- А теперь — обещанный сюрприз, - Кратос улыбнулся и хлопнул в ладоши.

Дверь отворилась.

«Почему они оба? Кратос ведь собирался показать только Ганконера?!»

Джодок медленно поставил чашку на блюдце и только потом поднял глаза.

«Великий Хаос, как он изменился... »

Кратос тоже смотрел на Джарета — с едва прикрытой досадой. Он узнал свой лучший жилет и самую дорогую рубашку с кружевами ручной работы. Эта выходка Араку с рук не сойдет. Год без содержания сидеть будет.

Арак не спеша встал и сдержанно поклонился Аниале.

- В знак уважения к традициям твоего народа, я дарю тебе песню. И певца.

В гостиной воцарилась тишина. Кратос переглянулся с братом. Лан едва заметно пожал плечами.

Ганконер заиграл. Они репетировали всего один раз, и он был недоволен результатом. Мотив вышел слишком простеньким. Да и слова Арак до последнего момента исправлял и дописывал. Одна надежда — на голос Джарета.

Джарет не сводил глаз с Аниалы. Понятно, почему от нее сходят с ума местные мужчины. На вид — чистокровная фейри. Неблагая, зимняя, с серебром волос и ледяным холодом серых глаз. Ничего, он еще растопит эту снежную королеву.

Ганконер закончил вступление, и Джарет запел.

Шёл пустыней знойной человек однажды,

Он под желтым небом умирал от жажды,

А ему всего-то, чтоб в живых остаться,

До глотка воды бы поскорей добраться.

«Если бы я раньше знал, мальчик мой, как ты поешь...» У Джодока пересохли губы. Глотнуть бы чаю, но он не был уверен, что руки не задрожат.

А воды всё нету, а жара, всё суше,

Умирают реки, высыхают души,

Так в глухой пустыне, на краю рассвета,

Вырос новый холмик пепельного цвета.

«Что же ты наделал, мой упрямый принц? Мы могли бы вместе править вселенной, а вместо этого стали пешками в игре Перекрестка. Ты носишь ошейник, а я - чужое тело. Но ты пой, Джарет, пой. Мы еще все изменим, клянусь тебе».

Если ты не хочешь, чтобы я однажды,

С пересохшим сердцем умирал от жажды,

Если ты не хочешь, чтоб в песках разлуки,

Я упал, вот так же, простирая руки…

Не суши мне сердце, не томи бедою,

Будь моей любовью, стань живой водою...1

В голосе Джарета прорезалась хрипотца. «Тебе плохо, мой принц? Ничего, потерпи. Знаешь, сгорать живьем гораздо больнее, чем чахнуть без магии. Но Великий Хаос, ради того, чтобы услышать твой голос я готов еще раз умереть и воскреснуть!»

- Стань моей любовью, будь живой водою, - в последний раз повторил Джарет. Одновременно с ним смолкла флейта, но очарованное молчание еще окутывало гостиную.

- Благодарю за подарок, - Аниала поднялась медленно и грациозно. - Я принимаю его, а вместе с ним и твое предложение, лас Черной лилии.

Арак непонимающе посмотрел на нее. Взгляд юноши был совершенно нездешним. Рука Джодока сама собой скользнула к сумочке. «Ты зачем-то очень нужен Джарету, щенок? Я это выясню. А потом... О, с каким наслаждением я тебя пристрелю!»

Алисса стояла на скале — узкой и острой, рассекающей море, как нос корабля. Более чем уместное сравнение, учитывая, что скоро Авалон отправится в плавание.

Последние три дня с Алиссой происходило что-то странное. Ставшая привычной апатия испарились, сменившись неуемной жаждой деятельности. Ей снова хотелось жить, открывать новые двери, дирижировать дорогами... Она остригла волосы — коротко, как носила давным-давно, еще до встречи с Джаретом. С этой прической неуместно смотрелось бархатное платье с жемчужной отделкой. Но это был последний подарок Ганконера.

- В чем логика твоих поступков? - из тумана, затянувшего берег, выступила Уна.

- Ее нет, - Алисса искоса посмотрела на королеву. - Между прочим, поздравляю.

