Так соображаешь, соображаешь, да и подойдешь к старухе. Ну, конечно, пошвыряешься в обувке – окажешь почтение. Но сам знаешь, что заприметил уже вон те сапожки – слегка побитые и мальцу великоватые, однако прочные. Ну, дальше как обычно – яйца покажешь, распишешь про свежесть, да про размер. Как будто бы Озла твоих яиц не знает! И она тоже сомнение выразит, карга такая, да на свет будет смотреть, словно скрозь скорлупу прозревает. Что поделаешь – обычай.

Потом заломит Озла полсотни яиц, да чтоб на дом принесли, а то ей неудобно ввечеру с Меновой обувку да еще и яйца тащить. Внучки-то не помогают, демоны им на шею, и мать их, распустёха, ума не вбила им через одно место.

Сам начнешь с двадцати, да чтоб прямо на месте. И разговор на полчасика да заведется. То пошутишь, а то и обидишься наружно, если упрямство на бабу нашло. Станешь уходить как будто. А она тоже – рот беззубый подожмет и глядит на тебя, как на мокрицу. Шагов пять сделаешь по ряду (тут не спешить – главное) да в сторону Феорвила отчетливо так посмотришь. Тут старуха и сдаст назад.

Ну и сговоришься – получит Озла три десятка да пару шнурков, потому что обувщики наши знают, что ты на досуге плетешь особые шнурки – нарядные и прочные, как демонова шкура. И в уме это дело имеют. А что с собой не взял ни пары, так не беда – Озла внучков пришлет еще до вечера – те и яйца заберут и шнурки. Сам же сапожки возьмешь сейчас – невелика ноша. А обману ты никогда не чинил – тебя тут всякий с малых лет знает. И тебя, и стариков твоих, и дедов покойных, и жену, и ее стариков…

Доктор Хтоний, окинув взглядом ряды, решил отправиться к лотку прорицателя, который промышлял, помимо предсказаний, ремеслом старьевщика. Унылая и тощая, как у побитого грозами пугала, фигура Ури Сладкоречного возвышалась над толпой у самого въезда на площадь со стороны дороги на пристань.

Еще издалека Доктор услышал, как Ури скорбно зазывает:

– О тайнах завтрашних скажу, на суженого укажу!

Не спрашивайте только про погоду!

Супруга верность подтвержу! Неверность также обсужу

и намекну, какие будут роды!

Ворон мой волшебный

клюнет свою тень —

год укажет хлебный

и удачный день!

Волшебный Ворон сидел тут же на лотке Ури, привязанный за ногу веревочкой к поясу прорицателя, и был известен Доктору как ворона Хлюстка. Привязывать ее Сладкоречный начал в прошлом году, потому что Хлюстка повадилась подворовывать на других лотках всякие мелочи и уносить неизвестно куда. Прорицателю пообещали, что побьют, если он не вразумит волшебную птицу. Поэтому на Меновой Хлюстка теперь работала только на поводке.

Обычно Ури оказывал три услуги: быстрое прорицание, индивидуальное гадание на листах Тар и – для особо взыскательных – составление звездного годового атласа. Быстрым прорицанием занимался Волшебный Ворон. Перед птицей выкладывалось множество свернутых в трубочки записок, начертанных на шелковых лоскутках. Как только Ури давал ей команду «Предсказывай, о Ворон!», Хлюстка ловко выхватывала из кучи записок одну и подавала хозяину. Если записка в этот момент находилась в тени, которую отбрасывала птица, то считалось, что предсказание сбудется в течение месяца или года. Если записка была не в тени – значит, прорицание относится к ближайшей неделе.

Ури разворачивал записку и показывал ее тому, кто заказал гадание. Поскольку предсказания были написаны не привычными буквицами, а рунами, которые знали в Тёсе от силы человек пять, заказчики понимающе кивали головами и ожидали, что Сладкоречный огласит предсказание сам. Что тот и делал, сообразуясь не столько с текстом, сколько с чаяниями алчущего узнать будущее.

Для гадания на Тар Ури уводил заказчика в видавшую виды палатку, а лоток оставлял под охраной нанятого мальчишки. Составление же годового звездного атласа занимало три-четыре дня, прорицатель занимался этим только в одиночестве и представлял результаты работы на дому у заказчиков.

