Дождавшись пока все заснут, Саша тихо оделась и вышла из барака. Оглядевшись, девушка увидела, что никто вокруг нет.

«Путь свободен, можно идти», - подумала Саша, - «Вот только куда?»

Девушка незаметно прокралась за пределы каторги, прошла около пятисот метров по рыхлому снегу, как вдруг услышала окрик:

- Стоять, стрелять буду!

«Заметили меня», - подумала Саша, - «Как-то глупо я все спланировала, даже правильнее сказать, не спланировала. Вот куда бы я пошла, без денег, без еды…»

Однако сдаваться добровольно Саша не хотела, поэтому девушка собрала все свои силы и побежала дальше. Краем глаза заметив, что ее след взяла собака, Саша не на шутку испугалась и крикнула:

- Пожалуйста, уберите собаку, я боюсь.

- Не надо было сбегать, - раздался голос жандарма.

Саша стояла на месте, боясь убегать от собаки, которую бы только раззадорила погоня, и, когда к ней подошли жандармы, почувствовала удары по ребрам.

- Ребятушки, тихо, у меня и без того все болит, не надо, пожалуйста, - попросила Саша.

- Наивная какая, даже смешно смотреть, - сказал жандарм и девушку под конвоем отвели в сторожку.

- Щербинину до утра сторожите, потом к начальнику каторги, - раздался голос жандарма, - Совсем обнаглела девка, сбежать решила.

Решив, что хотя бы на этот раз она не будет спорить, чтобы не делать себе хуже, Саша долго стояла на месте молча, а потом прилегла на лавочку и уснула.

Лучи восходящего солнца разбудили Сашу. Произошедшее ночью казалось девушке обычным ночным кошмаром, однако, осознав все, Саша поняла, что все самое страшное только впереди.

- Значит, совсем ума у тебя нет, - сказал начальник каторги Саше, - Оно и видно, умные люди агитировать не будут. Всегда ты дурой была, как родилась дурой, так и помрешь ею.

Презрительно посмотрев на девушку, начальник сказал жандарму:

- С этой поступить так же, как и со всеми, выполняйте.

«Неужели опять бить будут, сколько уже можно?» - подумала Саша, - «Бежать надо отсюда, бежать, вот только нормально, все продумав, а не так, как я пыталась…»

Однако оказавшись в карцере, девушка подумала, что все не так плохо, как ей могло показаться.

«Что поделать, отсижу, сколько положено», - подумала Саша, - «Зато, хотя бы, работать эти дни не буду. Ну не на месяц же меня закрыли, переживу».

Через десять дней выйдя из карцера, девушка вернулась в барак.

- Какие люди! – раздался полунасмешливый, но беззлобный голос одной из каторжанок, - Рассказывай, где была. Поди, в карцере за попытку побега?

- Совершенно верно, - вздохнула Саша, - До сих пор что-то ребра болят…

- А это чтобы больше сбежать не пыталась, - ответила женщина, - Иначе так вся каторга разбежится.

- Ну тебя, можно подумать, сама желаешь здесь находить, - отмахнулась Саша, - Знаешь, не слышала бы, что политических и уголовников держат раздельно, подумала бы, что ты уголовница.

- Бабоньки, не надо ругаться, - раздался голос сбоку, - Вам что, больше заняться нечем? Скоро будет ужин, а потом и спать пора.

Более-менее взяв себя в руки, Саша успокоилась. Однако увидев во время ужина, что гречневая каша состояла только наполовину из гречки, а на вторую половину из шелухи, девушка возмутилась:

- Да что это за безобразие, что мы, свиньи, шелуху жрать?!

- Кстати, и на обед было тухлое мясо вперемешку с тараканами, - раздался недовольный голос сбоку.

- И картошку толком не чистят, наполовину с кожурой режут, - продолжил кто-то, - А сами воруют, безбожно воруют!

- Кто зачинщик? – с нескрываемым возмущением подбежал Рыжий к той части стола, за которой сидела Саша.

- Х.. в пальто, - злобно бросила девушка.

- Ты у меня сейчас договоришься, потом с тобой разберусь, - сказал Рыжий и побежал к другому концу стола, где тоже ругали ужин.

- Шурка, ты что, беременная, раз такая злая последнее время? – соседка по столу легонько ткнула девушку в бок, - А кто отец, Рыжий или Черныш? И что тебе за это пообещали?