- Для поздравлений еще не время, - Уна подошла ближе. - Договор пока не подписан. У Фионы есть сторонники, и Пак намерен торговаться до последнего.

- Что, неуютно в короне? Ничего, привыкнешь.

- Как же я тебя ненавижу... - Уна хрустнула пальцами. - Знаешь, за что? Хотя, откуда тебе знать.

- Знаю, - Алисса усмехнулась. - Со вчерашнего дня. Передай Дарине, ей следовало лучше охранять владения своего отца.

- Как ты проникла в Лабиринт?!

- Я была его королевой, Уна. Лабиринт не забывает тех, кто помогал ему. И я дверница, если ты забыла. Интересно, как Джарет называет ту комнату? Покои трех королев?

Уна глубоко вдохнула и не выдыхала почти минуту. Потом сказала гораздо тише:

- Тех двух я тоже ненавижу. Но их уже давно нет.

- Скоро не будет и меня, - Алисса улыбнулась. - Глупо ревновать к прошлому, Уна.

- Ты не понимаешь, - королева Благого двора мотнула распущенными ярко-медными кудрями. - Я ненавижу вас не из-за ревности, а потому, что вы не любили его так, как нужно. Хельга оставила его ради Перекрестка. Ты — сбежала, а Эвина... Она была хуже всех. Однажды она бы убила его.

Алисса резко развернулась и уставилась на Уну во все глаза.

- Да как ты смеешь судить?! Ты и сама ушла из Лабиринта ради короны сидов!

- Я не ушла, - Уна не отвела взгляд. - Я сделала то, что хотел Джарет.

- И это ты называешь — любить, как нужно? Потерять себя? «Люби меня, бойся меня, делай, что я велю»! Ты не прошла испытание, Уна. Поэтому и не стала королевой Лабиринта.

С каждым словом Алиссы туман вокруг них сгущался всё плотнее.

- Лабиринту больше не нужны королевы, - Уна подняла руку и сжала пальцы. Туман остановился и попятился. - Но я нужна Джарету, как была нужна ты. Но я не повторю твои ошибки.

- Зато ты делаешь свои, - Алисса смотрела то на руки Уны, то на отступающий туман. Сколько же силы в этой эльфийке! - Не растворяйся в Джарете. Любовь возможна только между равными.

- Ты — человек, Алисса, ты неспособна любить, как гоблины, - Уна крутнулась на пятке. Туман взвихрился под порывом шквального ветра и разлетелся рваными клочьями. - Но мы теряем время, владычица Авалона. Я пришла, чтобы объяснить тебе, как собрать всю магию острова и что с ней делать дальше.

«Миры Перекрестка уже не будут прежними, - подумала Алисса, следуя за Уной к центру острова. - Джарет выпустил из Лабиринта двух волшебниц, равных которым нет. Жаль, я уже не увижу, как они изменят всё вокруг».

- Почему ты подарил не Ганконера, а Джарета, можешь мне объяснить? Что за непоследовательность, Арак? Ты же сам хотел получить от него потомство!

Гости отбыли полчаса назад. И теперь Арак выслушивал ожидаемые нотации от лана и Кратоса. Еще месяц назад такая взбучка расстроила бы его до слез. Но сейчас их слова не вызывали ничего, кроме глухого раздражения. Чтобы не выдать себя, Арак мысленно повторял последний урок Джарета: «Людей легко обманывать. Говори им правду, но не всю. Вот и весь секрет. И помни, что лан тебе не отец. Никто из них тебе не родня и не ровня».

- Я жду ответа! - Крастас хлопнул ладонью по столу.

- Джарет меня обманул, - Арак покривил губы, словно собирался заплакать. - С Леккой был не он, а Ганконер.

- Я так и знал! - Кратос выразительно посмотрел на брата.

Крастас поморщился.

- Понятно. За свою самодеятельность ты наказан, Арак. Я уменьшаю тебе содержание вдвое. И с завтрашнего дня будешь тренироваться по три часа в день, под постоянным наблюдением. А Лекке и Ганконеру я запрещаю покидать поместье.