- Привет, Джуниор! Я тебя вон оттуда заметил! - Он показал на дом дальше по кварталу, стоявший рядом с тем перекрестком, где Джуниор свернул. Мальчик снова обратил к Джуниору свою дурацкую улыбку. - Куда идешь?

- Куда надо, - ответил Джуниор и продолжил шагать в сторону склона.

- А можно с тобой? - Уолли Манфред вприпрыжку побежал рядом. Ему было десять лет, очки увеличивали его большие голубые глаза, и он до зарезу нуждался в брекетах. Уолли Манфред представлялся Джуниору маленькой собачонкой, которая любит гоняться за машинами и преследовать незнакомых прохожих, напрашиваясь на ласки. - Можно, а?

- Нет.

- Ну почему? Куда ты идешь?

- Иду и все. Катись домой, Уолли.

Уолли молчал. Топот кроссовок о тротуар говорил, что он все еще тащится по пятам. Джуниор не желал показывать ему тайное место. Тайное место принадлежало только ему.

- Иди домой, Уолли, - повторил Джуниор. До начало лесной тропы оставалось совсем немного.

- Ай, да ладно тебе! - упорствовал Уолли, заступая Джуниору дорогу. - Разреши мне пойти с тобой!

- Отвали.

- Вот захочу - и пойду! - сказал Уолли с ноткой раздражения в голосе.

Джуниор остановился. Этого нельзя было допустить. Совсем нельзя.

- Уолли, дуй домой! - приказал он. - Я серьезно!

Уолли тоже остановился; казалось, он вот-вот разрыдается. Джуниор знал, что Уолли живет с матерью в доме даже меньшем, чем у него. Год назад отец Уолли вышел купить пачку сигарет, да так и не вернулся. Ну, во всяком случае, так рассказывали. Джуниор слышал, как родители обсуждали это, думая, что он спит. У родителей имелись собственные секреты. Так же как и у детей.

- Я не шучу, - сказал Джуниор. - Я не хочу, чтобы ты шел со мной.

Уолли просто смотрел на него, пока летнее солнце поджаривало их обоих.

- Иди донимай кого-нибудь другого, - сказал Джуниор.

Уолли сделал шаг назад. Глаза мальчика влажно блестели за стеклами очков.

- Почему я тебе не нравлюсь? - спросил Уолли, и в голосе его слышалось что-то пугающее.

- Почему я всем не нравлюсь?

Джуниор прошел мимо, и продолжил путь в одиночестве.

- Вот ты мне нравишься! - крикнул Уолли. - Почему ты не хочешь дружить?

Знаешь, кто такой "друг", Джуниор? Тот, у кого те же самые враги, что и у тебя.

Улыбнись, Джуниор!

Он шагал дальше. Начался подъем, и, углубившись в лес футов на пятьдесят, Джуниор присел на корточки и подождал, высматривая, не идет ли за ним Уолли Манфред.

- Ну и ладно! - долетел с улицы крик Уолли. - Ты все равно мне нравишься!

Джуниор просидел в подлеске минут десять. Убедившись, что Уолли не увязался следом, он встал и продолжил путь.

Тропа вела через последний из окрестных лесов. Мусор и бутылки усеивали землю, свидетельствуя, что и другие ходят по этой стежке. Однако тайное место Джуниора находилось выше по склону, примерно в четверти мили отсюда. Тропа сделалась круче, и по ней стало тяжело взбираться. Карабкаясь наверх, Джуниору приходилось хвататься за торчавшие из почвы корни деревьев. Последние обертки и бутылки остались позади, и теперь он продвигался сквозь зеленые заросли. Тайное место было хорошо спрятано, и Джуниор лишь случайно наткнулся на него пару лет назад, во время одного из своих длительных, одиноких странствий.

Вот, наконец, и оно. Ржавый, бурый резервуар для воды возносился над гребнем холма примерно на шестьдесят футов, почти полностью скрываясь за деревьями. Наверх уходила лестница, и Джуниор быстро и ловко стал взбираться по ней. Лестница привела на вершину цистерны. Выпрямившись, он посмотрел на северо-восток.

