Я захихикал. Устами младенца… Жаль, Мышка не слышит. А, может, и к счастью, иначе огребли бы сейчас по полной программе.

- А когда вышла эта книга, поняла, что он еще и симпатичный. Просто надо уметь смотреть, как учила нас Лаванда, - Гермиона расчленяла ножом тост на тарелке, совершенно не обращая на него внимания. Мне даже стало жаль того несчастного, которого она представляла на месте безобидного куска хлеба. - Но что мне делать со всем этим, не представляю.

Самый лучший совет… Которым девушки почему-то никогда не пользуются.

- Быть собой.

Вот и Бобренок недоверчиво скривилась.

- Ну, да, такая, как я и заинтересую самого молодого мастера зельеварения.

- Только такая как ты и заинтересуешь, - пожал плечами. - Если ты сейчас начнешь ломать себя, перестраивать под него, рано или поздно он или подомнет тебя под себя окончательно или уйдет, так как ты превратишься в послушную его воле тряпку, а такое не нравится тому типу людей, к которым принадлежит наш нетопырь.

Гермиона слушала внимательно, доедая раскрошенный хлеб.

- В отношениях важна искренность, все об этом говорят, но мало кто соблюдает. Лучше сейчас показать, что тебя интересует, как ты ведешь, как выглядишь, нежели потом разочароваться, когда правда раскроется. Он ведь тоже не скрывает своего мерзкого характера. И влюбившись в него, ты знала, на что идешь. Он ведь не сладкий мальчик, не добрый, милый и пушистый, - стоило представить белого Снейпа, и мы оба прыснули от смеха. - Так что и тебе лучше оставаться собой. Потому что если он и полюбит, то тебя, а не выдуманную гриффиндорку. Если же начнешь притворяться, это придется делать всю жизнь. И всегда будешь опасаться раскрыться и оттолкнуть от себя.

Бобренок, ну, же, соображай! Ты же умничка.

Гермиона кивнула с улыбкой.

- Спасибо, Гарри, - обняла изо всех сил. Это приятно, нечего сказать. - Ты настоящий друг.

Разумеется! Лучшие друзья девушек это отнюдь не бриллианты.

- Мисс Грейнджер, - появился-таки. Тебе, наверное, икалось? - Вижу, мое предупреждение не пошло вам на пользу…

- Профессор Снейп, а на каникулах у нас будут дополнительные занятия?

Вперед, на амбразуры! Тем более, у амбразур сейчас та-акие глаза! Никакая легиллименция не нужна.

- Н-нет, мисс Грейнджер, - сдавленно. - Отдыхайте, начнем сразу после каникул.

И умчался. Надо же, атака Гермионы может напугать.

- Ты прав, нельзя сдаваться и притворяться, - кивнула девушка. И, судя по всему, снова стала собой - грозой шестого и седьмого курсов Гриффиндора.

К столу подошли с разных - разумеется - лестниц Ласка и Дракон. Маскировка восьмидесятый уровень. Могу сказать точно, они почти ничем не выдали себя. И если не приглядываться, не знать, на что обратить внимание…

Да, определенно, день будет чудесным.

- Что тебя беспокоит? - Слизерин как всегда умел считывать меня с одного взгляда.

Покрутился в кресле. Черновики устилали стол, который окружали охранники-мольберты с готовой половиной главы. Тонко пахло красками и растворителем, но настолько неуловимо, что совсем не болела голова. Жужжала Рита Скитер в банке, Кандида ушла на какой-то пейзаж в очередном закутке Комнаты и не появлялась. Когтевран поступила умнее всех остальных Основателей, она подозревала, что перед тем, как заснет, если вообще бы заснула, ей будет невероятно скучно. Книга в руках - пуста, вина всего один бокал, который она не может даже выпить. Поэтому она перенесла в Комнату несколько понравившихся ей пейзажей и все время проводила то на берегу озера, то в лесной чаще с замершими в высокой траве оленями. Но всегда с радостью составляла компанию.

Эх, найти бы остальные портреты, однако сейчас не до них. К тому же, проникнуть в кабинет директора не представляется возможным - не мой уровень.

Повернулся к собеседнику.

- Во-первых, декан твоего факультета, Снейп. Он чуть ли не лекцию о контрацепции закатил Бобренку, причем без причин и следствий. Нет, я понимаю, манга могла дать толчок пересудам, слухам, но он достаточно разумный, взрослый человек, чтобы не обращать внимания на подобное.

