На рассвете довольный коршун возвращался с охоты. День начался на редкость удачно: какой-то чумной старик по одному ему известным причинам привязал всех цыплят нитками за лапки к самой большой курице, и не унести их со двора было бы очень большой глупостью со стороны коршуна. Старик прокричал вслед несколько гневных фраз и быстро смылся на рыбалку, пока жена не вернулась с рынка домой.

Из леса вышли девушка и мальчик с корзинками в руках. Коршун знал, что их родители умерли шесть лет назад во время эпидемии, и дети жили одни в доме у самой околицы. В свои семнадцать лет Аленушка прекрасно справлялась с хозяйством и с воспитанием младшего брата, которому недавно стукнуло одиннадцать. Непосильные для нее проблемы помогал решать пожилой кузнец Сарыч по прозвищу Бабай, живший на другом конце деревни. Ничего необычного в этом не было – после бушевавшего в этих местах мора многие дома так и остались стоять пустые и заброшенные. Стражники в попытках не дать эпидемии распространиться дальше обычно сжигали опустевшие деревни, но кое-какие остались. За неполные шесть лет люди успели немного прийти в себя и оправиться от потрясений, и теперь о бедствии напоминало только пестревшее крестами кладбище.

Мальчик очень хотел пить и постоянно порывался к ближайшей луже, но сестра каждый раз успевала его оттащить: во-первых, это не дело, а во-вторых, в центре каждой лужи был виден отпечаток копытца – тайный предупреждающий знак Яги. По неписаному правилу профессиональных колдунов каждый человек имел право на незначительную подсказку, чтобы мог избежать неприятностей. Мальчик, в отличие от осторожной сестры, осторожностью не отличался.

Коршун прислушался к разговору: за долгую жизнь научился понимать человеческую речь. Мальчик в очередной раз отбежал от сестры и склонился над большой лужей.

– Не пей, Иванушка, козленочком станешь! – запоздало прокричала сестра, но Иванушка быстро сделал несколько глотков и показал сестре язык. На мгновение его обволокло черным дымом, а когда он рассеялся, у лужи стоял козленок. От изумления у коршуна сам собой раскрылся клюв: до него только сейчас дошло, почему Баба Яга так старательно возилась с каждой лужей.

– А-а-а! – вскрикнула Аленушка, прижав руки к груди. – Козел! Я же предупреждала!

Коршун задумался, как бы стащить у Яги раствор, капли которого она подмешивала в воду. Тогда не придется искать крупную дичь: поймал мышку, бросил в воду, и на берег выйдет приличных размеров упитанный козленок. Это ж просто подарок судьбы!

Аленушка подхватила козленка и бросилась к местной знахарке за помощью.

Коршун размечтался о превращении выводка мышей в бараньи стада и очнулся, уловив краем глаза едва различимую черную точку на горизонте. Коршуна пробрала дрожь, он перестал мечтать, резко развернулся и испуганно полетел назад.

Еле видимый отсюда замок принадлежал Кащею Бессмертному, и никто, даже отъявленные психи, не рисковал оказаться у него на пути. Кащею постоянно приходили в голову такие идеи и шуточки, что даже среди нечисти он стоял на особом месте и считался жутким злодеем. К счастью всего живого на планете, сокрушительно злобным Кащей был довольно редко, но иногда он от большой скуки так стравливал между собой злые силы, что отзвуки их батальных столкновений приводили в немалый ужас человечество и вызывали сильную головную боль у самих злых сил. В такие времена стоило искать новое место для жилья как можно дальше от поля битвы, примерно на другом конце света.

Но сегодняшние планы Кащея были на редкость миролюбивыми и касались изображенной на портрете царевны Марии, дочери местного царя Никодима. Ровно три недели назад Кащей совершил прогулку на призрачном коне в поисках приключений на чью-нибудь голову. Удача улыбнулась ему, когда он встретился с обозами путешественников из далекого тридевятого царства. Кащей пристроился к главному обозу во всем своем боевом облачении: в черной, отливающей металлическим блеском кольчуге, в черном же плаще и позолоченном шлеме, и вежливо спросил, далеко ли держат путь уважаемые путешественники и не намерены ли они продолжать путешествовать в полном здравии и в дальнейшем?