- Слушай, а не пошла ты куда подальше? – воскликнула Саша.

- Да ты что, Шурка, шуток не понимаешь? – удивилась каторжанка, - Это же юмор, шуточки.

- Шуточки-х.юточки, б…ь! – выругалась Саша и бросила свою тарелку на пол, - Сами жрите свою лузгу, я не свинья, такое есть не буду! Скоморохи х.евы! Себя не уважаете, так дайте остальным бороться за свои права, не мешайте. Или что, на воле доборолись уже, попали на каторгу и запал угас? Так я свое на воле не выполнила, значит, хотя бы здесь должна наверстать упущенное, что мне, зря почти червонец присудили?

- Шурка, тихо, не надо, не скандаль, - взяла одна из каторжанок девушку за руку, - Скандалить надо всем бараком, протесты устраивать, а не вот так, одной против системы идти. Сожрут же и косточек не оставят.

- И ты иди куда-нибудь подальше, - ответила Саша и отдернула свою руку.

Тем временем, к Саше снова приближался Рыжий.

- Вот тебя и сделаем зачинщицей, - сказал он и потащил Сашу куда-то.

«А ведь он прав, я начала этот скандал», - подумала девушка и, вспомнив советы бывалых людей, решила дальше молчать.

- Значит, Щербинина начала бунт, бросила тарелку на пол и непристойно отвечала на вопросы охраны? – спросил начальник каторги.

- Так точно, - ответил жандарм.

- Ты что творишь? – возмутился начальник, - В карцере настолько понравилось, что решила обосноваться там? Чего молчишь?

Саша действительно молчала, так как знала, что может не сдержаться и сказать лишнего уже при начальнике каторги.

- Язык проглотила, наверное, - сказал начальник, - Или тебе в карцере так понравилось, потому что там можно не работать? Даже не надейся, будешь работать, заставим.

Саша продолжала молчать, что выводило из себя Рыжего. Жандарм ударил девушку по лицу.

- При начальстве руки распускает, - сама себе довольно тихо сказала Саша.

- Ты не надейся, что политическая, надо будет – и кандалы наденем, - сказал начальник, прекрасно понимая, что подобные действия не положены, - А надо будет – и к уголовникам переведем. А уголовники таких дамочек не любят, тебе небо с овчинку там покажется. Все поняла?

- Поняла, - ответила Саша, не до конца понимая то, что угрозы начальника каторги вряд ли будут осуществлены в реальной жизни. Лицо девушки горело, на глаза накатывались слезы, однако, Саша решила держаться и не плакать хотя бы при начальнике каторги.

- Щербининой сотню розог, а завтра пусть работает, нечего ей по карцерам отдыхать, - распорядился начальник каторги.

Вернувшись в барак, Саша, держась за стены и постоянно вытирая рукавом набегающие на глаза слезы, подошла к своему месту на нарах.

- Шурка, рассказывай, чем дело кончилось, - сказала соседка Саши по нарам.

- А то ты не поняла, - ответила девушка, - Тут ведуньей быть не надо, чтобы догадаться.

- А почему тогда ты в бараке, а не в карцере? – раздался очередной вопрос.

- Потому что я лентяйка, которая не хочет работать, поэтому решили, что не положено мне отдыхать, - ответила Саша.

- Вот лиходеи, сами бы там поотдыхали, чтобы так говорить, - сказала другая каторжанка, - Шурка, держись.

- Вот только бунт устраивать одной не стоило, это было заранее обречено на провал, - раздался поддерживающий голос сбоку.

- Согласна, - вздохнула Саша и улеглась на нары, - Бабоньки, как же шамать охота, может, у кого-то хоть хлеб остался?

- Не шамать, а есть, - сказала соседка Саши, - Ты, в конце концов, не уголовница, чтобы шамать.

- Ну хорошо, есть, - согласилась Саша, - Неужто ни у кого ничего нет?

- Держи, Шурик, - услышала девушка голос сбоку, - Не так давно ты мне свои излишки отдавала, а сегодня я специально тебе хлеба оставила, знала же, что потом будешь жалеть, что ужинать отказалась.

Поблагодарив каторжанку и съев хлеб, Саша отвернулась к стенке и заплакала.