<p>
</p>
<p>
Концерт под небом в клеточку</p>
<p>
</p>
<p>
1</p>
<p>
</p>
<p>
Утром по выходным они собирались на Парапете, рядом с армянской церковью. Там c давних пор обосновалась негласная биржа лабухов. Обменивались новостями, договаривались о покупке-продаже импортных инструментов и пластинок. Ближе к полудню подъезжали заказчики. Кто-то искал музыкантов на предстоящую свадьбу, кто-то для похорон. И в радости, и в горе люди нуждались в музыке. А Карен Согомонов и его товарищи завоевали солидную репутацию. Их в Баку знали и любили.</p>
<p>
Карен уже и не помнит, как собрал команду. Все парни закончили музыкальные школы. Холостяки, примерно одних лет. У всех четверых были дипломы политеха и университета, но так получилось, что по специальности работали, чтобы официально где-то числиться. Со скромной зарплатой инженера или учителя будешь еле-еле сводить концы с концами. А вот музыка кормила по-настоящему. Да и занятие было по душе.</p>
<p>
«Духовик» Жора Арутюнов, рано облысевший и располневший, играл на кларнете и дудуке. Толстенький, маленького роста, с пухлыми щеками, которые словно были созданы для того, чтобы выдувать пронзительные звуки из инструмента. По жизни он слыл флегматичным молчуном. Играл с вечно закрытыми глазами. Порой казалось, что Жора постоянно спит.</p>
<p>
- Жорик, матах, а ты знаешь, что дудук еще называют «циранапох», - просвещал товарища Карен, - что в переводе с армянского означает «свирель из абрикосового дерева».</p>
<p>
- Америку открыл, - лениво отвечал Жора, - кто это не знает!</p>
<p>
- Но это еще не все, - продолжал свою просветительскую речь Карен. – Абрикос вообще армяне придумали. По латыни он так и называется – прунус армениака, армянский фрукт.</p>
<p>
- Э-э-э, хватит-да! Ты еще скажи, что армяне саксофон тоже придумали и первыми на Луну полетели, - съязвил Жорик.</p>
<p>
Жора Арутюнов умел добраться до самой души слушателя. Публику очаровывала его игра, умение мастерски передавать мягкий тембр инструмента, чувствительность его звуков. Под Жориными пальцами и в глубине его души рождалось неповторимое звучание кларнета или дудука. Поговаривали, что Жорик в детстве брал уроки у легендарного бакинского кларнетиста Каро Чарчогляна.</p>
<p>
Миша Азарян, барабанщик, напротив, был худым и долговязым. Под стать его росту были пальцы – по-девичьи тонкие, длинные, музыкальные, лихо отбивавшие ритм по перепонке старенького барабана-дхола. Вихрастый чуб, тоненькие усики «а-ля-мафиози» над верхней губой. Вечно смешливый и заводной.</p>
<p>
После приветствия Миша, как правило, спрашивал друзей:</p>
<p>
- Слышали новый анекдот?</p>
<p>
Вопрос носил риторический характер, потому что, считалось, во всем городе «новый анекдот» исходил из уст исключительно Миши Азаряна.</p>
<p>
- Короче, Ашотик пошел в ресторан, заклеил там шикарную блондинку. Стол накрыли им по первому разряду – коньяк, шашлык, аджика острая, соленья... Сидят, кайфуют. Тут заходят в зал его знакомые кенты: «Ара, Ашот, что ты делаешь, у тебя же язва, врач все это запретил». А Ашотик им в ответ: «Ерунда, стольник дал – он разрешил».</p>
<p>
Аккордеонист Гарик Багдасарян всегда был чисто выбрит. Он ходил в свежевыстиранной белой сорочке и при галстуке. «Интеллигент» - так называли его за глаза. Странный он был какой-то, этот Гарик. Нормальный бакинский чувак повязывает на шею эту удавку два раза в жизни – чтобы на выпускной сходить и на собственную свадьбу. А аккордеонист носил один и тот же галстук – узкий, черного цвета с красным горошком – почти каждый день.</p>
<p>
Мало кто в городе так виртуозно играл на аккордеоне. Гарик хорошо знал классический репертуар, хотя в основном играл кавказские мелодии. А по настроению, когда оставался в одиночестве, любил исполнять вальс «На сопках Маньчжурии».</p>
<p>
Сам Карен играл на всех инструментах своего коллектива и в любой момент мог подменить кого угодно. Но он в основном пел. Кроме вокала, на долю Карена выпадали чисто административные функции – он договаривался с заказчиком, составлял репертуар, а потом распределял полученный гонорар. Всегда поровну на всех четверых. Миша как-то заикнулся, мол, Карену полагается чуть больше, он же «главный». Но Гарик с Жорой промолчали, а Карен не настаивал. Скупым он никогда не был, а из-за лишнего червонца вносить раздрай в их дружный квартет не хотелось.</p>
<p>
На Парапет приходили и их конкуренты – Иоська Шварц, Юра Сумгаитский, Арташес с Ахмедлов, Фархад с Кубинки... Но Карен конкуренции не боялся и всегда был спокоен – в первую очередь клиенты спрашивали именно его и его ребят.</p>
<p>
В теплую пору, особенно летом и в начале осени, когда в городе игрались свадьбы, Карен мог себе позволить маленькие капризы. Заказов хватало, можно было выбирать. В Баку свадьбы разные, но люди всех национальностей предпочитали русские песни с кавказским акцентом, которые и составляли репертуар Карена и Ко. Пели песни Муслима Магомаева, Валерия Ободзинского, Бориса Давидяна, которого весь Апшерон знал по прозвищу Бока, «Ов сирун, сирун» пренепременно, если свадьба армянская, или что-то из «одесского», если гуляли евреи-ашкенази или горские. Русские охотно звали Карена, грузины, греки, лезгины… Да и азербайджанцы тоже. Просили только, чтобы что-то на азербайджанском спел тоже.</p>
<p>
- Все что угодно! – ослепительно улыбался Карен, переходя с заказчиком на азербайджанский язык. – Хоть всего Рашида Бейбутова исполним. Хотите?</p>
<p>
А вот зимой никто не женился. Зато люди продолжали время от времени умирать, независимо от времени года. Тогда приходилось соглашаться на любое приглашение. И не только ради денег. Кто еще мог лучше и достойнее Карена Согомонова и его товарищей проводить бакинца в последний путь!</p>
