- Осталовисто, бейба. - Хрипло произнес я, держа пистолет на вытянутых руках. Девочка в очередной раз предостерегающе закричала. Грохнуло, все заволокло сизым дымом, я надсадно закашлялся. Как не выронил пистолет, не понимаю.

"Положи на место!" Завизжала девчонка. "Идиот малолетний! Сейчас же положи, откуда взял! Осторожно! Медленно клади!"

- Да кто же знал, что оно заряжено! - Еще громче, нежели она, вопил я. - Что за придурок его на предохранитель не поставил?!

"Что за придурок оружие без спроса хватает!" Не оставалась она в долгу. "Сначала смотреть надо, заряжено или нет и только потом им размахивать, словно неандерталец дубиной!"

- И не размахивал я. - Не унимался я. - Оно само выстрелило.

"Ну да, конечно". Чрезвычайно ехидно говорила та. "Само. Положи сейчас же!"

"Да, пожалуйста". Я осторожно положил сумасшедшую машинку на место и оскорблено отвернулся. "Очень надо".

"Вот и хорошо. И не трогай больше ничего".

"Да не очень то и надо".

"Вот и хорошо. Иди вперед, никуда не сворачивая".

"Ну и иду".

"Ну и иди".

Какая печалька, что ничего потрогать нельзя, а чего я только не видел на стеллажах, и автоматы, и пулеметы, и гранатометы. При виде ракетных установок я вообще чуть не заплакал и если бы не жуткие вопли вредоносной программы, обязательно попытался бы жахнуть из такой. А во второй половине зала экспонаты закончились, хотя стеллажи для них были. Чего это, проснись, Муля, нас ограбили, или коллекция не завершена, непонятно. Зал закончился тупиком с большим, метров десять, наверное, круглым помостом посередине. Едва слышно играла музыка. Пол вокруг был каменный, но другой, и изрезан всевозможными абстрактными узорами, которые мягко светились разными цветами, очень красиво, но пугающе. Эдакое древнее капище ведьм и колдунов, место для заклания. Меня передернуло.

"Становись в центр возвышения". Скомандовала девочка спокойным голосом, хоть орать, наконец, перестала. Мне это не понравилось. Не то, что она не орет и опять командует, хотя это тоже, не понравилась ситуация. Уж, не в качестве ли ритуальной жертвы она меня приготовила? Щас как выйдут бородатые мужики в балахонах, да как начнут подвывать замогильными голосами о запрете посещений водораспределительных колодцев и срывании резьб на штуцерах. Я недоуменно почесал затылок. И чего навеяло, спрашивается?

"Становись в центр возвышения, говорю". Нетерпеливо повторила девочка еще более командирским тоном. Во мне взыграл дух противоречия.

"Это зачем?" Я принялся озираться вокруг. А если все же вылезет кто? Я с опаской поглядел на неподвижные бронзовые фигуры, вдруг оживут? Жуть какая.

"Ты хочешь посмотреть на космический корабль?" Холодно произнесла девочка. Я задумался. "Хочу". "Это резервный вход". "А это что тогда?" Я махнул рукой за спину. "Этот путь к резервному входу, он сделан людьми. Вернее, с помощью людей, вернее... Это сейчас не важно. А то место, где ты стоишь, создано много времени назад. Наверху меняется климат, ландшафт, здесь все неизменно". "Ландшафт". С удовольствием повторил я. Прикольно звучит. Надо будет Кузьку так обозвать, вот, небось, разорется. "Ты что лыбишься?" Недовольно вопросила девочка. "Ничего я не лыблюсь". Я насупился. "Становись в центр возвышения". Вновь скомандовала она, прямо как заезженная пластинка по кругу играет, честное слово. Я замер с поднятой ногой. Что за пластинка такая?

"Ты пойдешь или нет?" Прикрикнула вредина.

"Да иду, иду". Привычно огрызнулся я, поднимаясь на покрытый светящимися узорами пьедестал. "Становись в центр". "Это зачем еще?" Мне вновь навеяло о ритуальных жертвах на алтаре.

"Надо".

"Кому надо?"

"Тебе надо".

"Мне не надо".

