Не было понятно, зачем она назначила его своим собственным принцем, зачем хотела себе сказки. Позже ей пришлось плакать от разочарования.
Ведь в жизни всё не так. Даже самый лучший для тебя человек, самый умный, милый, твой авторитет, имеет плохие стороны, как и любой другой. Он может быть слабым, завистливым, неспособным справиться с ответственностью. Таким оказался и он.
«Запись от 13 сентября 2015 года»
Сложно передать, насколько я счастлива вернуться в Сеул. Пусть даже одна, без родителей, которые предпочли остаться в Англии, там, где я родилась. Что интересного в этой сырой дождливой стране? Тонуть в ежедневном тоскливом тумане, оседающем на крышу нашего дома, стало настолько тяжело, что хотелось закрыться в комнате и даже не пытаться сунуть нос на улицу.
Я уехала прочь. Поставила родителей перед фактом, как они меня пару лет назад. Вполне может быть, что их постигло разочарование в собственном ребёнке, но им незачем переживать, ведь мама теперь ждёт ещё одного.
Возможно, дело в моём эгоизме, ведь я могу не задумываться о них. С этих пор меня не будет съедать желчное чувство вины, не позволяющее спать по ночам.
А может, дело в том, что я собственноручно свалила весь груз ответственности на свою будущую сестру или брата, которые вскоре поймут, какой тварью была их родственница. Но благодаря такой значительной разнице в возрасте мне не придётся выслушивать нарекания.
В любом случае все сомнения и предубеждения я заперла в душевный сундук, будто бы хотела отложить размусоливание собственных трагедий на будущее, а пока думать о настоящем, не отвлекаясь на причины. И почему мне захотелось поступить именно в корейский университет? Наверное, потому что выросла здесь. Многие не принимают меня, им тяжело привыкнуть к иностранной внешности. Поэтому я не могу быть «своей», не могу потеряться в толпе, зная, что никто не обратит на меня внимания.
Я неслась по коридору в поисках нужной аудитории. Тяжёлая сумка давила на плечо под весом толстых фолиантов. Мимо проходили студенты, всматриваясь в моё лицо, будто мысленно попрекая в том, что здесь мне не место.
Размышляя об этом, я не сразу поняла, что происходит. Что это было за наваждение, почему я так и не смогла изгнать из головы эти мерцающие глаза? Стоило только моргнуть, и я опять это видела. Будто какой-то сверх меры талантливый художник нарисовал это на обратной стороне моего века. То, что будоражило кровь. Но я не ошиблась. У окна действительно стоял он. А рядом с ним его девушка. Помню её. Та самая. И… они целовались.
***
С ней и раньше такое было. Конечно, то, что ей не нравятся другие мальчики — ложь. Поцелуи и секс уже не казались в таком возрасте откровением. Но испытывать похоть к нему казалось кощунством. Таким же стыдным, будто она на полку между мягкими мишками и куклами Барби на всеобщее обозрение оставила пачку презервативов.
И самое странное, что ощущение не проходило. Будь это единичный случай, она бы смирилась и выкинула всё из головы. Но при следующей встрече это продолжало так же раздражать душу, буквально царапать всё внутри. Её бросало то в жар, то в дрожь, и девушка не могла ничего с этим поделать. Это пугало.
Подобная зависимость делала её слабой и легкодоступной. Одинокая в этом городе, она не могла ни на кого положиться.
Внезапно до неё донеслось:
— Юджи? — бархатистые нотки, переплетающиеся с волнением, коснулись её сознания. Она медленно, словно во сне, повернулась к нему и прямо-таки почувствовала, как сердце радостно дёрнулось навстречу старому другу.
Чжан Исин, её близкий и самый любимый друг детства, стоял неподалёку и с приоткрытым ртом всматривался в лицо подруги. Перед ней стоял совершенно другой, незнакомый на вид парень. Неизменными остались только его торчащие в разные стороны вечно непричёсанные каштановые волосы. Те же добрые глаза не отрывались от неё, и, возможно, она могла бы утонуть в них, но почему-то не тонула.
Девушка улыбнулась.
