— Нет, — ещё тише ответил я, — я вообще такого не знаю. А вы… вы-то кто?
Мумия рассмеялась и похлопала меня по плечу:
— Притворщик, дитя лукавого бога! Ты пришёл с ключом, чтобы освободить меня, — и спрашиваешь, кто я?
— Я не знаю… честное слово! Этот медальон… случайно попал ко мне: его нашёл мой отец на раскопках, ещё в восьмидесятые…
В глазах мумии промелькнула тревога.
— «Раскопках»? Я правильно понял?
— Да… в Долине Царей.
— Ты что-то путаешь! — Мумия отступила от меня на шаг. — Кто посмел осквернять Долину?! Куда только смотрит фараон Кемета?
— Уже нет фараонов… да и Кемета тоже нет… давным-давно нет… несколько тысяч лет как нет… — Я боялся навлечь на себя гнев мумии за такие слова.
— Я спал… тысячи лет? — с усилием спросила мумия.
— Да. И я понятия не имею, кто вы.
Мумия пошатнулась, села обратно на ложе и сокрушённо покачала головой, вжав ладонь в лоб.
— Тысячи лет… — повторила она. — Я не думал, что колдовство окажется столь сильным…
Взгляд её опять оказался на мне, и я невольно задрожал как осиновый лист, но мумия ничего не сделала, сказала лишь:
— Мальчик, ты говоришь с Семерхетом IV, эрпатом Мемфиса. По крайней мере, я был им… когда-то.
Вид у него сейчас был жалкий и такой же ошарашенный, как и у меня в первые минуты разговора с ним. Мне стало его жаль. Но чем я мог утешить фараона, только что обнаружившего, что он опоздал проснуться на несколько тысяч лет?
— Ну… вы это… — всё же сказал я. — Не расстраивайтесь. Конечно, мир изменился…
— Так ты из нового мира? — перебил он меня.
— Да.
— И ты случайно освободил меня?
— Ну… получается так.
— Ничего не бывает случайного, — пробормотал Семерхет, глядя куда-то в потолок. Потом перевёл на меня взгляд и торжественно изрёк: — Ты, говорящий моими словами, поможешь мне взять этот мир в моё сердце. Я щедро награжу тебя, дитя нового мира! Скажи, чего ты желаешь, — и я это исполню, ибо я всемогущ.
А я вдруг осознал, что говорю с ожившей мумией на древнеегипетском, хотя и не знаю этого языка.
Тут уже начинались чудеса.
Комментарий к Свиток третий. Сплошные неожиданности
Эрпат — наследник, принц. Семерхет — имя шестого фараона I династии, правил согласно разным источникам от восьми до тридцати лет и, вероятно, захватил власть незаконно (герой ориджинала Семерхет IV вряд ли имеет отношение к реальному историческому персонажу).
========== Свиток четвёртый. Семерхет проявляет характер ==========
— Так чего ты желаешь? — повторил фараон.
— Я больше всего выбраться отсюда хочу, — признался я. — Из пирамиды ведь есть выход?
— Разумеется. Как-то же ты вошёл сюда, — недоуменно повёл плечами египтянин.
— Случайно, как я и говорил, — возразил я и осмелился наконец отлипнуть от стены. — Пирамида теперь под землёй, вернее, погребена под песками. Я всего лишь провалился в песок, так что и не знаю, есть там вход-выход или нет. А потом все ловушки сработали, в любом случае прежним путём не выбраться. Вы можете меня отсюда исторгнуть?
— «Исторгнуть»? — Семерхет изогнул бровь. — В моих силах сделать что угодно. Я вынесу тебя наверх… и многое ещё могу сделать для тебя, если ты возьмёшь меня с собой.
«С собой? Да что ж я буду делать с ходячей мумией?» — в ужасе подумал я, но выбора у меня особо-то и не было. Без его помощи отсюда мне не выбраться, а выбираться надо: вода закончилась, от ладана и прочего уже задыхаюсь, руку серьёзно поранил… Может, мне этого фараона осовременить удастся? А он поможет расшифровать все надписи в пирамиде. Это был бы честный расклад.
— Хорошо, — вслух сказал я, — согласен. Но вот как мне объяснить ваше появление? Я не могу просто привести вас в лагерь, тем более в такой одежде…
— Чего проще, — спокойно ответил эрпат, — с этого момента лишь ты будешь видеть и слышать меня. А когда ты сочтёшь возможным, я стану видимым.
— Вы колдун, что ли? — с подозрением спросил я.
