительно был в Топях мальчишкой, не старше Бойко. На спор с Рыжем тогда туда сунулся, едва живым ноги унёс. Он уже видел ту кикимору, и не во сне вовсе. С тех пор его преследовали то ли сны, то ли видения, такие, что иногда Ветер начинал сомневаться, а в своем ли он уме.
Перевалило за полдень. Одежда на стражниках давно высохла, а нового дождя не предвиделось. Бойко не давала покоя мысль о прохладных водах ручья в священной роще болотников. Подумаешь, "неспокойно и жутковато", так он парень не робкого десятка, уж не испугается какой-то болотной гадины. Он снова пристал к Ветру.
- Отпусти, Ветер, ну я же борзо бегаю. Туда и обратно: воды наберу и назад.
- Вот неугомонный, - рассердился Ветер. - Потерпеть не можешь что ли? Ты воин или баба, или ты как щенок бестолковый, все бегаешь по двору и тявкаешь?
Бойко насупился и отошел ко второй створке ворот, и пока их не сменили, они больше не разговаривали. Под вечер, вместе со сменой явился Рыж, прихвативший с собой пару кренделей, пирог с зайчатиной и жбан с квасом.
- Ну и жарища сегодня была, - Рыж заметно раскраснелся и язык у него слегка заплетался, - думал, нырну в Пежму не раздеваясь, весь день старался под навесами прятаться, а все ж припекало.
- Мы, знаешь ли, заметили, - сварливо буркнул Бойко с набитым ртом. - У нас навесов не было, а пожрать нам никто не принес.
- А чего с собой не захватил? Или мамка положить забыла, так ты голодным остался? - поддел его Рыж, чувствительно тыча в плечо. Паренек вскинулся было, но передумал, вместо этого щедро отпивая из жбана. - Ветер-то понятно, ему некому приготовить да постирать портки, все сам.
- Угу, - хмыкнул Ветер, дожевывая кус пирога, - только вчера кто-то мне не то что поесть, поспать не дал, а сегодня даже водички названому брату не принес.
- Э-э, - Рыж виновато развел руками, - виноват, исправлюсь. Что у вас интересного приключилось?
Бойко и Ветру частенько было что рассказать, публика мимо них проходила самая разная, и не всегда человеческая. Диковин они навидались, и казалось, их ничем не удивить уже. Рыж, несмотря на схожий род занятий, не утратил способности восхищаться и живо интересоваться всем необычным. Стражники сидели под раскидистой ивой на берегу небольшого прудика, недалеко от стен детинца. Солнце еще не зашло, но внутри, за стенами, уже сгущались сумерки.
- Дождь с нами приключился, - Бойко все еще злился на Ветра и на всех вокруг, потому рассказывать не спешил. По обыкновению именно он делился впечатлениями дня, Ветер на слова был скуп.
- Перегрелся что ли? - Рыж хохотнул и снова ткнул Бойко, - Какой дождь?!
Бойко выразительно взглянул на Ветра, и промолчал. Рыж переводил взгляд с одного на другого, предвкушая необычную историю, и наконец не выдержал.
- Давайте уже, рассказывайте, не томите честного человека.
- Это ты-то честный человек? - фыркнул Бойко, уворачиваясь от очередного тычка. - Ладно, так уж и быть...
- Помнишь историю с Топями? - перебил его Ветер, задумчиво глядя на друга. Шальная улыбка сбежала с лица Рыжа и он молча кивнул, ожидая продолжения. - Я сегодня видел ее снова, а потом пошел дождь. Шел только над нами и совсем недолго.
- Думаешь, за столько лет она тебя еще помнит? - усомнился Рыж. Ветер пожал плечами и допил остатки кваса из жбана.
- Эй, вот сейчас вот было нечестно! - возмутился Бойко, у которого отобрали славу рассказчика. - Что за история с Топями-то? Кто такая она?! Ветер весь день меня мурыжит, вокруг да около ходит. Что там такого-то? Ну болото, ну ручей, ну болотники живут...
Ветер вскинул голову и окинул паренька тяжелым взглядом.
