Юбиляру концерт, судя по выражению слегка блаженного лица, нравился. Его гость, сидевший по правую руку, музыкантов словно не замечал. Он напирал на выпивку и закуску, изредка поднимая свой тяжелый взгляд со стола. А сидевший по левую руку от Заура начальник тюрьмы, напротив, к алкоголю почти не прикасался. Он только поднимал рюмку, чокаясь с именинником и его товарищем, и ставил ее на место. Но ел с аппетитом и постоянно вытирал пот со лба. </p>
<p>
- Уважаемого Заура поздравляют друзья детства – Гасан, Наджаф, а также друг его зрелых годов Зия Шемахинский. Песня о нашей любимой Кубинке, - Карен прокашлялся и позволил себе экспромт, - Кубинке, где можно купить все что угодно, но не купишь настоящую мужскую дружбу.</p>
<p>
«Славянин» снова косо посмотрел на Заура и вновь потянулся к рюмке.</p>
<p>
</p>
<p>
Кубинка, Кубинка,</p>
<p>
ты старая бакинка,</p>
<p>
ну как же мне тебя не уважать?!</p>
<p>
Ты наша родная,</p>
<p>
бакинская, блатная...</p>
<p>
</p>
<p>
- Ай, сагол, ай молодец!! - Заур Маштагинский поблагодарил музыкантов и по этому поводу произнес непривычно короткий для кавказского застолья тост и чокнулся с сотрапезниками: - Выпьем за друзей!</p>
<p>
Потом шло поздравление от братвы из Свердловска, где юбиляр в свое время сидел в одном из СИЗО:</p>
<p>
</p>
<p>
А ну, давай закурим, передадим по кругу,</p>
<p>
И этот дым не перестаем глотать.</p>
<p>
Затяжка – мы взлетаем,</p>
<p>
Зато мы твердо знаем,</p>
<p>
Пока кайфуется – мы будем кайфовать!</p>
<p>
</p>
<p>
Слова этих песен Карену пришлось спешно учить ночами. Вызубрил их, на всю оставшуюся жизнь.</p>
<p>
Троица за столом молча трапезничала, иногда обмениваясь какими-то фразами. Настроение у Заура оставалось праздничным.</p>
<p>
Карен снова полез за бумагой в карман брюк. Начал читать очередное музыкальное поздравление:</p>
<p>
- Осужденные…</p>
<p>
- ОсУжденные, дорогой, говори правильно, - перебил певца начальник тюрьмы. </p>
<p>
- Да-да, прошу прощения, - поторопился исправиться Карен. – ОсУжденные из 37 камеры Баиловской тюрьмы попросили исполнить для уважаемого Заура эту шуточную песню:</p>
<p>
</p>
<p>
Как-то в парикмахерской
Я зашел побриться,
Там мне оцарапала</p>
<p>
Одна ученица.
Кровь с мине льется,
Пот с мине течет,
А она улыбается:
«Я сдаю зачет»!</p>
<p>
</p>
<p>
Еще перед поездкой в тюрьму, Карену казалось, что он с каждой минутой все больше будет себя презирать. Докатился, стал петь вот такой низкопробный блатняк. Некоторые даже песнями нельзя назвать. Так прыщавые пацаны в подъездах учатся брынчать на гитарах с подобным «репертуаром». Эх, докатился Карен!</p>
<p>
Однако никакого угрызения совести певец не испытывал. Необычный концерт ему все больше нравился. Один раз в жизни такое случается, а ты все же артист, вот и входи в роль.</p>
<p>
Один номер исполнялся за другим. Музыканты изредка поглядывали на решетки окон. Но за толстыми тюремными стенами не наблюдалось никаких признаков жизни. И вдруг после исполнения бакинской блатной «классики» под названием «Доля воровская» Заур Маштагинский, которого от спиртного слегка уже развезло (в отличие от двух сотрапезников он по-прежнему почти ничего не ел), поднял руку с четками над головой. Начальник тюрьмы понял этот знак своеобразно: неожиданно достал из кобуры пистолет и выстрелил в воздух. И вдруг из-за стен стали раздаваться редкие хлопки, переросшие в одобрительный свист и хлипкие, но продолжительные аплодисменты. Музыканты удивленно посмотрели друг на друга. К трем «персональным» зрителям уже как-то привыкли. Но оказалось, на этом концерте незримо присутствовали все заключенные Баиловской тюрьмы, чьи окна выходили во внутренний двор.</p>
<p>
</p>
<p>
«Ехал поезд номер восемь прямо из Баку,
Завокзальные ребята ехали в Москву.
Их вагончик переполнен дымом папирос,
Пой, моя гитара, пой под звук колес», -</p>
<p>
</p>
<p>
передавали привет с воли разбитные парни с Завокзального района города Баку, тоже причастные, по всей вероятности, к миру криминала.</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