Сначала на лице друга проступило удивление, растерянность, затем, кажется, он решился ей что-то сказать. Всё-таки долго не виделись, больше двух лет. Наверно, просто поздороваться хотел, возможно, узнать, как у неё идут дела, не скучает ли она по старым временам? Только не успел. Она как-то слишком быстро оказалась рядом и обвила его шею руками. Чувствовать тепло её тела казалось чудом, сном, которым он бредил наяву.
Его лучшая подруга, почти сестра и в то же время горячо любимая девушка была здесь. Рядом. Сейчас. Мысли сбивались в грязный шерстяной комок, чувства вторили мыслям. Но он готов был забыть всю ту горечь, испытанную в день, когда она его бросила и уехала в Англию. Забыть обиду, таившуюся чёрным змеем в уголке ранимой души. Исин снова был обезоружен ею.
***
Многоэтажный серый дом нагревался в лучах тёплого осеннего солнца. Квартирные окна были открыты настежь, ловя, будто сачки для бабочек, чуть прохладный освежающий ветерок. Стёкла сверкали, словно драгоценные камни. На детской площадке возле дома беззаботно играли малыши, совершенно не обращая на заботливых родителей внимания. Они то и дело норовили попробовать на вкус сыроватый от утреннего дождя песок или отобрать у одногодки любимую игрушку, доведя тем самым товарища до слёз. Влюблённая парочка щебетала на одной из скамеек, а с десяток голубей обустроились на соседней в надежде на скорую кормёжку.
Юджи подхватила ящичек с вещами и неловко поставила его на землю, чуть не уронив самую верхнюю книгу. Вытерла выступившую испарину, горестно вздохнула. Работы предстояло много. Внутри небольшого фургончика оставалось ещё полно коробок с одеждой, книгами и прочими вещами. И всё это нужно было перенести в новую квартиру.
Но ни трудный переезд, ни объём предстоящей работы не затмевали её счастья. Много лет она мечтала о том, чтобы жить отдельно. И вот теперь ей удалось получить возможность жить почти в центре Сеула, в квартирке, которую она снимала вместе с Юной — сестрой Исина, что приютила её по просьбе брата. Юджи всё ещё предстояло встретиться с ней, познакомиться и душевно отблагодарить за её щедрость. Правда, она сделает это чуть позже.
Несмотря на местоположение дома, Юджи сильно разочаровалась, оказавшись внутри.
Малюсенькая квартирка, кухня соединена с гостиной, санузел тоже. В правом углу протекает крыша. Посреди комнаты — шатающийся стол с пятнами на лакировке от горячих чашек, просыпанного мимо пепельницы горячего пепла сигарет, фломастеров, лака для ногтей. Ящики пестрили наклейками от жвачки с лошадьми и старыми спорткарами. В углу — шкаф-недоразумение, куда просто ничего не влезало, почти весь гардероб разложен по стульям вперемешку с учебниками. Студенческий слоёный торт.
Диван, застеленный лоскутным одеялом, как объяснил Исин, выглядел обманчиво мягко. На самом деле в трёх местах были сломаны пружины, на которые то и дело натыкаешься ночью, пока не привыкнешь. Да и в любом случае от него болела спина.
Зато на полу — огромный пушистый ковёр, на котором хорошо предаваться мечтаниям. Или безумному сексу, тут уж кому что.
В единственной комнате гулял сквозняк, и Юну, судя по всему, абсолютно не волновало, заклеены окна или нет. «Она была весьма необязательна, частенько принося домой насморки и лёгкие простуды», — жаловался на неё брат.
Юна осталась ночевать у своего парня, и чуть позже Юджи одиноко сидела на старом диване и предавалась грустным мыслям. Возможно, это происходило из-за её внутреннего одиночества? Или того, что у неё завтра день рождения? А может, потому что в этой и без того маленькой квартирке она казалась сама себе совсем уж неприметной. Забытой. Покинутой.
Жаль только, что стены были совершенно серыми. Этот цвет приводил её в абсолютное отчаянье. Какой-то спокойный, не цепляющий взгляд и одновременно мёртвый. Отупляющий. Он напоминал об абсолютно сером и непробиваемом дожде, порой стоящем за окном стеной, таком частом госте в её жизни.
Ей хотелось взять в руки баллончик с красной краской, покрасить все стены, чтобы они горели пламенем, тёмно-зелёным — батареи, оранжевым — потолок. И это будет её солнце. Но ОН больше им не будет.
