За ней находился кабинет Видящего, который, как и в реальной жизни, восседал за своим столом.

– Немалых сил и трудов мне стоило выйти на контакт тет-а-тет с тобой. Спасибо твоей Ненависти, которая помогла мне в этом, – заговорил он первым. – Присаживайся, – указал он уже на единственный стул.

Тело вновь вернулось под мой контроль. Поняв, что ничего страшного меня не ожидает, я послушался Видящего и сел.

– Ты в большой опасности, – продолжил хозяин кабинета, – все происходящее вокруг тебя не случайно. Каждый второй врет тебе.

– Так же, как и ты? – прервал я его речь.

– Больше всего стоит опасаться комиссаров. – Видящий не обратил никакого внимания на мою реплику.

– Лучше ответь мне, почему ты подтвердил, что Скука говорил правду? – не унимался я.

– Комиссары всегда получают то, что хотят, не считаясь с чужими жизнями, их беспринципность не знает границ, – он продолжал игнорировать мои вопросы.

– Угомонись, – неожиданно заговорила во мне Ненависть. – Это послание, просто слушай.

– Я не могу гарантировать тебе полную защиту, но постараюсь сделать все возможное, чтобы помочь тебе. Постарайся как можно быстрее найти меня, у нас очень мало времени, – по всему силуэту Видящего неожиданно прошла волна ряби, затем вторая, он начал растворяться в воздухе. – Встретимся у меня на квартире… – он окончательно исчез.

– Это все? – подождав несколько секунд в тишине, задал я вопрос.

– Все, что он успел передать, пока Злорадство не привел тебя в чувство, – ответила Ненависть.

– Как он это сделал?

– Пока ты был без чувств, я дала ему доступ к твоему сознанию. Только так он мог сообщить тебе информацию, не вызвав подозрения комиссаров.

– Что значит «дала ему доступ»? Как это вообще возможно? – меня пугала новая информация, мало того что во время обморока мое тело было беспомощно, так теперь оказывается, и сознание тоже находилось в опасности.

– Когда ты спишь, как сейчас, или отключаешься, моей силы хватает, чтобы управлять тобой, но очень ограниченное время и только мыслями. Именно поэтому я могу создавать эти сновидения и наваждения.

– То есть весь этот коридор, кабинет, Видящий – дело твоих рук?

– Да. Мне показалось, при визуальном образе ты воспримешь все более серьезно, чем если бы я просто проиграла его послание в твоей голове.

Тут она была права, просто какой-то голос наутро был бы воспринят простым сном, а такой четкий визуальный ряд уже было гораздо труднее забыть.

Резкий, неожиданный толчок в плечо заставил сотрястись всю комнату вместе со мной, в глазах все потемнело, смешав интерьер комнаты в один черный ком. Сплошная тьма, потом резкий свет. Я открыл глаза. Надо мной нависло лицо Злорадства с недовольной гримасой.

– Подъем! – орал во все горло, не боясь разбудить соседей. – Ну наконец-то, – увидел он мои открытые глаза. – А если бы пожар? Я тебя бужу уже клятых пять минут. Уже собирался опять водой поливать. Ты всегда так крепко спишь?

– Нет, как правило, чутко сплю. Может, усталость после вчерашнего дня сыграла свое? – попытался оправдаться я. – А куда такая спешка? Почему бы не выспаться?

– Потому что из конторы звонили. Один из комиссаров. Лично. Что говорит о серьезности твоего дела и экстренной необходимости быть там в кратчайшие сроки.

Обсуждать тут было нечего. Я быстро оделся во вчерашнее, на скорую руку почистил зубы, все это заняло у меня не более пяти минут. Вася ждал меня на кухне, попивая чай.

– Готов? – увидев меня, скорее констатировал он, нежели спрашивал. – Поехали, – бросил он недопитый чай и направился к входной двери.

– Мы с тобой теперь уже при свете дня, на глазах соседей выйдем и демонстративно, с респектабельно непоколебимым лицом сядем в твою десятку и поедем? – с легкой ноткой иронии спросил я его.

– Нет, я заказал такси, – буркнул он в ответ и вышел за дверь.

Нам повезло, на лестничной клетке мы не встретили соседей. Лифт спустил нас на первый этаж. На входе все так же дежурила Юля, несмотря на ночную смену, она была все так же свежа и прекрасна, озаряя каждого проходящего мимо улыбкой и пожеланием хорошего дня.

