– На время нейтрализовал, – согласился наставник, слегка подкорректировав мое заявление. – Не забывай о налогах и сборах: это обязательные питательные вещества для работы всего социального организма. «Кровь империи», как ты только что изящно выразился. Как только из какой-то части перестает поступать приносимая ею польза, организм ощущает нехватку. Попробуй справиться с повседневными задачами без пальца! Сможешь, конечно, но с дополнительными трудностями. У Касипомы был еще максимум год в запасе для того, чтобы грабить окрестности и наращивать свою силу, но... отделиться? Палец будет самостоятельно решать свои частные проблемы? Каким образом? Отдельный палец, даже самый могучий, не сможет существовать вне организма. Цельный организм же стремится восстановить контроль над всеми своими частями, даже если они пострадали от болезней и ран. Опаснее всего, когда неполадки и расстройства системы прохождения сигналов поражают мозг, – любимый указательный палец Учителя Доо уперся в мой лоб. Да, левый глаз уже не моден в этом сезоне. – Внешне такой человек выглядит вполне здоровым, но нарушение нервных связей в мозгу заставляет его совершать роковые поступки, грозящие гибелью всему телу. Двор принимает противоречивые решения, отдает провинциям взаимоисключающие команды… именно так рушатся царства.
Я по-иному взглянул на жизнь своего занудливого отца, ежесекундно следящего, чтобы «ноги» империи не завели ее в болото, а «руки» созидали, а не разрушали. И чтобы любая болезнь «почек» или «селезенки» исцелялась нужными снадобьями. Нас, Иса, с рождения учили быть «нервными узлами»: общее законодательство, потоки государственного снабжения, отчеты из самых дальних уголков, заполненные по единой форме… выделять главное и видеть общую картину. А еще замечать мелочи, ибо в процессе управления мелочей не бывает. Даже если лишишься всего лишь пальца, все равно станешь калекой.
– Значит, Туркисы – кровь империи, а Иса – ее нервы… – задумчиво подвел итог. – Ну, а я должен запомнить смертельно опасные точки организма, чтобы защитить свое тело и воздействовать на чужое. Верно?
Учитель Доо с улыбкой кивнул, и я с легкой душой погрузился в изучение свитка. Забавно, конечно, постигать систему управления государством на самом себе. Вот только вряд ли Туркисы имеют отношение к сердцу, качающему кровь и концентрирующему мудрость. Питательные вещества организм получает в желудке. И задача мозга – не дать телу руководствоваться потребностями брюха.
– Попробуй увидеть в человеке нематериальные вкрапления, – посоветовал мне наставник ближе к вечеру. – Ты знаешь, куда смотреть и что искать. Энергетические каналы нередко развиваются параллельно с нервной системой. Если ты можешь видеть течение энергий в мире, а ты – можешь! – значит, их наличие в организме не должно быть сокрыто от взора.
И я снова тренировался видеть. День, два… постепенно начинал различать тонкие нити, пронизывающие тела окружающих людей и светящиеся даже сквозь одежду. Да, искорки-узелки совпадали со смертельными точками моего рисунка. Ха! Так действительно намного проще. Кстати, Сию через фильтр такой настройки зрения смотрелся сплошным сияющим пятном, причем неважно, был ли он в материальной или свой родной форме. Сил моих хватало ненадолго, но их было достаточно для того, чтобы различить расположения энергетических каналов у двух-трех человек в течение получаса.
Вечером, лениво щурясь на огонь костра и грея руки о кружку с горячим ягодным взваром, размышлял о том, что узнал о Шести семьях. Хорошо, предположим, что Туркисы действительно кровь империи, Иса – нервы, Тулипало – мышцы и бронированные кулаки, но какой прок ее организму от Куккья, Пиккья и Терасов? С первыми вроде бы все понятно: их завели для красоты, – этакие сверчки в расписных клетках. Со вторыми непонятно ничего. А последние… В университетской библиотеке Ланкантая мне попался сборник древних хроник и народных сказаний. Он был не самым популярным чтивом у просвещенной публики: история, лингвистика и фольклор мало интересовали помешанных на механизмах и практичных изобретениях канамаркцев. Но я этот сборник изучил с удовольствием и именно там наткнулся на странную версию древней легенды об Императоре Драконе, объединившем Пять царств – Зебанавар, Танждевур, Бахар, Канамарку и Шусин – в Империю. Самые разные ее варианты были собраны в библиотеке Иса, но той, что хранилась в Ланкантае, у нас не было. Архаичный слог хроник донес до меня сквозь века историю о том, как Стальные Соколы потеряли Бахар.