Впереди маячили серые башни Готэм-Сити, а внизу, в долине, виднелись тысячи домов и других построек, которые лабиринтами улиц расходились от центрального города. Казалось, там не было ничего зеленого. Ничего, кроме бетона, кирпича и камня. Между Джуниором и Готэм-Сити располагались заводы, и сегодня смог походил на бледно-коричневое мерцание, стелившееся над самой землей. Одним из тех заводов владела химическая компания, где в прошлом году его отец работал начальником смены. До нервного срыва. Папа по-прежнему служил там, однако теперь он был продавцом, и ему приходилось много путешествовать. У завода имелось шесть высоких труб, и сегодня они выбрасывали в бурый воздух белые ленты дыма.

Взирая с этой высоты, Джуниор ощущал себя королем мира. Однако в кармане брюк лежали косточки, и его ожидала работа, которой следовало заняться.

Он подошел к люку резервуара, снабженному маховым колесом. В свое время маховик оказалось не так просто открутить. Пришлось притащить банку "Ржавоеда" - один из товаров отца - и молоток. И даже тогда колесо удалось ослабить лишь с большим трудом.

Джуниор нагнулся и стал поворачивать маховик. Это все еще была тяжекая работенка - пришлось поднапрячь плечи. Но вот люк был открыт, и в следующий миг, откинув крышку, он заглянул в отверстие. В пустоту резервуара уходила еще одна лестница. Джуниору в лицо пахнуло горячим, сухим воздухом. Он выпустил большую часть духоты, а затем нырнул в дыру и начал спускаться по лестнице; его мозг напряженно работал - как маленький разгоряченный механизм, полный смазанных шестеренок.

Какое-то время он был счастлив, усердно трудясь среди своих игрушек.

Он выполз наружу, когда полуденный зной пошел на спад. В карманах у него было пусто. Он закрыл цистерну, прошел через лес тем же путем, каким и пришел, и направился домой.

Эдди Коннорс с приятелями больше не попадались в поле зрения. Красный "Шеви", однако, стоял на прежнем месте. Джуниор остановился у дома миссис Бротон и перегнулся через ограду, чтобы понюхать розу; взгляд его стрелял по сторонам, выискивая Эдди и остальных. Несколько пивных жестянок валялись на мостовой рядом с машиной. Уставившись на них, Джуниор принялся отрывать лепестки у желтой розы. Затем пересек улицу и приблизился к "Шеви". Во дворе Коннорса зачерпнул пригоршню грязи с песком, открыл дверцу топливного бака и как можно быстрее запихал грязь внутрь. Смыв ее вглубь бака небольшим количеством пива, оставшимся в одной из банок, он захлопнул дверку и возвратил жестянку в точности на то же место, где она лежала раньше.

Домой он шел улыбаясь.

И застал там свою маму, ползавшую в гостиной на коленях и скоблившую протертый ковер вокруг кресла, что стояло перед телевизором.

- Он возвращается! - сказала мама, и глаза ее дико сверкали на бледном лице. - Он звонил! В районе шести должен быть дома!

Два часа. Джуниор знал правила. На рассусоливание не оставалось времени. Он стряхнул ужас, грозивший расцвести внутри него, и посадил под замок. Затем поспешил мимо матери в свою маленькую темную комнату и начал наводить порядок на полках с книгами, расставляя их все в алфавитном порядке. Если и было что-то, чего требовал отец, так это порядка в этом хаотичном мире.

Ах, ну да... Было и еще кое-что.

Улыбнись, Джуниор! Улыбнись, женушка!

УЛЫБНИТЕСЬ, Я СКАЗАЛ!

Закончив с книгами, Джуниор взялся за одежду. Синие тряпки - к синим, белые - к белым, затем красные, потом зеленые. Завязать на всей обуви шнурки. Носки свернуть в идеальные комочки. Всему свое место, и все на своих местах.

- Помоги мне! - позвала мама отчаянным голосом. - Джуниор, помоги помыть пол на кухне! Быстрее!

- Хорошо, мам, - откликнулся он и прошел на кухню, где мать оттирала желтую линолеумную плитку, которой никогда не стать совершенно чистой. Никогда-никогда, хоть сто лет ее скреби. Пусть даже с "Пятноудалителем".

В без пяти минут шесть они услышали, как его машина сворачивает на подъездную дорожку. Услышали, как заглох двигатель и открылась водительская дверца. Услушали, как он подходит к дому. А затем мама сказала сыну:

- Папочка дома!

Нацепив кошмарную улыбку, она шагнула к входной двери.

- Дорогой! - произнесла она, когда высокий, стройный мужчина в темно-коричневом костюме вошел в дом, неся чемоданчик с образцами товаров.