– Сию! – я прикрыл смех строгостью. – Кто не уберег хозяина от нападения, хранитель-недотепа? Меня, между прочим, могли убить. Не вертись, поросенок! Я знаю, ты просто струсил.

Хранитель Сию одарил меня надменным взглядом янтарных глаз и немедленно напал на одеяло в ногах, демонстрируя отчаянную храбрость и высокий боевой дух. Не выдержал и все же рассмеялся: пристыдить хитреца не получилось. Значит, нужно просто как следует выспаться. Странный длинный день подошел к концу. Что нам грядущее готовит?

...Густой туман наполнял до краев чашу долины, мешалразглядеть город, раскинувшийся на ее дне. С тихим шуршанием осыпались камни из под ног – я осторожно спускался по еле заметной горнойтропе, стараясь поспеть за Хранителем Сию. Кончик его синего хвоста время от времени выныривал из тумана, указывая путь. Пару раз чудом удалось удержать равновесие и не упасть с крутого склона. Тропа петляла, но неуклонно вела вниз, туда, где высились крепостные стены, сложенные из могучих каменных блоков. К стенам жались странные кособокие домики под соломенными крышами. Как воробьи под дождем, такие же маленькие и встопорщенные. Город не был пуст, он просто спал глубоким предрассветным сном. Сию провел меня по мосту, перекинутому через ров. Волны глухо плескалась о сваи. Пахло чем-то противным, как в давно немытом туалете. Ворота крепости со скрипом распахнулась. Два чешуйчатых демона встали по бокам, опершись на угрожающего вида алебарды. Порыв ветра разогнал туман и развернул над башнями необычное знамя: узкое, горизонтально вытянутое полотнище зеленого цвета с которого скалилась морда какого-то мерзкого зверя. Заревели трубы. Лязгнула сталь. Отряд демонов, верхом на покрытых панцирями созданьях, напоминающих черепах, вышел из ворот. Земля под ногами чуть подрагивала, в такт топоту. В середине отряда я углядел высокого птицедуха, щеголяющего шелковистой ухоженной шерстью и матерчатой шляпой. Головной убор напоминал тарелку, украшенную пушистым пером. Указывает на ранг чиновника? Возможно. Им свойственно подчеркивать статус вычурными шапками.

Рядом остановилась тройка демонов, верхом на смешных тонконогих созданьях. Они были наряжены в балахоны из ткани, густо расшитой золотистым узором и отделанной мехами.

– Куда направляет свои стопы джентилоумино [13] Паретэ? – спросивший гундосил, будто нос ему оттоптал бамбуковый медведь.

– Отсыпать деньжат лекарю гранда Карбоньяно, – с ощутимой завистью отозвался юный демон, отмеченный всклокоченными волосами и подозрительно кустистой растительностью на щеках.

– Но ведь он сам вчера подрезал его на дуэли! – возмутился первый, почесывая толстый зад, нависающий над смешным устройством, видимо, заменяющим седло. – Я даже выиграл, поставив на победу юнца 150 сантимов.

– А сегодня дом [14] Паретэ великодушно оплатит лечение, чем еще больше уязвит надменного гранда, – юнец поковырял когтем в носу. Вынул из мешочка, подвешенного к поясу балахона, клочок ткани, положил туда выковырянное, и вернул это обратно в мешочек. С собой заберет? Потешно! – Джентилоумино не простил ему насмешек над домом Торрекуза. Никто больше не посмеет сказать, что Торрекуза продают своих детей!

– Душу – богу, сердце – даме, жизнь – князю... – толстый гнусавый всадник вызывал необъяснимую неприязнь.

– Честь – никому! – твердо заключил третий из их компании. Он отличался длинным седым пухом, вьющимся вокруг верхних роговых отростков и до этой, видимо кодовой, фразы сердито молчал. – Нобилям нашего славного патримониума давно пора заняться чем-то более серьезным, чем пиры и охоты, иначе их горячая кровь закипает от постоянных возлияний. Вот, помню, я в юности изучал право в Бандалонье...

– А я странствовал с вагантами...

Ага, по ярмаркам концерты давал, таким-то мерзким козлетоном.

– Путешествовать должным образом могут лишь князья и ректоры. Либо магистры и командоры орденов, во главе своей конницы, – поджал жвала седорогий. – Остальные лишь бродяжничают, бражничают и нарываются на скандалы. Не думаю, что такое времяпрепровождение пойдет на пользу нашим юным грандам и джентилуомини.