Отношение к гаданию Ури Сладкоречного в городке было двойственное. С одной стороны он был очень популярен у женщин, поскольку предсказания давал в основном благоприятные и попадал с ними прямо в немудрящие мечты горожанок. Также им нравилась торжественная похоронная манера, в которой Ури излагал результаты своих изысканий. Самый простенький прогноз о том, например, будет у суженого борода или только усы, подавался с такой мудрой и отрешенной скорбью во взгляде и тоне, что звучал значительно и таинственно.

Люди же серьезные относились к прорицаниям Ури скептически, но женам ходить к нему не запрещали. А сами при очень большом затруднении обращались за советом к Доктору Хтонию, которого слегка побаивались.

С другой стороны поклонником Ури был сам городской Голова – уж куда какой серьезный человек. Он заказывал у Сладкоречного звездный атлас ежегодно, обедал с прорицателем каждые две недели, нередко просил того погадать на Тар и даже передавал гостинцы Волшебному Ворону.

Хтоний собрался было поздороваться с Ури, но тот вдруг завел новую песню:

– Гаданье, как обычно, свершается в момент,

а стоит предсказанье всего лишь комплимент!

А если кто захочет узнать о тайнах Тар -

за выгодку устрою, что есть почти что дар!

Серьезным же клиентам и лишь для их ушей

составлю звездный атлас за десять барышей!

«Вот это новости», – подумал Доктор, – «Что еще за «выгодка» и «комплимент»? В эту секунду Ури заметил нелюбимого конкурента, презрительно скривил длинное лицо, отвернул его в сторону и немузыкально возопил:

– Старье берем!

Кому вещь хренова, а кому – обнова!

Хтоний спокойно подошел к Сладкоречному и приветливо кивнул:

– Здравствуй, Ури. Хорошего дня.

Сладкоречный вынужденно повернул огромный нос обратно к фигуре Доктора, но любезность изображать не стал:

– Вы-то чего тут взыскались, ваше колдовское благородие? В нашей-то грязи и невежестве?

– Да вот интересно стало, что за нововведения у тебя. Гляжу – комплименты собираешь?

– А что вам чужие барыши? Своими занимайтесь! Мы люди маленькие, трудовой комплимент сберегаем, как умеем. На голову не падает, как некоторым тут светочам высоких тайн.

Хтоний успокаивающе поднял руки и открыл было рот, чтобы вежливо попрощаться, как вдруг услышал за спиной захлебывающийся голос:

– А я-то вас ищу, уважаемый Доктор! Уж как я вас ищу-то который день!

Хтоний обернулся и увидел Табачника Жоана – румяного толстяка с большой, украшенной бисером торбой, пристроенной на выдающийся живот.

– Табачку-то как же? Ведь я вам не отдал! Помните, дочку мою вылечили? Мыслимое ли дело для девки – бородавки на моське! Ведь убивалась как, а? Нынче, спасибо вам от всей души, другая жизнь пошла. Ведь кавалеры – один другое краше, и серьезные есть женихи, не какие-то там… Так что позвольте, уж позвольте от души – лучшего табачку примите. Табачок из-за Красных Зубов – урожай позапрошлого года. Это, вам сказать, чудо что такое, уж поверьте! Жоан свое дело знает, и для вас – только самое-самое.

Табачник так наседал и наскакивал, что Хтонию оставалось только кивать и бормотать «Ну-ну», пока Жоан нес благодарственную околесицу, рылся в торбе и пихал Доктору в руки целых три объемных кисета с табаком. Вручив подношение, он пристроился сбоку, ухватил Хтония за рукав и потащил в сторону от Ури Сладкоречного, после чего принялся говорить секретным голосом:

– Само собой не одним же табачком, что я не понимаю, что ли? Я, конечно, много не могу добавить, но пять барышей ведь вполне достойно будет за ваше благодеяние? Нет? Ну что вы, не обижайтесь на дурака меня! Ведь какой ученый человек! Пять барышей и пять выгодок – вот так, я полагаю, это уж будет по-честному…