- Хороший мальчик. - произнес Джуниор. - Знаешь, кто такой "мальчик"? Это обтянутый кожей аппетит.

Уолли добрался до вершины цистерны. На его лице блестел пот, а очки сползли на кончик носа. Он дрожал, слезая со ступенек и выпрямляясь.

- Отсюда прекрасно виден Готэм-Сити, правда? - Джуниор махнул рукой.

Уолли повернулся, чтобы посмотреть на город.

- Ух ты, - сказал он, стоя спиной к Джуниору.

Всего один толчок.

Шестьдесят футов до земли.

Оттащить Уолли в кусты. Спрятать. Кто, вообще, Уолли такой? Мелкое ничтожество, которому не стоило тайком пробираться к тайному месту. Один толчок - и тайное снова станет тайным. Однако Джуниор не шевелился. Затем Уолли обернулся и увидел открытый люк.

- А там что? - спросил он.

И тут Джуниора осенило - словно вспышка ослепительного света в мозгу: ему стало предельно ясно, что требовалось делать.

- Хочешь посмотреть? - спросил Джуниор, улыбаясь. Ему было холодно, несмотря на солнцепек; он дрожал, хотя чувствовал пот у себя на спине.

Уолли осторожно приблизился к люку и заглянул внутрь. Но там было темно, и он ничего не увидел.

- Даже не знаю.

- Я спущусь первым. У меня там есть фонарик. Хочешь посмотреть?

Уолли пожал плечами.

- Наверное.

- Просто медленно и спокойно спустись по лестнице, - уговаривал его Джуниор. - Уолли, я ведь тебе нравлюсь, так?

- Ага. - Уолли кивнул, не сводя глаз с открытого люка.

- Лезь за мной, - сказал Джуниор и, соскользнув в люк, стал спускаться по лесенке.

Через мгновение Уолли последовал за ним. Джуниор достиг дна и поднял принесенный из дому фонарик. Он не спешил включать его, и Уолли взволнованно спросил:

- А где свет?

- У меня. Давай, спускайся.

- Здесь так воняет. Да и жарко, к тому же.

- Нет, это не так, - сказал Джуниор. - Все в норме.

Уолли ступил на пол цистерны. Его ладони нашарили руку Джуниора.

- Я ничего не вижу.

- Вот и свет, - сказал Джуниор и включил фонарик. Жар нарастал внутри его черепа, в висках пульсировала кровь. - Глянь-ка на мои игрушки, - произнес он, поводя фонариком из стороны в сторону. - Я их все сам сделал. Собственными руками.

Уолли хранил молчание.

К трубам над головой были привязаны куски проволоки. И на проволоке этой болтались кости.

Больше сотни костей. Конструкции из проволоки и маленьких скелетов - птицы, котята, щенки, бурундуки, белки, ящерицы, мыши, змеи и крысы. Джуниор не всех убивал сам. Многие трупики он подбирал во время своих долгих одиноких походов. Он убил лишь около сорока из них: котят, щенков и несколько птиц с перебитыми крыльями. Скелеты, однако, подверглись переделке - потребовались проволока и терпение. Остовы животных обрели новые причудливые формы, не имевшие сходства ни с чем, что когда-либо обитало на свете. Там были птицы с черепами котят и котята с крыльями, гибриды крыс со щенками, белки с клювами и другие твари, у которых было восемь ног, три головы и соединенные вместе, как у странных сиамских близнецов, грудные клетки - причудливые и ужасающие монстры, построенные воображением Джуниора. Здесь, на этой проволоке, висели порождения единственной страсти Джуниора, воодушевлявшей его и вызывавшей искреннюю улыбку, - Смерти.

- Думаю... мне лучше пойти домой, - произнес Уолли сдавленным голосом.

Джуниор вцепился в запястье мальчика и не отпускал.

- Я хотел, чтобы ты увидел мои игрушки, Уолли. Разве не классные? - Он продолжал двигать фонариком, переходя с одного уродства на другое. - Пришлось попотеть, чтобы сделать их. Тут, понимаешь ли, нужны ловкие руки.

- Мне надо домой, Джуниор! Ладно?

- Я поработал на славу, - сказал Джуниор. - Сотворил то, что даже богу не по зубам.

- Джуниор, мне больно! Отпусти руку!

- Я ведь нравлюсь тебе, правда? - спросил Джуниор, переводя луч фонарика с одного чудовища на другое.

- Да! Нравишься! Можно я пойду, а?

Джуниор тяжело сглотнул. Его лицо было влажным от пота, а сердце скакало галопом.

- Все, кому я нравлюсь, - сказал он, - ничегошеньки не стоят.

Он отпустил Уолли и поднял молоток, лежавший у подножия лестницы, рядом с катушкой проволоки, кусачками, клеем и банкой "Ржавоеда". Уолли подтянулся на первой перекладине лестницы, однако Джуниор оскалился и взмахнул молотком. И в тот момент, когда инструмент врезался в затылок Уолли Манфреда, Джуниора переполнила жгучая радость.

Уолли коротко вскрикнул и свалился с лестницы. Причудливые скелеты заплясали под порывом воздуха, поднятым его падением. На полу Уолли попытался встать на колени, и Джуниор секунду наблюдал за его попытками. Голова Уолли окрасилась красным.

Джуниор подумал об отце, лихорадочно строчащем шутки в желтом блокноте. Подумал о матери и о том, как она рыдала за стеной в те ночи, когда Джуниор запирал дверь своей комнаты.

Улыбнись, Джуниор.

УЛЫБНИСЬ, Я СКАЗАЛ!

Уолли мяукал, точно раненый котенок.

- Знаешь, что такое "смех"? - спросил Джуниор.

Уолли не ответил.

- Это улыбка, которая взорвалась.

Он еще раз ударил Уолли молотком по затылку. Еще раз. И еще раз. Распластавшись на животе, Уолли не издавал ни звука. Джуниор занес покрытый комками молоток, чтобы еще разок ударить Уолли Манфреда, но сдержался.

Не было нужды крошить череп еще больше.

Стараясь не испачкать одежду кровью, Джуниор присел на корточки рядом с трупом и прислушался к шороху игрушек наверху. Тайное место снова стало тайным, и мир обрел порядок.

Через какое-то время он потыкал в мертвого Уолли молотком. Прошелся по всему телу, прикидывая, сколько мяса у того на костях. Уолли был худеньким пареньком, так что много времени это не займет. Уолли никогда не догадывался, что был ходячим конструктором с кучей разнообразных, аккуратненьких деталей.

Джуниор погасил фонарь и улыбнулся темноте.

Он был счастливым мальчиком.

Вернув молоток на место, он выбрался из цистерны и крепко накрепко закрыл крышку люка. Возможно, он вернется сюда через месяцок и проверит, как идут дела. Все равно что развернуть рождественский подарок, не так ли?

Джуниор встал и воззрился на Готэм-Сити темными, пустыми глазами.

Трубы химического завода изрыгали смесь белого, красновато-коричневого и бледно-зеленого дыма. Мгла застилала небосвод между Джуниором и башнями Готэма, и в этот чудесный летний день она переливалась, словно покров тайны.

Джуниор спустился на землю и сквозь лес зашагал домой. В мозгу снова и снова прокручивалась картина сминающего плоть молотка, и с каждым разом она становилась только приятнее.

По пути домой он придумал свою собственную шутку, которой нужно было поделиться с отцом: Почему покойники обожают старые дома?

Потому что и те, и другие - всего лишь расхолодный материал.

Улыбнись, папа.