Так что в прихожую я вышла первой и, зная, что мама к своему внешнему виду относится серьезней, чем я, обулась и обосновалась на пуфике. Честно говоря, успела немного упреть до ее появления, но не могла не признать, что ожидание того стоило. Моя мама, и без того симпатичная и все еще молодая женщина, благодаря легкому, но профессиональному макияжу, выглядела еще красивей. Естественно, я не объективна, но, подозреваю, что любой мужчина, увидев ее вот такую, в голубом платье, воздушную и без напускной строгости, к которой она привыкла, а с лукавой улыбкой, как сейчас, – со мной бы согласился.

– Красивая ты у меня! – восхитилась я.

– Ты у меня тоже, – ответила мама, а заметив, что я нахмурилась, возмутилась. – Лера, я никогда тебе не лгала. Да, ты себя запустила, но я мама. И я вижу то, что сейчас не видят другие.

– И что же это, к примеру?

– Например, твою душу.

– Ладно-ладно, сделаю вид, что поверила, – я смущенно улыбнулась и открыла дверь, пока мама обувала сапожки. – Мам?

Она подняла голову, взглянула на меня. Застегнув молнию на сапогах, выровнялась, накинула на плечи модное пальто.

– Что, Лер? – мягко улыбнулась.

– Мам, а давай мы поедем в обычный магазин?

– Обычный? – удивилась она. – За продуктами? Я и так собиралась – заедем на обратном пути.

– Нет, мам, – я качнула головой. – Давай поедем за зимней одеждой в обычный магазин? Через три улицы от нас есть огромный мегамаркет – там продается все что угодно. Наверняка и выбор большой. А мне, сама понимаешь, нужен широкий ассортимент, и…

– Лера?

Я помолчала, обреченно выдохнула и призналась:

– Не хочу, чтобы мы делали покупки там, где обычно, мам. Эти их бутики… Не хочу, чтобы нам делали большие скидки с кислыми лицами. Эта одежда за границей стоит намного дешевле, чем они выставляют здесь, а они… – Я взглянула маме в глаза и назвала основную причину: – Не хочу сейчас видеть папиных родственниц! Просто не могу. У меня и так всю неделю стресс, и если я их увижу, любую из них, – сорвусь.

– Так-так-так… – мама небрежно накинула голубой платок поверх черного пальто и с усмешкой спросила: – Это что же, кто-то намекает, что уже готов сдаться?

– Этот кто-то, откровенно говоря, каждый день готовится сдаться, – вздохнула я, – но ты так стараешься с этими обедами, что стыдно тебя подводить.

– Стараюсь, – кивнула мама. – И буду стараться дальше.

– Потому что мой вес – и твое упущение тоже? – затаила дыхание.

– Нет, – родные глаза взглянули с любовью. – Потому, что твое счастье – и мое тоже.

И вот знаю же, что она меня любит, и сама люблю ее больше всех, а все равно глаза предательски повлажнели, а на душе стало тепло-тепло и уютно.

– Все, идем, – усиленно заморгав ресницами, мама первой вышла из квартиры.

– В мегамаркет? – закрывая за нами дверь, уточнила я.

– Естественно, – немного удивленно поддакнула она. – Ты же не думала, что я подарю тебе шанс сорваться?

– Дождешься от тебя… – буркнула я и со вздохом добавила: – Разве что новый абонемент.

– Кстати… – вызвав лифт и ожидая меня, мама обернулась.

– Продлевать еще рано! – поспешно воскликнула я.

– Я не об этом, – она весело рассмеялась. – Продлим карточку через полгода. Просто думаю: может, к тренировкам добавить массажи? Знаю, ты их не очень любишь…

– Вообще не люблю.

– Но они могут помочь.

– Мам, – попросила ее, – давай не все пытки сразу?

Мама тут же оставила эту тему, за что ей моя благодарность. Знаю, что многие обожают массаж, но у меня чужие прикосновения вызывают одно раздражение. Несколько раз попробовала, и решила не мучить ни себя, ни массажистов.

Выйдя из подъезда, мы подошли к нашей маленькой Nissan Micra белого цвета, мама покрутила на пальце связку ключей, предлагая занять место водителя, но я, к ее радости, отказалась.

– Спасибо, – улыбнулась она.