В давние времена в Танждевуре и Бахаре правили монархи-цыны, в Канамарке и Шусине все серьезные вопросы решали советы лучших людей. Как гласила хроника, тогда на троне Бахарского царства сидел очень умный цын из рода Терас, буквально помешанный на науке. Кануло его имя в воды реки времени само, или Семья специально стерла память об искателе тайн – неизвестно. Цын увлекался экспериментами над живыми существами, пытаясь вывести совершенное творение и посрамить богов, создавших человека столь уязвимым и хрупким. Скрюченные, колченогие, трясущие головами и пускающие слюни беспомощные уродцы – выжившие жертвы «неудачных улучшений» – ползали по коридорам дворца, тоскливо взирая на его обитателей. Более опасных содержали в дворцовом зверинце. Паря мыслями в горних высях, владыка не замечал того, что творилось под носом: глухой ропот народа, недовольство знати, неподобающее чувство, вспыхнувшее в сердце старшей дочери к командиру дворцовой стражи. Придворные дрожали от страха: кто следующий падет жертвой экспериментаторского зуда монарха? Когда цын повелел явиться в свои лаборатории десятку лучших гвардейцев дворцовой стражи, чтобы поработать над улучшением их боевых свойств, его участь была решена. Говорят, сама Смерть разгневалась, а со Смертью в Бахаре не шутят. Мятеж? Нет. «Мятеж не может кончиться удачей, в противном случае его зовут иначе», – я любил эти строки великого поэта Чилало Куккья, чинки по происхождению [31]. Чувствовал, насколько они правдивы.
Гвардия цына целиком формировалась из воинов племени хенгов – варваров кайджунских степей. Невысокие, широкоплечие и чудовищно сильные, с искривленными ногами прирожденных наездников, они были искусными бойцами, фанатично преданными клятве, которую дали их предки основателям правящей семьи, призвав в свидетели Судьбу и Смерть. Дворцовые обитатели, даже слуги, презрительно кривились, когда попадали в поле зрения непроницаемых, равнодушных глаз неподкупных псов владыки, но боялись безумно. Под такой охраной цын мог не опасаться недовольства знати. До тех пор, пока первым не пролил их кровь. Как гласила легенда, клятва была нарушена именно пытливым исследователем, и у вождя хенгов, командира дворцовой стражи, оказались развязаны руки. Судьба, Смерть и мечи гвардии вознесли его на престол Бахара под именем Пинхенга Дракона, дали в жены любимую – старшую дочь бывшего владыки, а остальным пришлось с этим смириться.
Немаловажным поводом к смирению оказалась неожиданная поддержка Шусина. Когда глава Совета Мудрых, самолично прибывший разбираться в неурядицах соседей во главе отборных отрядов, нашел во дворцовом зоопарке своего потерянного сына, радостно виляющего хвостом, его разговор с новым цыном пошел совсем не в том направлении, в котором задумывался. Юноша был отправлен в дружественное государство с посольством, надеясь на заключение выгодных торговых соглашений. Посольство в полном составе проследовало в лабораторию, откуда смогло выйти лишь частично: оставшиеся в живых пополнили список «неудачных улучшений». Наследник главы, покрытый густой шерстью, одаренный хвостом и полным ртом крепких конических зубов, способных перекусить меч, обретший невероятную регенерацию и силу, но обладающий разумом пятилетнего ребенка, был, видимо, признан успешным результатом эксперимента. Вот только его отец не был с этим согласен.
Подгрести под себя Бахар шусинцы не могли: не тот был кусок, чтобы проглотить, не подавившись. Старые роды были связаны с бахарцами брачными и кровными узами, тесно переплетая экономические и политические интересы двух стран. Единого решения по поводу переворота Совет Мудрых так и не принял. Дальнейшее я помню из хроник нашей семьи: Синахсаргон Иса, тогдашний глава Совета Мудрых, оставил семье подробный отчет. «Я беру на себя ответственность за утрату свободы Шусина, – писал он. – За Императора Дракона свое слово сказала бездна грядущих веков, и я не имею права отказать в них своей стране...»
