Напряжение снялось, все невольно посмеялись, стали говорить Серёже, что старшие мужчины по обычаю могут называть его сыном, а он должен уважать старших, говорить им «вы».
– Тебе я тоже должен говорить «вы»? – спросил он у Ильи Марковича. Хашим-ока отвлёк его: «Пойдём, я покажу тебе рыбок». И они ушли рука об руку смотреть на стайки мальков в канале, которые постоянно крутились в воде у чайханы, охотясь за крошками хлеба. А Илья Маркович докладывал старейшинам, что он директор детдома временный, что они с женой встретили детей на переправе, видели, как их расстреливали фашистские самолёты, как на одной барже встала беременная женщина лицом к убийцам, и они не могли не видеть друг друга, и лётчики, только что расстрелявшие детей и женщин, переправлявшихся на разных судёнышках через реку, вдруг увели свои самолёты, не добив её, единственную живую на той барже. Весь страх, который ей суждено за всю жизнь пережить, она тогда на переправе получила. Проснулись зенитки, спасатели стали искать, кто не убит, не утонул, кого ещё можно было спасти. Женщина нашла своего двухлетнего сына, окровавленного, но живого и невредимого – на него замертво упала расстрелянная сопровождающая детей воспитательница, она своим телом закрыла мальчика от пуль. Спасло их и то, что баржа оказалась на мели и не утонула. Это была Маруся, она была в шоковом состоянии, крепко прижимала к себе ребёнка, несколько дней не могла ни спать, ни есть, никому не отдавала сына. Переправляли тогда больше ста человек, в живых осталось 21. Сопровождающие все погибли, и им с женой пришлось помогать отхаживать оставшихся в живых, перепуганных насмерть, мокрых детишек. Раненых и погибших увезли, а остальных разместили в школьных классах на карантин. Привезли хлеба и кашу в походной кухне. Люди из органов народного образования метались, никто толком не знал, что делать, во что переодевать мокрых детей, как оформлять документы. Вечером затемпературили двое, утром больных было уже восемь. Объявили карантин, и Илья Маркович с женой и Маруся с сыном тоже попали на 10 дней в этот карантин. Пришла заведующая отделом образования, ответственная за эвакуацию, сказала, что железнодорожная станция разбита, ремонтные работы идут днём и ночью, а пока городок переполнен беженцами, которых негде разместить, нечем накормить, куда-то отправить. Она умоляла Илью Марковича взять на себя ответственность за детей до конечного пункта на юго-востоке, где всё для приёма детей подготовлено: помещения, воспитатели, одежда, питание.
– Я отказывался, потому что никогда не работал с детьми такого возраста. Но у них на тот момент вообще никого не было, кто хоть как-то был связан с педагогикой. Мы с женой дали согласие временно сопровождать детей, да так пока и остались с ними. Я в детдоме, она направлена для работы в музыкальное училище.
Старики уже слышали эту историю от Хашима, Илья Маркович тем не менее был выслушан со вниманием и сочувствием. После достаточно продолжительного молчания должен был подведён итог встречи.
– Сейчас время такое, что все народы несут наказание. Мы верим в Единого Всемогущего, стараемся жить по Его законам. У нас уважают старших, и что мы сейчас решим здесь, будет принято всеми в махалле. В Коране, сура 2 айят 20, предписано нам: «благодетельствовать сиротам – доброе дело». И ещё написано в Коране: «унижение и презрение к сиротам вызовет в них ненависть к общине и приведёт её к порче». Мы будем следовать Корану, будем благодетельствовать сиротам. Живите спокойно, много не обещаю, очень уж трудное время сейчас, но поможем, – мудро сказал за всех Карим-ока.
– А Маруся? – спросил Илья Маркович, – ведь не просто так сохранил Всемогущий её жизнь, когда она, беременная, с маленьким ребёнком, без документов прошла свой путь. Она не угрожала вашему юноше, а предупредила: «Береги себя», – сказала она, потому что во время конфликта ей было послано озарение, и она «увидела», как он летит с высоты и падает мёртвым к воде. Я вижу ваше недоверие, и я сам не верю в это, но она рассказала об этом, придя в детдом от киоска, ещё за два дня до гибели мальчика. Хашим-ока тоже это слышал.
Молча попили чай, подумали, и опять старший, Карим-ока, вынес вердикт: пусть спокойно живёт, но вы берегите её; слишком красивая, говорят; пусть по нашему обычаю и она, и другие ваши женщины и девочки не выходят одни, без сопровождения, не надо никого дразнить.
– Это я уже понял, – согласился Илья Маркович, радуясь успеху переговоров.
На следующий день жена Хашима принесла Марусе национальное платье, не новое, но вполне приличное, хорошо маскирующее фигуру.