- Ты знаешь, почему люди на болотах пропадают? Почему закон есть - не суйся в рощу и в Топи людям ходу нет, а коли кто там оказался, его сразу в покойники записывают?
- Н-уу, гиблое место, говорят, - неуверенно протянул Бойко. Мужчины переглянулись. Ветер покрутил в руках опустевший жбан и принялся рассказывать.
- В то время я был не старше тебя. Мы с Рыжем вечно ввязывались в драки, на каждом торге не пропускали кулачные бои стенка на стенку, свары устраивали десятки раз на день. В один такой день я и подрядился на спор пойти в Топи и вернуться к утру. Дело было к вечеру. Добрался я до приграничной рощи уже в сумерках. Красотища там, да только я той красы и не замечал, трусился от страха что твой заяц. Сказывали, что издревле между людьми и болотниками заключили договор: люди не суются на их территорию, а они - на территорию людей, но, ежели кто в сумерках окажется на болотах, то будет принадлежать им навсегда. Поначалу, между нами даже торговля была, но когда стал народ пропадать в топях, а на болотников - нападать на улицах, да на торжище - перемирие кончилось. Издали указ, кто увидит в городе кикимору болотную или болотника, водяного или русалку, должен существо изловить и доставить властям для умерщвления. В назидание за пропавших. Болотники ушли и больше не показывались. В город им ходу нет, выглядит их братия так, что любой сразу узнает...
- А как они выглядят? - перебил Бойко. - Ты их видал же, расскажи! Правда, что они зеленые и все в тине? И пахнет от них гнилой рыбой?
- Правда, что зеленые, а пахнут они студеной водой и лесом..., - Ветер осекся на полуслове и поймал насмешливую полуулыбку Рыжа, - а тухлой рыбой от упырей воняет, да от болотниковой стражи - щуров. У русалок - хвост есть, а у кикимор - ноги как утиные лапки от колен до пальцев.
- А правда, что у болотниц чешуя на лице? - снова перебил Бойко.
- Нет у них чешуи, кожа как кожа, зеленоватая только.
- А мне сказывали, что она на солнце горит золотом, чешуя-то.
- А ты верь всему, как дурак, - не вытерпел Рыж, вклиниваясь в разговор. - Слушать надо того, кто наверняка знает, а не байки стариковские.
- Не чешуя это горит, - тихо, с сомнением, словно вспоминал слова давно забытой песни, сказал Ветер, - у кикимор по коже узор идет, словно внутри солнце, ну, как если оно сквозь листву просвечивает и узор получается... переливчатый.
Ветер замолчал ненадолго, а Бойко и Рыж, пораженные его тоном, примолкли. В другой раз они не преминули бы подшутить над той любовной лаской, что прозвучала в его неуверенном описании. Наконец, стражник тряхнул головой, прогоняя видения прошлого, и продолжил рассказ.
- В общем, сунулся я в Топи к ночи, как последний дурак, да и заплутал впотьмах. Солнце село, повылазили упыри. Меня на островок какой-то загнали, как по трясине пробежал, не увяз, до сих пор не знаю. Я с перепугу на ольху забрался, трясусь так, что с дерева сучья сыплются. Думал, хуже уже и быть не может, а потом пришли болотники со щурами. Щур - вроде змея, только с лапами, чешуя жесткая, как панцирь, а пасть длинная, с кучей зубов. Ростом они с медведя, злющие же как шатуны. Болотники на них ездят, как мы на лошадях, и поводья у них непростые, то ли ядовитые, то ли заговоренные - от них на коже волдыри вскакивают. Сняли они меня с дерева, поводьями к щуру прикрутили и потащили к князю своему, как нарушителя границы.
Ветер умолк и поднял лицо к потемневшему темно-синему лоскуту неба над головой, на нем уже посверкивали первые звезды. Трава намокла от выпавшей росы, а от земли тянуло ощутимой прохладой - все же еще только весна. Рыж шумно с хрустом размялся и предложил перебраться в корчму к Полелю, поужинать. Бойко разрывался в сомнениях между желанием дослушать историю и нежеланием плестись в бандитское логово, коим считался в городе "Веселый лис". Любопытство пересилило, и троица отправилась ужинать.
