– Даже тогда нельзя исключить, что некие неупокоенные духи и впрямь грызли ставни, стремясь добраться до вожделенного тела. И вот тогда нелишним будет организовать засаду, особенно если соседи все же слышали странный шум и замечали нечто подозрительное. И ведь бывает такое: врываются в дом к заявителю «духи неупокоенные», вооруженные и опасные, покушаясь на неприкосновенность не только телесную, но и имущественную, а там их уже ожидают крепкие ребята, хранящие закон и порядок в подлунном мире. Сколько таких «неупокоенных» упокоилось на плахе – не сосчитать… Вы уверены, что в данном случае это были именно демоны?

– Да, – я ответил мгновенно, не успев обдумать вопрос и ошалев от резкой смены темы.

Ну про-о-о-офи! Надо учиться так же допрашивать подозреваемых. Я уже не обманывался дружелюбием следователя: все эти доверительные интонации, уважительные улыбки, призванные создать соответствующую обстановку… Ох, профи! Даже странно, что сшитую белыми нитками версию о том, что злоумышленника Мунха мы с Аянгой увели с собой для выяснения причин его подозрительного поведения, Зиан Гюрен Иса принял без лишних вопросов. Демонстрирует лояльность семье? Как принял и уверения в том, что о ночном переполохе среди стражи мне ничего не известно, иначе, как законопослушный человек, я бы… М-да, соври такому.

– Спасибо. Мы немедленно переведем задержанного Вами злоумышленника в тюрьму, и я обязательно доведу сведения о Ваших заслугах в этом деле до вышестоящих инстанций, – он вежливо поклонился.

– Нет-нет, какие заслуги? Это произошло случайно!

– Вы будете удивлены, но именно так и ловят преступников: случайно. Берут на месте преступления либо по горячим следам. Если след простыл, можно выйти на него по наводке, но шансы уже невелики. Именно поэтому любой уважающий себя следователь имеет штат осведомителей в самых разных слоях населения, учтите это на будущее. А ползать с лупой по мостовой, как Вы, наверное, представляли себе работу сыщика, – это вспомогательное действо. Поиск доказательств, помогающих уличить уже пойманного.

– Почему Вы мне об этом рассказываете? – странная откровенность. Нет, понятно, что я свой… вернее, это они мои, но вот так, запросто, поделиться специальными знаниями…

– Есть у меня ощущение, – Зиан Гюрен задумчиво следил за моей рукой, размеренно гладящей спинку Сию, – что вижу перед собой будущего коллегу. Или достойного руководителя, знакомого со спецификой нашей работы.

– Спасибо, – я даже смутился. – Мне тоже хотелось бы этого. Кстати, Вы не знаете, как сложится карьера секретаря господина Дзиннагона? Несправедливо, если он пострадает из-за своей любезности.

– Пока он отстранен от службы, но, вероятно, останется тут временно исполняющим обязанности. Сам начальник содержится под домашним арестом: ему многое придется объяснять, но уже не нам. Не наша компетенция, у этих душ из туши свое высокое начальство… Не удивляйтесь так, мы, Иса, не всегда относимся по-братски к разным кланам семьи, а уж административный блок недолюбливают, наверное, все.

– Я могу идти? – разговор «по душам» утомил преизрядно, по спине скатилась не одна капелька пота.

– Не смею задерживать, – улыбнулся по-отечески следователь, но я этой улыбке уже не верил. – Благодарю еще раз, господин.

Когда вернулся в «Дом в камышах», Учитель в сопровождении мато-якки поднимался из подвала. Мы столкнулись на внутреннем дворе.

– Я услышал от самого Мунха все, что он смог рассказать, – поклонился мато-якки. – Спасибо, господин, мы будем помнить добро. Нет, ну каковы плюгавцы! – с возмущением сплюнул под ноги. – Извините… Почти полгода отвлекали на себя лучшие силы сообщества!

– Камень в башмаке докучает порой больше, чем боевая рана, – ответил народной пословицей.

– Вот и примечайте на будущее, уважаемый, чтобы не обманываться, – не стал сдерживаться мато-якии. – Кто нос дерет и смотрит гоголем, тот в нутре слабенький бывает. Тот, кто дурачок на лицо – себе на уме, хитрован. А больше всего опасайтесь того, кто весь на свету, душа нараспашку. Что там у него под распашкой творится? Демоны знают!