– Конечно, выезжать с полной свитой и полным кошельком за пару километров, чтобы потоптаться по самолюбию противника, – более достойное занятие.

Толстый демон демонстративно помахал рукой вслед кавалькаде и язвительно прогундосил: «Счастливого пути, дом!»

Сию фыркнул...

Я открыл глаза. Рассвет деликатно перебирал тонкими пальцами солнечных лучей полузадернутые шторы моей спальни. Кажется, сон намекает на то, что был не совсем прав в оценке щедрости Учителя Доо... Нашел у подушки кошель, высыпал деньги на одеяло... да, количество золотых заметно уменьшилось. Надо будет поблагодарить учителя: утвердить свою правоту и одарить проигравшего деньгами – это, оказывается, весьма тонкое издевательство. Думаю, мато-якки понял, как ставят на место зарвавшихся простолюдинов.

Внезапно принял окончательное решение: путешествию быть!

Учитель Доо отправился к портным вместе со мной. Подозрительные субчики, мелькавшие в узких переулках во время прошлых визитов, куда-то исчезли, ощущение опасности отдалилось. Трущобы выглядели не такими хмурыми и убогими – солнце разогнало их нарочитую нищету по самым дальним закоулкам. Казалось, даже кучи мусора уменьшились в размерах, хотя это было вряд ли возможно. Да, старые неряшливые постройки остались... но между ними не сгущалась атмосфера тягостного уныния.

Мастер не позволил себе выразить недовольство изменившимися условиями и обещал ускорить работу над дорожной экипировкой. Наставник договорился, что парадные и прочие одежды можно закончить уже после нашего возвращения, когда мой бурный рост слегка приостановится. Портной сокрушенно покачал головой, но принял часть платы авансом и обещал прислать готовое уже через неделю.

Нас захватили сборы в дорогу. Учитель Доо с крайне таинственным видом пропадал у старухи Дэйю, я метался по лавочкам квартала, закупая иголки и нитки, огниво, котелки, миски и походные кружки, решетки для запекания мяса, легкие пуховые одеяла, складывающиеся в плоский конвертик... Наставник с ироничной улыбкой откладывал все это в сторону, уверяя, что в странствиях нам понадобятся лишь зубные щетки и кошелек. Но я не сдавался. Ведь в книжках герои-путешественники преодолевали горы и воды, навьюченные как волы самым-самым необходимым, без чего менее предусмотрительные не добирались до цели. Жаждал повторить их подвиги.

В один из свободных от беготни вечеров с высоты крыши – традиционного места отдыха – мои глаза углядели в густых сумерках силуэты Учителя Доо и Дэйю, копошащихся внизу. Уши уловили их тихое переругивание, шорох веревок и стук молотка. Нос унюхал запах свежей краски, клея и каких-то смутно знакомых благовоний... Над воротами со скрипом повис пергаментный шар фонаря, расписанный слабо светящимися в наступающей ночи знаками, лишь слегка похожими на храмовое наречие. Чем-то древним и жутким веяло от них.

– Дело сделано, – удовлетворенно пробормотала Дэйю. – Остается лишь ждать.

Учитель Доо шумно отряхнул ладони, как заправский мастеровой, крякнул и щелчком пальцев зажег фонарь. Яркий зеленый луч ударил в сумеречное небо, запутавшись в тучах, нависших над городом. Обычный человек не заметил бы ничего странного в тусклом, аляповато раскрашенном светильнике, но для тех, кто видит,он мгновенно превратился в настоящий маяк. Энергия иного мира окутала «Дом в камышах», благодарно откликнувшийся встречным изумрудным сиянием. Хранитель места одобрил проделку старых интриганов.

С этого момента каждую ночь мое жилище загоралось огнями изнанки, а фонарь сиял путеводной звездой. Для кого и зачем? Я не раз собирался спросить об этом, но забывал, подхваченный вихрем суматошных сборов и резко усилившейся интенсивностью тренировок.

В какой-то момент суета отступила. Два плотно увязанных тючка, в которые после ревизии Учителя Доо и собственной попытки нести их на спине не попала большая часть моих покупок, скромно притулились в углу кабинета. Мастер-портной прислал посыльного с известием, что походное снаряжение будет готово через пару дней. Книги, свитки, кисти были заперты в шкафах. Кухня и спальни отмыты до блеска и приведены в безупречный порядок. Учитель Доо время от времени бросал беспокойные взгляды на ворота, но я все время забывал спросить, что его тревожит.