Титаны склонились, и Кронос одобрительно хмыкнул – выражать счастье ярче он не умел. Мстительное пророчество его отца преодолено; впереди вечная Эпоха титанов.

Кронос, может, и хмыкал от удовлетворения, а вот Мор, воплощение Рока и Погибели, улыбался – как всякий раз, когда властители проявляют уверенность. Мор улыбался, потому что видел, как процветает на Крите Зевс. Он вырос в сильнейшего и красивейшего мужчину во всем Мироздании – свечение его было таково, что едва не резало глаза[29]. Благодаря целительному козьему молоку и питательной мощи манны у Зевса были крепкие кости, чистая кожа, сияющие глаза и блестящие волосы. Он проделал путь, если говорить в греческих понятиях, от паиса (мальчика) и эфебоса (подростка) до куроса (юнца), то есть до того, что мы ныне именуем молодежью. Уже сейчас первые пуховые намеки на то, что станет легендарным и великим примером искусства ношения бороды, пробивались у него на подбородке и щеках[30]. Зевс был наделен уверенностью, естественной властностью, какими отмечены те, кому суждено повелевать. На смех он был более горазд, чем на гнев, однако если поднималась в нем ярость, он мог напугать все живое вокруг.

С самого начала он проявлял и жизненный пыл, и силу воли, какие наполняли трепетом даже его мать, а кое-кто утверждал, что молоко Амальтеи придавало этому юнцу, пока он рос, невероятные способности. По сей день критские экскурсоводы развлекают туристов байками о замечательных силах юного Зевса. Рассказывают (так, будто это случилось при их жизни), что, играя со своей любимой няней-козой и не отдавая себе отчета в собственной мощи, Зевс случайно отломил ей рог[31]. Из-за его уже тогда сверхъестественных божественных сил отломленный рог мгновенно наполнился превосходнейшей пищей – свежим хлебом, овощами, фруктами, вяленым мясом и копченой рыбой, и щедрость рога не истощалась, сколько бы ни потребили из него. Так возник Рог изобилия – КОРНУКОПИЯ.

Целеустремленная мать Зевса посещала Крит при всяком удобном случае, когда могла ускользнуть от недреманного ока Кроноса.

– Ни на миг не забывай, что натворил твой отец. Он съел твоих братьев и сестер. Пытался съесть и тебя. Он твой враг.

Зевс слушал, как Рея живописует несчастья мира под владычеством Кроноса.

– Он правит устрашая. У него никакого чувства родства или доверия. Так нельзя, мой Зевс.

– Это разве не делает его сильным?

– Нет! Это делает его слабым. Титаны – семья, его братья и сестры, племянники и племянницы. Некоторые уже недовольны его чудовищной тиранией. Когда придет твое время, ты воспользуешься этим недовольством.

– Да, мама.

– Подлинный вождь создает союзы. Подлинного вождя обожают, ему доверяют.

– Да, мама.

– Подлинного вождя любят.

– Да, мама.

– Ах, вот ты смеешься, а это правда.

– Да, м…

Рея отвесила сыну оплеуху.

– Давай-ка посерьезнее. Ты не дурак, я это своими глазами вижу. Адамантея говорит, ты умный, но взбалмошный. Что ты слишком много времени тратишь, охотясь на волков, дразня овец, лазая по деревьям и соблазняя нимф ясеня. Пора тебя как следует вышколить. Тебе уже шестнадцать, скоро предстоит нам делать свой ход.

– Да, мама.

Рея попросила свою подругу Метиду, мудрую и красивую дочь Тефиды и Океана, подготовить сына к предстоящему.

– Он умен, однако рассеян и тороплив. Научи его терпению, ловкости и лукавству.

Метида очаровала Зевса с ходу. Никогда не видел он такой красы. Титанида была чуть мельче остальных в ее племени, однако наделена изяществом и мощью личности, благодаря которым вся лучилась. Походка лани и хитрость лисы, мощь льва и нежность горлицы – все это вместе создало натуру и силу ума, от каких у юноши голова пошла кругом.

– Возляг со мной.

– Нет. Пошли прогуляемся. Мне нужно многое тебе рассказать.