Если путешественники и не поверили, что перед ними Кащей, то вид легендарного меча-кладенца напрочь разбил их последние сомнения. В едином порыве путешественники достали из-за пазух мешочки с золотыми монетами и очень сильно удивились, когда Кащей на них даже не взглянул. Его заинтересовал портрет царевны Марии: Кащей услышал в разговоре обозников, что царь Никодим называет дочь Марию золотком, и направился к главе процессии за подробностями. А заодно и за самим портретом.

Путешественники не хотели отдавать ценный груз, но выступать своими мечами против меча-кладенца им не хотелось: жизнь дороже. Немного поартачившись, путешественники быстро согласились, что Кащею портрет гораздо нужнее. Они оказались настолько любезны, что подарили вместе с картиной перевозившую ее телегу и потребовали взамен такую малость, как собственные жизни. Обмен по взаимному согласию был совершен, и путешественники лихо умчались в закат.

Небольшой портретик, занимая площадь всего два на три метра в сложенном состоянии, являл собой ручную вышивку, и Кащей, повесив чудо-гобелен на стену главного зала своего замка, уважительно снял с головы специально надетую по такому случаю корону.

А далее начались неприятности. Прошедшее с той поры время Кащей пристально вглядывался в изображение царевны и хмурился, тщетно пытаясь понять, какие именно части человеческого тела состоят из названного металла. И все отчетливее приходил к выводу, что самостоятельно ответить на данный вопрос ему попросту не под силу. Откуда он знал, что царь имел в виду ее характер, ведь Кащей всю жизнь фигуральному золоту предпочитал настоящее и не вдавался в психологические тонкости своего любимого слова.

Царевна мило и таинственно улыбалась, и это злило его больше всего. И когда Кащей устал гадать, он решил: пора находить ответы лично. Слетать в столицу, спросить у царевны, что и как, и вернуться. Кащей на всякий случай предусмотрительно приготовил несколько сюрпризов для жителей столицы, вскочил на призрачного коня и помчался в Славноград возвращать удачу на свое законное место.

Часы на главной площади города пробили шесть вечера, когда он приземлился перед городскими воротами, украшенными драгоценными камнями. Несмотря на детское время, ворота были закрыты, а город охраняли хмурые часовые. Кащея позабавило, что они проморгали его появление. Из-за стен доносились странные звуки, напоминавшие судорожные всхлипы гуслей, над которыми измывается неумелый гусляр.

– Да у вас тут праздник! – обрадовался он. – Я вовремя!

Кащей соскочил с коня и ударил по воротам. С треском сломались и выскочили из петель тяжелые дубовые засовы, ворота легко и без скрипа раскрылись и гулко стукнулись о стены, заставив наблюдавшихся в изрядном количестве стражей оторваться от разговоров ни о чем и сердито высказаться насчет манер и ближайшего будущего нахального незнакомца. Поначалу.

– Здоров, мужики! – радостно поприветствовал их Кащей. Жизнерадостности на лицах охранников не прибавилось. – Разве вы не видите, кто пожаловал к вам в гости? Неужели вы меня не узнаете? Это же я, добрый Злыдень Невмеручий!

Стражи вытаращили глаза, встрепенулись и схватились за оружие.

– Сразу веселиться? – удивился Кащей. – Даже кваску не хлебнем за знакомство? Как скажете!

Он выхватил из ножен меч-кладенец и побежал на выставленные перед ним пики и колья. Стражники оказались не самыми трусливыми существами во Вселенной, и прошло не меньше минуты, прежде чем он сумел обратить их в бегство, подгоняя отстающих дикими воплями и свистом рассекаемого мечом воздуха.

Стражи на стенах бессильно взирали на суматоху внизу. Мало того, что они бессовестно проморгали появление незапланированного гостя, так еще и стрелять из луков не могли, опасаясь попасть в своих же. После некоторого промедления две трети стражников быстро спустились на землю и бросились следом за «добрым Злыднем». Двойная погоня продолжалась до тех пор, пока петлявшие по узким переулочкам стражники не столкнулись между собой, оставив Кащея далеко в стороне. Он немного посмотрел за кучей-малой из столкнувшихся стражников и понесся на них в атаку, азартно размахивая мечом-кладенцом.