И все же…. Есть одно подозрение, что манга как раз-таки заставила его обратить внимание именно на Гермиону, задаться вопросом, почему именно ее выбрали в пару, а не кого-то другого. Против воли он присматривался, задумывался, искал положительные и отрицательные черты. А если учитывать, что последняя любовь у него была двадцать лет назад… Сочувствую Бобренку.

- Если то, что она рассказала тебе, правда, то не могу понять, как Шляпа Годрика могла отправить его на мой факультет, - фыркнул насмешливо Слизерин.

- В смысле? - подобного я не ожидал.

Мужчина улыбнулся, медленно, со вкусом, так и видишь перед собой потягивающегося черного кота.

- Темные маги по природе своей недоверчивы. А еще циничны и смотрят на мир трезво, реалистично. Мы не прячемся от своих желаний, обманывать самого себя - последнее дело. Этим ты делаешь себя более уязвимым перед противником. Темные маги достаточно умны, чтобы хитростью или умом заполучить желаемое. И достаточно эгоистичны, чтобы никогда не отдать этого другому. Этот… декан, - насмешка резала, колола, но, Мерлин, она сводила с ума. Как и изгиб чувственных губ, как и все слова, что он сейчас говорил. Казалось, портрет говорит не о декане, он обращается ко мне. Его речь предназначена только мне. Глаза в глаза. Сумасшествие какое-то. - Он ведет себя как незрелый мальчишка. Обманывает сам себя. В мое время не было ничего предосудительного в том, чтобы увлечься студенткой. Невест всегда присматривали заранее, а твоя подруга, по твоим словам, сильная колдунья, из маглов, значит, разбавит застоявшуюся кровь. Да и красива наверняка.

Мне уже ревновать?

- Ты точно не крестраж? - слишком реалистичные чувства, слишком… не похож он на другие портреты.

- Нет, - маг усмехнулся. - Души перерождаются, и моя уже ушла на следующий круг. Я всего лишь слепок личности, тень некогда сильного мага Салазара Слизерина. Запечатанный флакон с воспоминаниями, если пожелаешь.

- Меня больше беспокоит, почему директор так настойчиво сватал тебе эту рыжую девочку, - к беседе присоединилась Кандида.

Слизерин тоже посерьезнел.

- Протеже? - постарался насмешливо подвигать бровями.

- Еще скажи, что молодая фаворитка, - не проняло Слизерина. Он смотрел пугающе серьезно. Прошу, не надо так.

Мне страшно, потому что если в конце Турнира я дам слабину, дам случиться тому же, что произошло в каноне, это втянет меня в длительную войну, где я окажусь на главных ролях.

Если я сказал не хочу, значит не буду! Я художник, а не боец.

Директор видит то же, что и все остальные. Замкнутый заучка с широким кругом друзей, которых тем не менее он не подпускает к себе. Гарри из книги был лидером, каким-никаким, но лидером, знаменем, за которым шли в самое пекло ада. Я никогда не сунусь на передовую, я вообще предпочитаю, как говорили хиппи, заниматься любовью, а не войной. Вот на любовь директор и попытался меня поймать. Что может мотивировать сильнее, чем угроза для прекрасной дамы, единственной любви, рыжей, как и мама.

Ню-ню. Джинни Уизли меня не интересует, а вот Салазар это да…

Главное, не дать произойти тому, что должно случиться на финальном этапе Турнира. Любой ценой я должен выбыть из соревнований, даже если мне ковровую дорожку постелют к Кубку. Война - дело хлопотное, нервное, оно плохо влияет на вдохновение и нежную, ранимую творческую натуру. На лето у меня совершенно другие планы.

Кстати, еще как-то от Сириуса надо отвертеться! Человек он, конечно, хороший, но жить в склепе под постоянным присмотром домовика - это не мое. Тем более не хочу открываться Сириусу в качестве художника. Мы еще не так близко знакомы.

Кому понадобилось засовывать мое имя в Кубок? Пихать меня на Турнир? В книгах это проделал Барти Крауч, от которого я благополучно избавился. И Питер не мог помочь своему господину привести себя в форму. Возможно, сейчас Воландеморт и крепче, чем раньше, благодаря Квиреллу, однако все равно далек от того, чтобы таскать котлы, выкапывать кости и так далее, и тому подобное. Если исключить возможность того, что в Хогвартсе есть еще один незапланированный пособник с меткой на руке, остается только предположить, что это кто-то из присутствовавших взрослых. Каркарова исключаем сразу, пусть это и нелогично. Но он трус, любящий славу, богатство, обыкновенный трус, такой не будет надрываться, чтобы сменить местечко директора престижного учебного заведения на бесконечные пыточные чары. Да и Максим… Остаются только наши.