– Нельзя быть такой красивой, как ты. Это не подарок от Аллаха, а наказание. Тебе бы ещё паранджу надеть, так ведь и она красоту не скрывает. И пока убирай волосы под платок, когда с территории выходить будешь. Тебя, бедняжку, и защитить-то некому.
Илья Маркович спокойно мог теперь решать другую сложнейшую задачу – получить документы на взрослых и детей, которые остались без паспортов и свидетельств о рождении. Не было раньше подобных ситуаций, и не очень компетентные служащие не знали, что и по каким параграфам им надлежит делать. Юристы, конечно, подсказали, что удостоверение личности проводится через суд, при наличии трёх свидетелей это не так уж и сложно. Но где найти свидетелей детям? Как ориентироваться в показаниях самих детей, которые ну никак не могли дать чёткие и определённые данные? Можно ли военкоматские справки, не совсем юридически правильно оформленные, считать свидетельскими показаниями? А без документов, удостоверяющих личность, нельзя зачислить человека на работу, а без зарплаты – поставить на довольствие.
А на основании чего писать приказы на детей, поступивших без свидетельств о рождении, только с сомнительными справками из детприёмника с пометками «записано со слов ребёнка»? Илья Маркович был физик, человек с математическим складом ума. Он чётко определил задачу, поручил, кому нужно, подготовить необходимые письма, привести в надлежащий вид имеющиеся документы, подключил юристов, и паспорта и свидетельства о рождении были по всем правилам оформлены.
А коллектив детдома, дети и взрослые, выбирали в это время название своему дому, в котором предстояло жить долго и, по возможности счастливо. Предложения поступали самые разные, в зависимости от сказок или рассказов, которые выслушивали дети на сон грядущий: аленький цветочек, или три богатыря – имелись в виду три орешины, или наш дом имени Робинзона Крузо. Фантазиям не было предела. Остановились всё-таки на названии «Ореховая роща» – красиво и привычно. Ведь так называли это место местные жители уже больше ста лет. Скажи: «Ореховая роща» – и все знают, о каком месте идёт речь. Теперь при входе в детский дом висела красивая табличка: на темно-синем фоне строгими белыми буквами было написано название детдома «ОРЕХОВАЯ РОЩА» и помельче – адрес.
– Мы должны любить свой дом, – часто повторял Илья Маркович, – и дом будет любить нас.
Эти слова стали своеобразным девизом, и дети постоянно повторяли их в своих играх и разговорах.
Постепенно начался расцвет «Ореховой рощи». После всего пережитого неизбежные трудности организационного периода воспринимались всеми спокойно, и обязательно находились возможности их преодоления. Никто не думал, что придёт добрый волшебник и обеспечит всех воспитанников красивой школьной формой: девочкам – голубые платья и белые фартуки, мальчикам – белый верх, тёмный низ, всем – подходящую по сезону и размерам обувь. Маруся и Марьяна Яковлевна с группой старших девочек организовали в кастелянной настоящий цех по переделке совершенно нелепой одежды, которую получили в снабпросе – организации, которая должна была материально обеспечивать учреждения просвещения – детсады, детдома, интернаты… Вся работа делалась вручную, пока Назира, жени завхоза, не принесла из дома свою ручную швейную машинку, а ещё позже получили в подарок ножной Зингер. Научились подгонять по размеру даже брюки и рубашки для мальчиков, нашили носовых платков, простеньких для мальчиков и с маленькими вышивками и самодельными кружавчиками для девочек. Прохладная погода в этих краях наступала ближе к ноябрю, и пока не было проблемы с обувью: всем выдали одинаковые сандалии, не очень красивые, зато прочные. За физическую подготовку детей отвечал Иван Дмитриевич, в прошлом известный спортсмен, который на белом коне даже возглавлял республиканские спортивные парады. Одевался он сам элегантно и даже щеголевато и требовал от администрации нормальной спортивной одежды для занятий спортом, чтобы не смеялись над детдомовцами на уроках физкультуры и на озере, где он сейчас по договорённости с администрацией парка учил детдомовцев плавать, используя спортивную базу клуба пловцов-спортсменов, которая пустовала из-за войны. С его помощью и с учётом возможностей выбрали фасоны спортивных трусов для мальчиков и шаровар для девочек и нашили необходимое количество комплектов. Анна Тихоновна принесла из дома самую настоящую прялку и из шерсти, купленной на рынке на собранные деньги от всех желающих, вытягивала и скручивала толстые нити, которые сматывались в клубки. Несколько детей с любопытством сначала наблюдали за этим процессом, а потом стали учиться вязать простенькие шарфики и жилеточки для себя, а позже обвязали всех тёплыми носочками.