– Интересно, почему так получается? – бандит-то наш склонен к обобщениям, оказывается.

– Почему? Дак слаб человек. У человечка-то нутро мя-ягонькое, – лицо мато-якки кривилось презрением. – Бережет он его, вечно выставляется не собой. Изображает, каким хочет быть, а не тем, кто есть на самом деле… Значит, мерзавца этого властям сдадите?

– Ну, а как иначе? Внимание к подвалу уже привлекли, – ответил ему, – там, кстати, кости ваших людей обнаружили…

– Захороним честь по чести, не извольте беспокоиться, – деловитой скороговоркой пообещал мужчина, старательно кивая.

– Секретарь управы вызвал следователя, шестеренки государственной машины закрутились…

– Да, нам меж них попасть никак нельзя.

– С минуты на минуту здесь будет стража. Конвой для преступника, – намекнул я ему.

– Спасибо. Действительно, пора уходить. Мы всегда будем к Вашим услугам.

Он вновь поклонился и заспешил к воротам.

Так закончилась история, начавшаяся для меня два года назад. Бубал Вайшиндаса умер в тюрьме, почти доведенный до сумасшествия призрачной кошкой, которую – даю руку на отсечение – послала к нему старая Дэйю. Она обещала, что мучителю животных грозит строгое наказание, не упомянутое ни в одном «Уложении» империи, и слово свое сдержала. Духоборец Мельхиор Железный вряд ли выйдет живым из подвалов крепости демонов. Они обязались воздать ему по заслугам. Алхимик Мунх предстанет перед закрытым судом. И, если учесть специфику произошедших событий и наличие в них демонической составляющей, вряд ли мы хоть когда-то сможем встретиться с ним. Изолируют ли старика от общества до конца дней или сразу казнят – пусть решает суд.

Лето в Бахаре продолжалось, самое волшебное лето в моей жизни.

Сию воссоздался в молодого жилистого зверя с отчаянными и слегка безумными глазами. Где мой уютный толстяк? Я запретил себе беспокоиться по его поводу: в вату кота не завернешь, на цепь во дворе не посадишь – мир жесток, и ему нужно учиться в нем выживать. Хранитель тоже сделал выводы из случившегося и вскоре привел в сад в качестве наставника огромного бродячего кошака с разорванными ушами, украшенного боевыми шрамами. В песочнице теперь каждый день происходили шумные кошачьи сражения, и выдранный пух долго кружил над сонно шелестящими кустами. Работал наставник за харчи: утреннюю пайку пришлось увеличить в два раза. И добавить вторую миску.

Тренировки единой нити уже давно вышли на иной уровень мастерства, тешань порхал в моих руках не менее виртуозно, чем у наставника. Тонкость восприятия энергий и ощущения пространства после слияния с Сию возросли многократно: я видел, как сворачивается и рассеивается с улиц потусторонняя муть, как вечером на площади зажигают фонари перед входом в жилье, как бурчит голодным желудком сторожевой пес соседей, пока они переругиваются на кухне… Пришлось учиться регулировать чувствительность. А как весело, с огоньком проходил теперь разбор мудрости старых свитков и концепций мироустройства! Даже Аянга переборола юртовую скромность и на равных спорила, предлагая пусть наивные, но весьма оригинальные трактовки обсуждаемых идей и теорий. Кстати, ее бахарский стал почти идеальным, даже не скажешь, что всего полгода назад девчонка гоняла сусликов в дикой степи.

И еще была моя Сарисса.

Я привык к обществу красивых женщин: с рождения окружали утонченные изящные сестры, прелестные чувственные наложницы отца, даже служанки в родовом поместье были весьма привлекательными и хорошо воспитанными, как это я сейчас понимаю. Когда заинтересовался прекрасным полом – свободный от условностей отчего дома – никто из обычных женщин не потряс и не привлек к себе настолько, чтобы потерять голову. Чем же так отличалась от всех Сарисса? Тем, что казалась созданной именно для меня. Я сразу узнал ее среди сотен лиц и образов – моя.