«Ты, правда, веришь в реинкарнацию?» - Шэнь Ляншэн лежал, обнимая мужчину, и поглаживал его вспотевшую спину. Сам он считал, что, возможно, причиной этому сну послужила его недавняя просьба. Он и в самом деле удерживал мужчину, как и во сне, затаскивая его в место, что было только для них двоих, эгоистично забывая о войне и нынешнем беспорядке. Точно, как говорилось в сонете:

«Хотим остаться, - жизни на Земле

Мы будем рады, трудной и невечной,

Пусть вопреки пустой людской молве,

Всем трудностям и славе быстротечной, -

Друг другу посвятим мы радость лет,

Пока Творец нам не назначит встречу»*.

«Если честно - нет… - Цинь Цзин остановился, собираясь продолжить, но решил, что его рассудок просто слетел с катушек в столь поздний час. В конце концов, найдя удобное местечко в руках Шэнь Ляншэна, он тихо пробормотал. - Ладно, спокойной ночи».

«Цинь Цзин, у меня никого не осталось из семьи. У тебя - тоже, - сжимая мужчину в объятиях, Шэнь Ляншэн весьма откровенно высказал то, что пришло ему в голову. - Отныне нас только двое. Я буду заботиться о тебе, и все останется, как есть до конца, да?»

«Да, - быстро ответил Цинь Цзин. Он посмотрел вверх и пристально вгляделся в лицо мужчины. По-детски, но убедительно добавил. - И я тоже позабочусь о тебе».

«Хороший мальчик. А теперь - спать», - усмехнулся Шэнь Ляншэн и коснулся губами его глаз, а затем двое погрузились в сон в объятиях друг друга.

Даже если они не забывали о войне и суете вокруг, в любом случае их нельзя было счесть самоотверженными. О сумме, что пожертвовал Шэнь Ляншэн, обычные граждане даже и мечтать не могли, но в обстановке долго длящейся войны, это было не больше, чем капля в море - просто символическая поддержка. В сравнении с по-настоящему самоотверженными людьми, проливающими свою кровь на поле битвы, их вклад казался ничтожным. Однако, в конце концов, Шэнь Ляншэн просто желал прожить с мужчиной всю оставшуюся жизнь, поэтому должен был сохранить свою и его жизни несмотря ни на что. Они были не только партнерами друг для друга, но и родителями, братьями и детьми - они заменили друг другу самые близкие отношения. И они останутся вместе, пока смерть не разлучит их.

«Это - ты? Взял лапши?»

«Я вообще не пошел».

«Почему?»

«Я проходил мимо зернового рынка, и очередь была такой длиннющей, что я подумал, они все распродадут, пока она дойдет до меня. Давай сделаем ее сами».

Это был август Тридцать Четвертого года Республики, 1945 - по григорианскому календарю. После новостей о безоговорочной капитуляции Японии, разнесшихся по Тяньцзиню, город впал в радостное безумие. Торговцы фейерверками и петардами были ошеломлены, когда их товара оказалось недостаточно для спроса, что был выше, чем даже в Новогодний сезон.

Забудем про петарды, даже обычные мучные изделия, вроде лапши, были в дефиците. Каждая семья праздновала отступление японцев в их забытую богом страну, соблюдая обычай поедания лао мянь*, дабы избавиться от бед. Поначалу, все в какой-то степени сомневались, услышав новости о капитуляции. И только после того, как они поели лапши, их тревоги осели, вместе с лапшой в желудках.

Цинь Цзин насыпал немного муки в чашку, а Шэнь Ляншэн стоял рядом с ним, добавляя воды. Пока Цинь Цзин трудился над тестом, мужчина приготовил овощи и соус. Потом оба стояли у плиты, дожидаясь, пока сварится лапша. Когда лапша была готова, они переложили ее в чашки, осторожно, чтобы не порвать ни кончика, свисавшего с края, согласно традиции лапши долголетия*.

Вкушение этой длинной лапши было словно вбирание долгих счастливых лет предвидимого будущего.

В тот день они поели лапши вдвоем, а на следующий пошли к Лю, чтобы отпраздновать еще раз. По пути, они проходили мимо фотостудии, и Цинь Цзин вдруг остановился. Он взглянул на Шэнь Ляншэна с ухмылкой: «Может нам стоит?»

Вообще-то, ни один из них не любил фотографироваться. Более того, они были вместе изо дня в день, так что им никогда не приходило в голову купить камеру, чтобы время от времени снимать. Это был бы первый раз, когда они вместе пошли в студию.