— Величайший во всём Кемете! — ответил Семерхет. — Ты никогда не слышал обо мне?
— Нет.
— Я расскажу тебе. Я был колдуном у божественной царицы Ваджит, и она возлюбила меня больше супруга и назвала своим сыном, — так я стал эрпатом. Но фараон Хефау замыслил отомстить мне, терзаемый ревностью, и послал войско в Мемфитис, где я царствовал. И вышел я один против целого войска, и ни один к Хефау не вернулся!
Я опять вспомнил те росписи. Так вот что они означали на самом деле: сражение эрпата и войска ревнивого мужа! Чёрт, а это даже банально… Не так уж и изменилась человеческая природа за тысячи лет.
— Но знал я, что Хефау не отступится: он убил ту, что возвеличила меня, убьёт и меня однажды. И сказал мне тогда мой Меру: «Обмани его, о владыка, обмани саму смерть!» — и дал мне чашу с зельем, чтобы выпил я и почил на время жизни Хефау. И тогда же совершил надо мной обряд… но тысячи лет проспал я! На всё воля Владыки Вечности. Ты разбудил меня, ты покажешь мне новый мир. Но один вопрос не даёт мне покоя, мальчик: как же так вышло, что нет более Кемета?
— Никто не знает, почему исчезла та цивилизация.
— Тогда твоя… ци-ви-ли-за-ци-я, — по слогам произнёс фараон, — мудрее, раз она до сих пор существует?
— Кое в чём, — не без гордости ответил я. — Колдовать мы, конечно, не умеем, но зато можем лечить болезни, раньше считавшиеся неизлечимыми… и научились летать… даже в Космос.
— Всего-то? — разочарованно спросил Семерхет. — Я ожидал услышать что-то более впечатляющее.
На него мои слова не произвели должного впечатления, сказать больше — никакого не произвели. Я бы на его месте удивился, если бы мне сказали, что человек уподобился птице. Или… египтяне давным-давно всё это знали? Но сейчас меня больше волновало другое.
— Так вы поможете мне выбраться из этой гробницы? — Я подобрал рюкзак, затянул шнурки и повесил его на плечо. — Тут невыносимо душно. А на свежем воздухе можно будет продолжить нашу с вами беседу.
Когда я говорил это, мне хотелось расхохотаться. Подумать только: я говорил с ожившей мумией древнеегипетского фараона! Мало того, это я её оживил!
— Закрой глаза, — приказал Семерхет.
Когда я вновь открыл их, я увидел, что стою посреди пустыни, и солнце уже клонится к закату, распуская по небу багровые жилы.
— Солнце! — воскликнул я с восторгом. — Небо!
— Вы тоже поклоняетесь солнцу? — с уважением заметил фараон, поднял руки и приветствовал светило: — Слава тебе, божественный Ра! Не думал я, что ты так постарел! Но ладья твоя по-прежнему плывёт по Небесной Реке: днём плывёт она с востока на запад и освещаешь ты землю, а ночью плывёт она под землёй через Дуат и даришь ты своё тепло мертвецам. Сильнее времени путешествие твоё, о великий Ра!
«Жаль, диктофона нет», — подумалось мне.
На свежем воздухе египтянин даже как будто помолодел. Лет ему, наверное, было тридцать или около того. Интересно, он уже развоплотился? Выглядел он вполне осязаемо.
— А вы уже… невидимы? — поинтересовался я.
— Не волнуйся об этом, — величественно ответил Семерхет. — Я видим и слышим только тебе.
А я подумал: может, всё-таки галлюцинации? Перегрелся на солнце и вижу теперь этого фараона… и ни в какую гробницу не проваливался, а просто получил солнечный удар… лежу, может быть, в своей палатке и вижу всё это в бреду… Но это могло повременить! Сон или явь, но до наступления темноты непременно нужно было вернуться в лагерь: ночью пустыня ещё опаснее, чем днём!
— Простите, а вы…
— Говори мне «ты», — милостиво разрешил эрпат. — Ты освободил меня.
— Э-э… спасибо. Ты знаешь, как добраться до лагеря? — Я поглядел по сторонам. — Понятия не имею, в какой он стороне. Вокруг всё одинаковым выглядит.
— Это же пустыня, — снисходительно заметил египтянин. — Но не беспокойся, я найду для тебя дорогу.
Семерхет взял горсть песка и выпустил её в воздух. Песок закружился вокруг эрпата, превратился в четырёх зверей, похожих на сфинксов, только с нечеловеческими лицами. А он приказал им:
