Копаясь как-то средь старинных

И столь диковинных вещей,

Мы при свечах, в мгновеньях длинных

Суждали в пламени речей

О временах, теперь забытых

Уж современными людьми

(Наш был девиз – «Не посрами»)

И пылью долгою сокрытых.

И от полночи до утра

Царили мы, когда пора

Блаженных лет располагала

Богами быть среди теней.

Под впечатлением дышала

Младая грудь; Душа скорей

Стремила ход в Небес сиянье,

И тайна, и Миров молчанье

Заводом были жизни всей.

Одну из тайн перескажу я

Устами несмышленых лет.

И, может, кто-нибудь, ликуя,

Провидит лучезарный свет.

Давно ли, нет – не ведать Миру,

В одном безмолвенном селе,

Где окрылённому зефиру

Дышалось шумно на Земле,

Где луч всходящего Светила

Теплил уснувшие поля

И лаской утреннего эля

Природа дивная цвела,

Старик жил со старухой злой.

В полях работал он с желаньем,

Прося у Бога с ожиданьем

Себе лишь сына да покой.

Однажды бурею беспечной,

Лишь Солнце быстро снизошло,

Покрылся тучей купол млечный,

Торжественное зло пришло.

Грозы объятия раскрылись,

И ветра холодный язык

Объял Природы нежный лик,

И Звёзды частию затмились…

Поутру средь немых полей

У древа с кроной охлаждённой

Старик стоял, старухи злей.

И старца взор опустошённый

Молил грядущие лета

Послать надежду дней суровых —

Потомка… Также зёрен новых.

О, Бог! Свершилася мечта.

У корня сливы одинокой,

В движениях стеснённых, там

Лежал младенец ясноокий —

Судьбы насмешливой обман…

Как часто высший Властелин

Даёт Природе низший жребий,

И тяжкий звук людских молебий

Пред ним ничто – он господин.

Но дар, Светилом поднесённый

И первой лаской опьянённый,

Был славный карлик, добрый сын.

Шли годы. Мальчик не развился,

Но танцевал, причудно пел,

В полях он весело резвился,

В душе об участи жалел.

Лишь радостных детей веселье

Катилось к месту, где он был,

Или народа новоселье

И молодой задорный пыл

В селе блуждали – он покорно

И удивительно проворно

То место чудом покидал.

А там уже с тоской бежал

В вековый лес, где великаны,

Спокойствием возвысив станы,

Стояли. Там он засыпал…

Когда ж старухи голос нервный

Его винил в пустых делах,

То старика карман безмерный

Служил защитой. Как в стенах,

Он там скрывался и, печальный,

Взирал сквозь ткань на Мир большой,

И вздох груди многострадальной

Стеснял неразвитой рукой.

Не по вине своей нахлебник,

Но в Сердце жаждущий помочь,

Опять ребёнок встретил ночь

В сыром лесу, где, как волшебник,

Ступал он меж седых древов,

Играя нежные мотивы,

И у корней могучей ивы,

Найдя остаток дивных снов,

Решил покинуть отчий кров.

Лишь Солнце снова поднялось,

Окутав Звёзды сном лазурным,

В селе движенье началось.

Лоскутный люд потоком бурным,

Прослыша только ранний слух

(Пропажа быстро разнеслася),

Толпою в лес пошёл. Велася

Повсюду речь на разный Дух.

Один входил во смех безбожно,

Другой с вниманьем, осторожно

Искал. А третий, как петух,

Кричал, но оставался глух.

Так день прошёл, и с чувством разным

Народ стекался уж к домам:

Один – со смехом несуразным,

Другие шли к своим стенам

С тоскою на челе разбитом,

Иной народец помышлял

Об ужине довольно сытном

И носом по пути клевал.

Вновь ночь пришла. Погасли свечи,

Народные умолкли речи,

Старик лишь молча, сам не свой

Сидел с желаньем непонятным

И изредка словцом невнятным

Тревожный нарушал покой.

Свеча дрожала, он рукою

Её от ветра ограждал

И думой, мрачной головою,

Природу втайне проклинал:

«Судьба-злодейка… С Богом, сын».

Малыш, проснувшись, вспомнив речи

Старухи и других людей,

Он с ними не желал уж встречи.

А потому среди ветвей

Иглу сыскал он, плотик справил

(Иглою защищаться мог

Он среди тягостных дорог)

И к городу его направил.

Вот Солнце за море скатилось,

И среди каменных колонн

Он оказался. В нём теплилось

Желание: какой-то сон

Найти, очаг и добры взгляды,

Не требуя иной награды.

Взамен бы мальчик только пел.

Когда б он песней надоел,

То молча, внемля лишь рассудку,

Он доставал бы верну дудку

И в уголочке бы сидел.

Так он мечтал среди прохлады,

Стеснённый сумраком ночным,

Всё брёл. И вот увидел дым —

Костры горели. На все лады

Там веселилась детвора

И у мраморного двора

Цветущие пестрели сады.

Туда он тихо подошёл,

Вздохнул и в дом затем вошёл.

Ступал он тихо, осторожно,

Но в чуждом доме невозможно,

Поверьте, не наделать шум:

Игла из рук его упала,

По полу шумно застучала —

Он стал безжизнен и угрюм.

Боясь встревожить чьи-то нравы,

Он тихо за альков зашёл.

Стоял там долго… Час пришёл!

Тревожный час грядущей славы,

Когда в ту комнату вошли

Толпы людей. И до земли

Они склонились. Поз почтенных

Там стало множество… Малыш

Союз увидел соплеменных

И затаился, словно мышь.

Спустя мгновенья застучали

Шаги из комнаты другой,

И человек вошёл большой.

К нему все взоры обращали

И долгих лет ему желали,

А он, с седою головой,

Смотрел презрительно, сурово

И, возвышаясь над толпой,

Ей говорил насмешки слово.

Вот сели все. Достали карты.

На власть земель игра пошла.

Неистощимые азарты

Там начались, идея зла

Здесь источалась беспременно,

И проигравший уходил.

И только тот сидел бессменно,

Кто злые речи говорил.

В стенах тлетворного желанья

Он насаждал бессилья Дух,

И злобы обострённый слух

Людей не слышал излиянья.

Толпа гудела, шум катил,

Но средь тревожного движенья

Тот монстр видел наслажденье

И изливал коварный пыл.

Но час пришёл! Настало время,

Когда могучая толпа,

Людей объединённых племя,

Взродилась (ненависть слепа),

Обозначая нрав проворный…

И вот возмездия игла

(Малыш её пустил озорно)

В глаз старцу прямиком вошла.

Тут закричал, циклоп взбешённый,

Схватил проворно молоток,

Ударил трижды в потолок

И стал уж тигром разъярённым,

И пятьдесят блестящих Звёзд

Вмиг засветилися на теле,

Над головою – гнева гроздь,

И птицы с потолка слетели,

И, покружившись над столом,

Они на пол рядами сели

И превратилися потом

В стальных орлов.

Их взгляд стеклянный

Испепелял людей покой…

Они ворочали главой

И источали мрак туманный.

И воцарилась тишина.

Молчали все, дыша тяжело,

Идея ненависти зрела.

Неразличимая стена

Стояла меж людьми, зверями,

И ядовитыми глазами

Смотрела каждая страна…

-– —

-– —

Но противоречивы тени…

Чего они хотели в час,

Когда витал там смерти глас?

Когда бессмысленные пени

Им были чужды, как Богам?…

Одно осталось: иль к ногам

Припасть врага, или колени

Склонить к позора Алтарю,

Отдав надежду дней грядущих,

И встретить новую зарю

В цепях холодных и гнетущих…

Где тот смышленый судия

И друг людей миниатюрный,

Чей взгляд счастливый и лазурный

Земли носили сыновья?

Явись, о Бог! Рукой спокойной

Сотри враждебные черты

И с мыслью доброй и достойной

Назначь дороги Красоты.

Тебе не нужен, счастья странник,

Дипломатический язык,

Отдай другим речей ярлык,

Уполномоченный посланник.

Закинь далёко молоток —

Символ чудовищных желаний

И беспокойства, и страданий,

Приблизив правды давний срок.

И властвуй! Чудо! Жар глубокий

Неси в сознание других,

Тебе наш современный стих

И мысли памятник высокий.