Ветрина студии не была грандиозной, но плакат «Молодожены» на двери привлекал много внимания. Видя, что владелец довольно молод, Цинь Цзин предположил, что тот недавно женился и добродушно поздравил: «Примите поздравления с женитьбой!»

«О любезный. Многие говорили это, - ответил хозяин с энтузиазмом. - Я женился два года назад, и у нас осталось много таких плакатов с тех пор. В такое праздничное время, я подумал, а не повесить ли их».

Цинь Цзин с самого начала был в хорошем настроении, а владелец был приятным человеком, так что он начал втягиваться в легкую беседу. Когда мужчина спросил, приходится ли Шэнь Ляншэн ему другом, он взглянул на своего спутника и с улыбкой ответил: «Мы - кузены».

«Кузены, да. Понятно, понятно… - мужчина стоял за камерой и давал им инструкции, глядя в объектив. - Немного ближе, мои дорогие друзья… давайте же, почему вы стоите так далеко друг от друга? Ближе… приобнимите его рукой…да, сейчас вы выглядите, как два кузена! Теперь смотрим сюда… и улыбаемся… превосходно!»

Сфотографировавшись и получив чек, Цинь Цзин потянулся за своим кошельком, но владелец помахал рукой: «Бесплатно! Как я могу просить денег в такой счастливый день, как сегодня? Я предоставляю бесплатные услуги всю эту неделю!»

«Нет, мы не можем, - Цинь Цзин положил деньги на прилавок. - Вы не можете потерять прибыль только потому, что счастливы, так?»

«Я сказал - это бесплатно», - владелец весело посмеивался, запихивая деньги назад в карман Цинь Цзина, и выпроводил кузенов из студии. Указывая на лист бумаги на двери, он сказал: «Видите, здесь написано. Так трудно достичь счастливых времен, что я с радостью забуду о прибыли!»

На самом деле, Цинь Цзин с Шэнь Ляншэном не заметили листа бумаги под плакатом. На нем были аккуратно выведены слова:

Предоставление бесплатных услуг в честь празднования победоносного сопротивления Родины.

В день, когда они получили готовый снимок, Цинь Цзин достал его еще раз перед сном, даже если уже видел его прежде днем.

«Чего это ты улыбаешься?» - Шэнь Ляншэн только вышел из душа. Видя, как мужчина смотрит на фото с глупой ухмылкой на лице, он присел рядом с ним и обхватил его рукой.

«Я где-то слышал, что красивые люди плохо выходят на фотографиях, но ты на снимке так же хорош, как и во плоти, - воздав хвалу Шэнь Ляншэну, он бесстыдно добавил. - Но, должен сказать, я и сам не так уж плохо вышел».

Если бы в любой другой день Цинь Цзин предался самолюбованию, Шэнь Ляншэн определенно сделал бы пару насмешливых замечаний. Однако, обнимая мужчину, он был тронут, видя, что держит его так же, как и на снимке, и двое мужчин внутри улыбались тем двоим снаружи.

«Давай напечатаем одну побольше и повесим, - Шэнь Ляншэн дотянулся до руки Цинь Цзина и, крепко сжав ее, добавил, - чтобы компенсировать недостающую свадебную фотографию».

Этой ночью они придались сладким-сладким любовным играм. Они не были полными страсти, скорее мягкими и длительными, словно двое лежали на воде, нежно уносимые потоком вниз по теплой реке в место, слишком далекое, чтобы увидеть.

В год победы над Японией Шэнь Ляншэну было уже тридцать пять, а Цинь Цзину - тридцать три. Они не замечали возраста друг друга, так как виделись каждый день. Мужчины на фото тоже казались молодыми и энергичными.

Однако факт оставался фактом - прошло уже много времени. После занятий любовью они лежали плечом к плечу, держась за руки. Цинь Цзин

взглянул на подножье кровати, где лег лунный свет, пробившийся сквозь плотно задернутые шторы, что заставило его осознать, сколько воды утекло.

Он, кажется, припоминал, что давным-давно уже лежал подле мужчины, разглядывая дорожку лунного света на полу - сияющий луч полз, минуя ножки кровати, посреди мрака. Словно серебристо белая нить вплелась в почти десять лет их жизни.

Цинь Цзин перевернулся и посмотрел в глаза Шэнь Ляншэна. Он провел рукой по линии роста волос мужчины и мягко проговорил: «Не видел у тебя ни одного седого волоса».