Центр города молчаливо возвышался над округой, смотря на мир пустыми темными окнами. Холодный ветер с моря поднимал пыль с земли и словно играя, кружил обрывки пластиковых пакетов в воздухе. Накопившийся на улице мусор вперемешку с прошлогодними листья колыхался при каждом его порыве. На горизонте висела пунцовая грозовая туча, не предвещая ничего хорошего. “Только еще шторма нам не хватало”, - сказал Гарретт невидимому собеседнику. Он достал сигарету, в последние дни он стал часто курить и, смотря на мертвый город, вдыхал аромат старого сухого табака, от которого приятно горчило горло. Мертвых отсюда он не видел, но чувствовал, как по улицам текут потоки мертвой энергии, той, которая, в конце концов, разрушит этот мир. Погруженный в мысли, он сфокусировал взгляд, на высоком стеклянном офисном здании, построенном совсем недавно сразу за эстакадой, на мгновение он перестал слышать окружающий мир. Выстрелы прекратились, ветер перестал завывать, мертвая тишина окутала его разум, как густой туман, вызывая из глубины сознания потаенные страхи.
Размышления прервал голос Фредди. - Гарретт, ты что ушел, мы решили.
- Иду, две минуты, - Гарретт сделал затяжку бросил сигарету на асфальт взлетной полосы и вошел в зал.
План был одобрен, осталось распределить задачи, проговорить детали и приступать.
29 марта. Северное море. Александр МакФарлан.
Морская прогулка оказалась не столь романтичной, как можно было себе представить. К середине дня погода испортилась, ветер усилился и пошел дождь. От качки не особо спасала даже припасенная бутылка виски, а морской болезни активно способствовал запах рыбы, которым здесь провоняло все. Я стоял на палубе, держась, что есть силы за перила, стараясь не упасть, и мучил свой организм. Казалось что, за бортом уже оказалось все, что было съедено за последние два дня, но мой желудок, издеваясь над хозяином, продолжал сокращаться, вызывая ухмылки и смешки у экипажа судна. Вик был занят тем же, но с другого борта. Если бы я раньше знал о такой подставе от погоды, то согласился бы идти пешком до цели. И это еще не пройдена и четверть маршрута, если качка не утихнет, я до конца путешествия могу и не дожить. Ко мне подошел капитан, держа в руке термос, который и протянул мне: “Выпей, это чай с ромом, имбирем и мятой. И вообще, иди присядь у входа в рубку, там меньше качает и найди точку на берегу, например, вот тот мыс подойдет. и все время смотри на нее, должно отпустить. Только не заблюй мне там все, сам убирать будешь”.
Я кивнул и направился к рубке. Там и правда качка ощущалась меньше, я мелкими глотками пил чай, стараясь подавлять спазмы желудка, смотрел на объекты на берегу: то на вклинившуюся в темное море скалу, то на маяк, и мне казалось, что стало немного легче. Весь день я провел на палубе под холодным дождем вместе с Виком, который сидел молча и смотрел вдаль. К вечеру ветер стих и море успокоилось. Я стоял на палубе и смотрел на черное очертание берега, там не было ни единого источника света, одна сплошная темная пелена. Волны глухо бились о борт сейнера, успокаивая. Тошнота прошла, осталась только сонливость и слабость. Я уже собирался спуститься вниз, как в воздух взлетела красная сигнальная ракета. Все, кто был наверху, наблюдали ее полет. Сейнер сбавил ход. На правом борту включились прожекторы и стали разрезать тьму в поисках того, кто запустил ее в небо. Рядом со мной оказался Вик, неестественно серого света, судя по виду ему было хуже, чем мне, при этом он умудрялся ровно стоять на ногах и направлять яркое пятно подствольного фонаря на темные воды Северного моря. В руках он держал свою новую игрушку H&K 417[46] под 7.62х51мм, с установленными на нее коллиматорным прицелом Аэйпоинт и ЛЦУ. Прожектор выловил в темноте очертания моторной лодки, из которой махали две пары рук. Команда ловко спустила на воду лодку с подвесным мотором и группа из трех человек, сопровождаемая светом прожектора, направилась в сторону потерпевших бедствие. На носу лодки расположились два стрелка из числа экипажа, вооруженных старенькими карабинами М14[47]. С борта судна их прикрывало еще трое стрелков, двое с такими же М14 и один, с неизвестно откуда взявшимся, древним пулеметом Викерса времен Второй мировой войны. На лодке оказались два рыбака из местной деревушки, они уже сутки дрейфуют в море. Если верить их рассказу, в марине за ними погнались “инфицированные” и они запрыгнули в ближайшую лодку и вышли из порта, мотор на лодке заглох практически сразу, а течение отнесло их от берега. Спасенных накормили, дали воды, а после заперли в одной из кают, приставив охранника у двери. Времена наступили опасные, и лишний раз никто не рисковал. Сейнер продолжил свой путь к намеченной цели, до которой идти еще было больше суток.
