Глетчер открыл глаза. Вокруг было темно, слышался звук падающих о камень капель. Ничего не изменилось: всё ещё в шахте, всё ещё вампир, а всё прочее было сном. Кошмарным сном. Эльф потёр глаза, потянулся и взъерошил волосы.

«Сплошное разочарование!» — подумал он, вспоминая как приятно во сне солнце гладило его кожу.

Он отряхнулся, набрал в ладони воду из лужицы и умыл лицо. В воде отражения своего он не видел, так что приходилось делать это наугад. Должно быть, он ещё больше опустился за годы жизни под землёй. Во всяком случае, ощущения были именно такие.

Эльф выкарабкался из шахты, ненадолго приютился в камнях, наигрывая на свирели и слушая, как отзываются на неё соловьи и сверчки. А потом пошёл искать еду. Ночь была тёмной, неслись по небу грозовые облака, не оставляло предчувствие бури.

Глетчер всё же направился в город.

«Столкнусь с Арсэ, просто исчезну, — решил он. — От крови ночных тварей уже воротит, хоть бы каплю человеческой… Увы, признать придётся: без людской крови я долго не протяну. Я уже и так еле теплюсь».

Он с горечью вспомнил те времена, когда был полон жизни, но горечь тут же сменилась хищным азартом: он почуял поблизости человека. Вампир клацнул зубами и через минуту уже отыскал во тьме источник его жажды. Здесь была полянка с невзрачным костерком, а возле него сидели две эльфийки, его мать и Фарра. Юноша резко остановился, прочертил каблуками по земле. Они увидели его, радостно вскрикнули и хотели к нему приблизиться (в темноте он всё ещё мог казаться прежним), но Глетчер предупреждающе поднял руку:

— Не подходите ко мне.

Голос его звучал глухо и безжизненно.

— Камир? — воскликнула Сэлма. — Ты не узнаёшь нас? Это же я, твоя мать.

— Вот только я больше не твой сын. — Эльф отступил в тень, пряча лицо от всполохов костра.

— Ты что, обиделся на меня из-за прошлой встречи? — Фарра подбежала к нему на несколько шагов.

Клыки болезненно заныли, юноша дрогнул и отступил ещё глубже в тень:

— Не подходи ко мне, умоляю…

— Да что с тобой такое? — недоумевала она. — Это из-за того, что ты почему-то по-другому стал выглядеть? Но это же не повод прятаться!

— Камир, — строго сказала Сэлма, — подойди сюда немедленно!

Эльф судорожно схватился за лоб:

— Не могу! Сказал же, что не могу!

— Глупости! — Фарра попыталась его поймать, но он проворно отскочил в сторону, прячась за деревцем.

— Не подходи, — попросил он. — Я ещё могу сдержать себя, пока я на расстоянии. Но если я тебя почувствую, может случиться непоправимое.

Сэлма, которой этот бессмысленный, по её мыслям, разговор надоел, решительно подошла и, прежде чем он успел увернуться, за руку вытянула его из тени и тут же вскрикнула:

— Да у тебя руки ледяные! Ты так простудишься! А ну, идём к костру немедленно!

Эльфийка обняла его за плечи, намереваясь подвести к костру. Вампир в нём всколыхнулся, тело отозвалось на тепло жизни нервной дрожью, но эльфу всё же удалось обуздать эту чёрную силу внутри себя, он дёрнулся и высвободился из её рук, продолжая пятиться от них.

— Ты как будто не рад нас видеть! — с укором сказала Фарра.

— Вы что, не понимаете? — Он едва ли не зашипел. — Я не эльф больше, я умер. И то, что вы видите сейчас, лишь пустая скорлупа, в которой скрывается чудовище. Смотрите же!

Понимая, что со всем лучше всего покончить именно сейчас, юноша шагнул в полосу света, языки огня осветили его искажённое лицо. Приподнятая верхняя губа обнажала зубы с бледно мерцающими клыками, чёрные волосы шевелились как живые, а самое главное — хорошо было заметно на свету, что тени у него нет.

— Я не эльф больше, — уже совершенно спокойно повторил Глетчер.

В их глазах он без труда прочёл ужас. Что ж, этого он и добивался: осознав, насколько он отвратителен и опасен, они перестанут тянуться к нему, перестанут искать его.

— В самом деле? — растерянно проговорила Фарра.

— Всё ещё сомневаешься? — Эльф скривил губы. — Пусть это развеет все твои сомнения.