И тут я полетел куда-то вниз, в темноту. "А-а-а!" Истошно заорал я, но звука не было, вернее, был, но такой, будто в подушку кричу, глухой и тихий. Это напугало меня еще больше, поэтому я взял тон повыше и завизжал. "Ничего себе". Уважительно сказала девочка. "Больше ста децибел. А ты здорово визжать умеешь". Зажегся свет. Я увидел, что стою в чем-то вроде каменной бочки метра три диаметром и примерно пять высотой. Крышки у бочки не было, там с бешеной скоростью уносились вверх стенки круглого туннеля. Откуда шел свет я не понял, не до того было. Я прислонился к скользкой, похожей на тефлоновую, боковой поверхности бочки и изнеможенно сполз на дно. "Испугался?" Участливо поинтересовалась девочка. Вот ведь... Грымза, в общем. Отрицательно помотал головой, глотнул, прокашлялся. Я себе, часом, голос не сорвал? Не, обошлось. Посмотрел наверх и меня замутило. "И долго так будет?" Спустя какое-то время просил я, глядя в пол. "Недолго. Уже все. Почти". От лихого торможения я растянулся на полу в позе лягушки, только лапками кверху. "Эй, ты что творишь!?" Возмутился я. "Это не я". Беззаботно сообщила девочка. "Это система лифта". Я беспомощно барахтался на жестком полированном камне под тяжестью перегрузки торможения. "Пять". Неторопливо произнесла компьютерная садистка. "Четыре. Три. Два..." Мой вес стремительно приходил в норму, но я продолжал лежать, даже трепыхаться перестал. Ну, ее, что эта психопатка задумала? Возьмет, да и отправит меня в космос, но без корабля, а с помощью этой вот катапульты. Лучше полежу, целее буду. "Ноль. Приехали". Стены бочки ушли вниз, наступила тишина. Я глянул вверх, туннель не двигался. Я сел и посмотрел перед собой. Все те же стены туннеля, похожие на переплетение множества ветвей. Тупик. Я опять поглядел вверх и не увидел ни единого пятнышка света, лишь уходящие вверх волнистые коричневатые стены, а потом наступила темнота. Я закричал, уже не помню, в какой раз, вскочил и начал колотить кулаками по стене. Из нее высунулся белесый отросток со светящимся глазом на конце, а может и червяк какой, внимательно меня осмотрел и спрятался обратно. Я икнул, отскочил назад, помолчал, обдумывая увиденное, а затем завопил еще громче.

"Что ты все орешь?" Недовольно спросила девочка.

- Так ведь, тупик тут! - Возмущенно заорал я в ответ. - Я на дне, а колодец хрен знает какой глубины!

"Не ори". По-моему, она брезгливо поморщилась. "Нет тут тупика. Оглянись".

Я оглянулся. Сзади был выход в длинный коридор. Я выдохнул порцию заготовленного воздуха, вдохнул, выдохнул. "А", сказал я, вернее, подумал. "Ну да. Я так и думал. Что выход сзади". "Ну да". С ехидством передразнила меня вредная девчонка. "Так и думал. Иди, давай". И я, молча, пошел, не позориться же перед ней еще больше. "Ух, ты". Восхищенно произнесла она. "Какие у тебя уши красные. Может, стабилизировать?" "Не надо". Промямлил я. "Что ты сказал?" Ну конечно, будто она не расслышала. "Не надо, говорю". Вяло повторил я. "Нормально все". "Точно?" Не поверила та. "Да". "Ну и хорошо. До конца по коридору, затем налево". Нет сомнения, мстит мне за экспонаты, вредина. Руками не трогай, руками не трогай, а зачем они лежат тогда, если их трогать нельзя? Вот и я так считаю. Я шел, уткнув взгляд в пол, но через некоторое время стал озираться. Пол и круглые стены на вид были из разноцветного камня, густо покрытого резьбой, где светящейся, где нет. В одних местах просто узоры, а в других картинки, напоминающие комиксы о неких героических историях. Я даже притормозил, заинтересовавшись приключениями обычного паренька, суда по предметам в его руках, наверное, плотника, или столяра, в чем между ними разница, не понимаю, однако, не суть. При рождении природа обделила этого горемыку, наградив знатными длинными ушами, ну прямо как у осла, но судя по всему, паренек не унывал и с веселой, беззаботной улыбкой на лице отправился в путешествие за подвигами, где и нашел гигантское яйцо. Выходил, высидел его и народился из него дракон, а может, и не дракон, так как тварь крыльев не имела, зато имела много рук и еще какие-то хоботы на спине, а может, это были щупальца. И жили они, поживали очень даже мирно себе, тварюга помогала ему по хозяйству и даже, вроде, делала за него домашние уроки, но однажды напали на них злобные дядьки с ног до головы в латах, но почему-то без мечей, хотя и со щитами, и взяли несчастного паренька в плен. Зверюга пыталась его защитить, но безуспешно. В тоске и грусти о хозяине она начала партизанскую войну и весьма в том преуспела, захватив несколько планет и сожрав тамошних злобных обитателей. Разумеется, она к тому времени была не одна, народив и воспитав на чувстве свободы и независимости множество соплеменников, однако освободить хозяина не смогла, потому как злые дядьки взорвали его прямо изнутри в области позвоночника. Я шмыгнул, глядя заключительную картину со скорбящей, горько плачущей зверюгой, из широко открытой пасти которой текли слюни и сопли.