– Доброе утро, – жизнерадостно сказала она. Злорадство только поднял руку в знак приветствия. – Как вам спалось на новом месте? – конечно же, такое поведение было обусловлено должностными инструкциями, но мне, человеку, не балованному администраторами в каждом подъезде, было это лестно.

– И вам доброе утро, Юлия, сон был восхитителен, – с максимальным для ненависти дружелюбием отвел я, Вася же не останавливаясь вышел из подъезда.

– Все в порядке? – спросила Юля, глядя вслед выходящему Злорадству.

– Конечно, он всегда такой, я думал, вы заметили это еще вчера. Юлия, а вы тут все время работаете?

– Нет, конечно, – мило улыбнулась она в ответ. – Сутки через трое.

– Как печально, – придал я максимум грусти своему голосу, – а мне бы так хотелось каждое утро начинать с вашей улыбки.

– Эй! Донжуан! – Злорадство стоял у двери подъезда и орал на весь холл. – Сколько тебя можно ждать? Спрячь свои плешивые перья и бегом уже на работу.

– Наверно, вам пора? – тонко подметила Юля.

– Вы, как всегда, правы. – То странное мимолетное чувство, посетившее меня вчера при нашей первой встрече, вновь распускалось во мне, порождая много вопросов и легкую эйфорию. – Когда мы теперь увидимся с вами?

– Если вернетесь до восьми вечера, то сегодня, а потом моя смена кончится, и я буду только через три дня. – Казалось, что она готова была улыбаться в любой ситуации, это не давало мне понять, то ли я ей действительно нравился, то ли она просто качественно исполняла свою работу.

– Сделаю все возможное, чтобы увидеть вас сегодня вновь, так что не прощаюсь, – я развернулся и пошел к выходу.

– Хорошего вам дня! – вслед крикнула Юля.

При свете дня внутренний двор выглядел совершенно по-другому. Толпа детей бесилась на детской площадке, рядом на лавочках общались мамочки и няни. Парковка была практически пуста, только Васина ржавая десятка стояла в гордом одиночестве. Ребятня постарше с большим удивлением рассматривала детище отечественного автопрома, в такой близи они наверняка никогда не видели ничего подобного.

Вася уже сидел в черном мерседесе на пассажирском сиденье и призывно махал мне в открытое окно.

Я никогда не любил воскресенье, понедельник и то был лучше, он знаменовал начало работы, а не предвкушал ее. И даже сейчас, когда у меня не было ни работы, ни чувств, при упоминании о воскресенье странное недовольство возникало во мне. Плюсом была только пустота на дорогах, до конторы мы долетели за двадцать минут.

Несмотря на выходной день, парковка перед конторой была забита, хотя для Москвы это было неудивительно, этот город работает двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю.

Мне предстояло знакомство с комиссаром. Я никогда раньше не видел их и не общался с ними, но то, что слышал, не внушало радужных перспектив. Мы вышли из машины. Народ бегал, шумел, матерился, в общем, изображал бурную деятельность.

– Иди за мной, – скомандовал Вася.

Пройдя по нескольким коридорам, мы подошли к железной запертой двери, около которой за столом сидела Нежность.

– Добрый день, мальчики, – отложив пилочку для ногтей, посмотрела она на нас.

– Привет, Марин, – ответил Вася.

– Здравствуйте, – сказал я, хотя на вид ей было лет столько же, сколько и мне, но что-то подсказывало, что она значительно старше и уважительное обращение более приемлемо.

– Шестой пока занят, проходите, подождите, он вас вызовет, – проинструктировала она. – Распишитесь в журнале, вот тут, – ткнула она пальцем в стандартный журнал всех формальных охранников в государственных учреждениях. Мы расписались напротив наших идентификаторов.

Вася открыл дверь и пропустил меня вперед. За дверью была крутая металлическая лестница, ведущая вниз. Спустившись по ней, я оказался в коридоре, жутко похожем на тот, что прорисовала мне Ненависть во сне. Хотя в этом не было ничего удивительного, все коридоры в чем-то были похожи. Этот был не столь длинный, я насчитал шесть дверей по правой стороне, с левой их не было, заканчивался он еще одной лестницей, ведущей вниз.