– И тебе, – ответила ей улыбкой.

Мама любила водить. А я просто умела. Так что при этом раскладе мы обе были счастливы и довольны.

Поездка заняла всего десять минут, у входа в мегамаркет мы обзавелись картой зала и уверенно двинулись в сторону отдела зимней верхней одежды. Ассортимент был довольно широким, но стоило мне обратить на что-то внимание, как оно тут же оказывалось как минимум на пару размеров меньше.

– И это ты называешь хорошим выбором? – через час пустого хождения удивленно спросила мама.

Я молча сопела рядышком и упрямо шла дальше, надеясь, что моя идеальная вещь меня где-то там дожидается.

Но прошел еще час, а результатом долгой прогулки стали только гудящие ноги.

Я уже настолько отчаялась, что у меня мелькали мысли или перенести покупку зимней одежды на следующий год, когда я уменьшусь в объемах, или заткнуть свой характер и заехать в один из магазинов родни. Правда, они мечтали там меня видеть так же отчаянно, как я их, но если выбора нет…

Совсем нет…

Ну хоть что-нибудь более-менее бы попалось, и…

– Мам… – обернулась, чтобы сказать, что готова идти на выход, и случайно заметила в одном из рядов дубленку.

Короткую. Черную. С бело-серым воротником. И, кажется, моего размера.

Не веря своей удаче, тут же подошла к продавщице. А она тоже не сразу поверила, что ей так повезло – цена большая, дубленка большая, клиент с дубленкой размерами совпадает, да к тому же не просто померить зашел, а явно купить!

– Прямо на вас пошили! – продавщица услужливо помогла мне избавиться от курточки и облачиться в обновку. Все на мне застегнула, поправила воротник, комментируя: – Смотрите: и стоит воротник, и лежит, а молния как ходит легко!

В ее голосе звучал неприкрытый восторг, словно только эта дубленка была с рабочей молнией и только мой воротник мог проделывать такие чудеса как стоять и лежать.

– Дубленка очень удобная! – увещевала продавщица, подводя меня к зеркалу и восхищенно рассматривая вместе со мной помодневшее отражение. – Представьте, как вы едете в ней машине! И вам ничего не мешает! Ни длина дубленки, ни длина рукавов, ни навязчивый капюшон.

– Капюшон бы не помешал… – заметила я, чем привела продавщицу в негодование.

– Да вы что? – почти закричала она. – Такие глаза, как у вас, прятать нельзя!

И я опять посмотрела в зеркало, покрутилась, размышляя, брать эту или найти в себе силы идти мимо и дальше?

– А еще, – обратив внимание на мою заминку, добавила продавщица, – в ней точно не будет жарко!

– Н-да… – усмехнулась я, вспоминая старенький анекдот, – с таким настроением слона не продашь…

– Лера, – мама остановилась у меня за спиной, посмотрела на дубленку, на отражение в зеркале и мне в глаза. Прочитала в них ответ, но позволила себе усомниться. – Ты уверена?

– Ну… она неплохо сидит…

– Она сидит на вас идеально! – вступилась за вещь продавщица.

– Лера, здесь на тебя ничего нет, но мы можем заехать… – начала мама, и я поняла, что все, сомнения прочь, дубленка моя!

– Давай купим эту?

– Лера…

– Ну, мам…

– Я сделаю хорошую скидку! – продавщица попыталась воспользоваться моментом.

– Естественно, цена на эту куртку безбожно завышена, – слова мамы ввели женщину в странное состояние: она хватала ртом воздух и сопела, как обиженный ежик, которого уличили в том, что у него колючие иголки. – Но проблема не в цене.

– То есть, скидка вам не нужна? – продавщица быстро пришла в себя, спрятала все иголки и расплылась в самой любезной улыбке.

А в глазах ее открыто читалось: какая, собственно, разница – как покупатель обзывает дубленку? Пусть даже шапкой, если ему так удобней. Кто платит – тому прощается мелкая блажь. Зато потом будет о чем посудачить с подружками…

– Лера? – снова мамин вопрос, в котором звучал намек, что лучше одуматься.

Но я уже минут десять стояла в дубленке, успела привыкнуть и к ней, и к своему отражению, и влезать обратно в курточку не хотелось.