29 Марта. Форт Уильям. Подполковник МакАлистер.
Форт Уильям располагался на северо-западном побережье Шотландии. Город был построен не в лучшем месте с точки зрения его обороны. Он был зажат между склонами высоких холмов с востока и берега реки с запада, и простирался тонкой линией с юга на север и уже в самой северной точке огибал восточный холм. Решение создать операционную базу именно в этом месте было продиктовано, исключительно, наличием порта, где могла пришвартоваться речная баржа и выходом в море. Речной маршрут был самым экономичным и безопасным в данный момент. С юга линию холмов завершала гора, которая была самой высокой точкой в округе. На ее южном склоне находилось еще несколько поселков. Через один из них по мосту над озером Левен проходила трасса А82. Фактически мост являлся единственным маршрутом на юг, была, конечно, еще одна узкая дорога вокруг озера, которая сильно удлиняла путь. Этот мост и был выбран для строительства аванпоста. На вершинах холмов МакАлистер приказал выстроить цепь наблюдательных пунктов и укрепленных огневых позиций, при этом они должны были прикрывать не только восточные и южные подходы к городу, но и иметь возможность эффективно поражать вероятные цели на западе, в случае нападения потенциального противника со стороны залива. Главных проблем было две. Первая и самая главная - недостаток рабочих рук, а вторая - дефицит строительных материалов. МакАлистер дважды направлял запросы в Инвернесс на поставку стройматериалов, трех 105мм самоходных артиллерийских установок “Аббат”[48] и десяток автоматических 40мм гранатометов L134A1[49]. На возвышающемся над городом холме, шло строительство форта, в котором планировалось разместить минометные расчеты. Леса на склонах вырубались, чтобы исключить возможность скрытно подойти к укрепленным районам. Дерево стало самым доступным ресурсом и из него строились брустверы и баррикады на дорогах. Вокруг самого города строился вал, высота которого с внешней стороны составляла местами до двух метров. Все это делалось не для защиты от мертвецов, которых здесь были единицы, исключительно обратившиеся местные жители, умершие от естественных причин, а от возможного нападения живых.
Беженцев было мало и их размещали в карантинной зоне, которая представляла современную интерпретацию древнеримского форта. Ровная площадка, обнесенная частоколом, внутри которой располагались полевой госпиталь и армейские палатки для временного проживания беженцев. По углам лагеря стояли вышки с прожекторами. Людей держали здесь трое суток, если за этот срок с ними ничего не происходило, их пропускали дальше. Сейчас карантинная зона была заполнена немногим больше, чем на десять процентов. Места хватало с избытком, хотя и такие условия приехавшим не нравились. Многие возмущались, что они вынуждены были находиться в суровых условиях под охраной. Еще до приезда МакАлистера в карантине была предпринята попытка бунта, когда туда был помещен целый цыганский табор из более чем сорока человек, первый день они просто ходили и проклинали всех вокруг, а на второй попытались прорваться за пределы зоны, напав на охрану. Попытка была пресечена, зачинщиков вывели за стену и расстреляли. Оставшиеся цыгане после этого сидели тихо, как мыши, а по истечению трехдневного срока в одно мгновение исчезли, даже не появившись в городе.