– Вот тут. На травке.

Метида улыбнулась и взяла его за руку.

– У нас полно дел, Зевс.

– Но я тебя люблю.

– Тогда делай, как я говорю. Когда любим кого-то, мы всегда стремимся угодить ему, так?

– Ты меня не любишь?

Метида рассмеялась, хотя на самом деле ее поразил ореол величия и мощи характера, осенявший этого дерзкого юного красавца. Однако подруга Рея попросила ее обучить мальчика, а Метида была совсем не из тех, кто предает чужое доверие.

Целый год она учила его вглядываться в сердца живых и судить об их намерениях. Учила воображать и размышлять здраво. Искать в себе силы для того, чтобы остужать страсть и лишь потом действовать. Выстраивать замысел и улавливать, когда замысел следует изменить или оставить. Позволять голове править сердцем, а сердцу – завоевывать любовь окружающих.

Из-за ее отказа дать их отношениям сместиться в физическую плоскость Зевс полюбил ее еще сильнее. И хотя она никогда ему об этом не говорила, любовь эта была взаимной. Поэтому в пространстве между ними, когда б ни были они рядом, возникала некая искра.

Однажды Зевс увидел, что Метида стоит над здоровенным валуном и долбит по его плоской поверхности маленьким округлым камнем.

– Ты что такое делаешь?

– Толку горчичные зерна и кристаллики соли.

– Да ладно.

– Сегодня, – сказала Метида, – твой семнадцатый день рождения. Ты готов отправиться на Офрис и подчиниться судьбе. Вскоре появится Рея, но я тут кое-что задумала и надо успеть доделать.

– Что это в крынке?

– Смесь макового молочка и сульфата меди, подслащенная сиропом манны, – его дали мелии, наши подруги ясеня. Соединю все ингредиенты и встряхну. Вот так.

– Не понимаю.

– Смотри, вон твоя мама. Она объяснит.

В присутствии Метиды Рея изложила Зевсу замысел. Мать с сыном всмотрелись друг другу в глаза, глубоко вздохнули и принесли обет – сын матери, мать сыну.

Они были готовы.

Полночь. толстая пелена, какую Эреб с Никтой набросили на землю, море и небо и тем обозначили конец дневных игрищ Гемеры и Эфира, укрыла мир. В долине высоко на горе Офрис Владыка Всего вышагивал туда-сюда, бия себя в грудь, беспокойный, несчастный. Кронос превратился в самого вздорного и недовольного титана из всех. Власть над мирозданием не дарила никакого удовлетворения. С тех пор как Рея – без всяких объяснений – изгнала его с брачного ложа, бежал Кроноса и сон. Без этого целительного бальзама настроение и пищеварение у титана, и так-то паршивые даже в лучшие времена, испортились напрочь. Последний из проглоченных младенцев, похоже, вызвал у него острую изжогу, каких не бывало от предыдущих пяти. Какая там радость всевластия, если живот крутит, а мысли слепо толкаются в густом тумане бессонницы?

Впрочем, сердце его вознеслось к некоему подобию счастья, когда заслышал он неожиданно тихий, милый голос Реи – она нежно напевала себе под нос, поднимаясь по склону к вершине горы. Милейшая сестра и дражайшая супруга! Вполне естественно, что она слегка расстроена из-за того, что он поглотил шестерых ее детей, но она, разумеется, понимает, что ничего другого ему не оставалось. Титанида, она сама знает о долге и судьбе. Он окликнул ее:

– Рея?

– Кронос! Не спишь в такой час?

– Я не сплю уже столько дней и ночей, что сбился со счета. Гипнос и Морфей сторонятся меня. Мой разум полон скорпионов[32], любезная жена. – Макбету, еще одному убийце, лишенному сна и терзаемому темными пророчествами, предстояло произнести эти слова, но через много-много лет.

– Да тьфу, возлюбленный. Неужто смекалка и умение титаниды не в силах превзойти этих несуразных демонов сна? Что такого умеют Гипнос с Морфеем, чтобы ублажить твое страдающее тело, утишить мятущийся разум и облегчить раненый дух, чего не смогла бы добиться я – сладостью и теплом собственного изготовления.