Он подхватил с земли ветку, сломал её и спокойно опустил ладонь на её острый край, протыкая себе руку насквозь. Его лицо не дрогнуло, он ведь не чувствовал боли. Фарра испуганно вскрикнула, Сэлма застыла, широко раскрыв глаза и прижав руки к груди. Глетчер выдернул палку из раны и показал им ладонь. Его кровь была черна, как смоль. Теперь они должны были убедиться, что он не эльф больше. Рана между тем тускло вспыхнула зеленоватым светом и с шипением затянулась.

— Как же… — бессвязно пробормотала Сэлма.

— Поэтому никогда не ищите встреч со мной, — угрюмо сказал эльф, — иначе…

Договорить ему не удалось: кусты затрещали, ломаясь, и на поляну выкатился Арсэ.

— Арсэ? — воскликнул юноша.

— Попался-таки! — прошипел граф. — Вот теперь-то я тебя не упущу, всё с тобой выясним, за всё мне заплатишь!

— Я тебе ничего не должен, — холодно возразил Глетчер.

Арсэ зарычал, кинулся на эльфа и, повалив его на землю, стал душить. Смерть от удушения вампиру уж точно не грозила, раз уж он не дышал. Юноша попытался скинуть Арсэ с себя, и они покатились по земле, пытаясь одолеть друг друга. Граф был силён в своей ярости. И вот уже не двое юношей катались по земле, а двое больших волков, вцепившихся друг в друга когтями и клыками. Они рвали друг друга в клочья, во все стороны летела шерсть. Наконец один волк сбросил с себя другого и опрометью бросился в лес, второй последовал за ним. Грызня продолжалась уже там. Эльф удачно зашвырнул Арсэ в дерево: хрустнул, ломаясь, хребет, вампир перевоплотился и уцепился руками за ствол, пытаясь подняться. Смерть от переломанной шеи ему не грозила, но кости срастались медленнее, чем простые раны, так что эльф успел бы или прикончить его, или сбежать.

— Оставь меня, — попросил Глетчер, — я скоро уйду отсюда.

Арсэ только захрипел, но весь вид его говорил, что эльфу не поздоровится, как только вампир придёт в себя. Глетчер поспешил обратно на поляну: любым способом он должен заставить эльфиек отсюда убраться!

Перепуганные насмерть женщины стояли, вцепившись друг в друга, и нервно вслушивались в отдаляющиеся звуки волчьей грызни. Кусты вновь затрещали, оттуда сначала высунулась волчья морда, потом весь зверь. Он вышел на поляну, отряхнул одну лапу за другой от налипшей на когти грязи, заворчал и попытался улечься. Затрещали кости, посыпалась шерсть, всколыхнулся вокруг сверхъестественного толка дымок. Когда он рассеялся, поражённые эльфийки увидели, что вместо волка на полянке стоит на четвереньках эльф. Глетчер как-то по-звериному мотнул головой и кое-как поднялся. Одежда его была изодрана и потрёпана, волосы испачканы глинистой землёй, глаза всё ещё по-волчьи светились.

— Обратной дороги для меня нет, — сказал Глетчер. — Я умер сто лет назад, но воскрес для ночи. Хотел я того или нет — уже не имеет значения, одно только точно: я сам во всём виноват, не надо меня жалеть. Не выдумал бы ехать в Большой Мир, ничего бы не случилось. Возвращайтесь, здесь вам не место. И простите за всё. Я рад, что мы увиделись, правда, но больше со мной встреч не ищите, помочь не пытайтесь: мне ничто уже не поможет. Я изменился. Даже если бы я не был вампиром, я всё равно не смог бы вернуться, потому что и так не был бы прежним эльфом. Уезжайте же поскорее отсюда, пока и вы не пропитались этой скверной. И думать обо мне забудьте!

В горле у него появился комок, он сглотнул — даже показалось на какой-то момент, что выступят слёзы. Эльфийки — так вообще расплакались.

— Как трогательно, — произнёс кто-то хриплым насмешливым голосом.

Кусты опять затрещали, и из них вышел человек в малиновой одежде, в руке он держал отрубленную голову Арсэ. Юноша припомнил, что мельком видел его в доме мэра, а теперь представился случай разглядеть. Человеку было за пятьдесят, глаза глубоко сидели в орбитах, и взгляд ничего хорошего не предвещал.

— Кто ты? — Вампир сощурился, всё тело напряглось, чувствуя исходящую от человека угрозу.