- Ненавижу алкашные песенки, - словно бы прочитав ее мысли, тихо произнес Наиль.

- И не говори... И голосок-то слабенький у девицы, не находишь?

- Да-а-а, - махнул рукой профессиональный певец и преподавать по вокалу, - но для такого репертуара сойдет!

- Вот она бы была благодарная, в отличие от некоторых, - кусая булочку хлеба, мрачно проговорила Евгения.

- Жень, ты о чем?

- О том, что, будь у нее продюсер, она бы не стала детей таскать за собой, к тому же таких невоспитанных. Она бы, наверняка, держалась бы за такую удачу и возможность, а отличие от этого бессовестного мальчишки.

- Мне Эвелина тоже не нравится, но Диму жаль: он до сих пор любит Стешу, а та до сих пор не соизволила даже прощения попросить у него за пощечину.

- Да, и мне его жаль. Но сколько можно-то: неделя прошла! К тому же никто не умер же! Расстались просто... Эх, официантка!

- Что ты делаешь? - просипел Наиль.

Но ответить Стрижевая не успела, так как к ней подошли и спросили, чем могут помочь. Женщина достала визитку из кармана и попросила передать ее ресторанной певичке.

- Ты чего это? - изумился Наиль.

- Ничего! Проучим Диму! Незаменимых не бывает!

- Но Дима-то с образованием! Петь умеет, а эта...

- Петь-то умеет, а вести себя - нет. Ничего, Наиль, проучим. Сегодняшняя выходка стала последней каплей в чаше моего терпения.

Глава 79

Любовь, которая кажется

В тот день, после того устрашающего события на военной базе, от которого он упал в обморок, Рика тут же отвезли в больницу. Даша осталась с ним. Она очень перепугалась за юношу и не отходила от его кровати, с ужасом наблюдая, как капля за каплей лекарство стекает по трубочки в его вену. Наконец ее друг открыл глаза.

- Где я?

- Не бойся, - улыбнулась девушка, - все в порядке.

- Не нашли этого человека, который подкинул мне...?

- Нет, - прервала Даша, и ее мягкая теплая ладонь погладила Рика по щека. - Я так перепугалась за тебя.

- Спасибо... Я тронут...

Какое-то время они помолчали, а потом она вдруг тихо прошептала:

- Кажется, я начинаю влюбляться в тебя...

Сначала он вздрогнул, что девушка даже испугалась за него. Потом горькая улыбка соскользнула по лицу Рика:

- Нельзя в меня влюбляться.

- Почему же...?

- Потому...

- Но почему?

- Потому что...потому что нужно любить, когда дышать без человека сложно, а ни когда тебе что-то "кажется".

Даша пристыжено молчала, корила себя за свои слова. "Кажется..."! Кажется, что Рик обиделся. Она снова погладила его по лицу, но тот дернул головой. Девушка попросила прощения, признавшись, что и сама не знает, что с ней происходит. Но ее такое странное признание, видимо, очень сильно задело юную душу, что он лишь шёпотом попросил подругу покинуть его. Она не хотела, но он повторил просьбу чуть громче. Девушка глубоко вздохнула, обвела взглядом белую больничную палату, окна с жалюзи, пытаясь за что-то зацепиться, найти повод, чтобы отказать в просьбе, но... Пришлось Дарье Соколовой выйти из палаты, но больницу не покинула.

Примерно через два часа капельница закончилась, и юношу отпустили домой, но, едва он вышел в коридор, поправляя на ходу рукава, как увидел, что на белом кожаном диване его дожидается Даша. Тусклый свет лампы выхватывал ее из вечернего сумрака. Услышав шаги, девушка подняла голову и... сползла на пол, подползла к нему на коленях, сказав: "Прости меня, мне так стыдно!". Рик попросил прекратить этот цирк и сейчас же подняться с колен. Девушка послушалась. Он хотел пройти мимо, как она неожиданно обняла его, и юноша...неожиданно не вырвался из ее объятий. Друзья помирились. Вдвоём они покинули больницу.

Дарья подвезла его на такси до дома.

- Пока. Береги себя.

- Спасибо. Мне так страшно!

- Можно я провожу тебя до дверей, Рик?

Юноша кивнул. Девушка расплатилась с таксисткой, и они вышли из машины. Впервые Даша вошла в его подъезд, впервые поднялась на второй этаж, впервые вошла в его квартиру. Маленькая, двухкомнатная, уютная, прибранная, видна была мужская рука. В зале на диване сидел плюшевый мишка, которого хозяину подарила Дарья. Увидев игрушку, девушка улыбнулась. Тут стоял телевизор и сервант, на темном паркете лежал светлый пушистый ковер. В спальню гостья не пошла, естественно - это у них считалось неприличным.

Потом друзья пили чай на кухне, маленькой, теплой и уютной, и Рик поделился с подругой своими страхами. Он, и правда, испытал огромный испуг, граничащий с неподдельной паникой, от выходки человека, похожего на монаха.

- Вдруг это предупреждение? Вдруг они хотят разделаться со мной и со всеми, кто получит подобный "подарочек", если получит?

- Думаю, ему уже не дадут делать такие сюрпризы. А если он задумывал что-то подобное, тогда он - извращенец!

- То, что извращенец - без сомнения. Это-то меня и пугает... Но кто он? Сектант?

Даша согласилась с ним, сказав, что давно думает, что тут орудует какая-то секта, и что очень жаль, ведь Дифда только сегодня поняла, как все это опасно, что это не просто чья-то непонятная шутка, как та думала сначала.

- Надеюсь, это не станет роковой ошибкой, - сама пугаясь своих слов, прошептала Дарья.

- Я тоже на это надеюсь. Спасибо тебе за поддержку. Я никогда этого не забуду. И прости, что грубо отреагировал на то, когда ты просила прощения.

- Это ты меня прости...

- Простим друг друга! - улыбнулся он.

- Да! Как же я люблю твою улыбку.

Он чуть кокетливо, чуть озорно, чуть лукаво улыбнулся ей снова:

- Правда, что ли?

- Правда! Клянусь!

И тут она осознала, что в последние дни вообще не думает об Анджее... Странно... но... Но ей даже стыдно не стало из-за этого. Быть может, она, и правда, любит Рика? Быть может, ей вовсе это не показалось? Дарья, наверное, и никогда не разберётся в себе, но сейчас, сидя с ним на его маленькой, уютной кухоньке, несмотря на жуткое, недавнее происшествие, чувствовала себя счастливой...

Глава 80

Плохой

Официантка, конечно же, передала певице Евдокии визитку: Стрижевая незаметно наблюдала за этим моментом. Но девушка так и не позвонили продюсеру. Наверное, решила, что ее разыгрывают.

А Дима вечером того же дня, когда Евгения Александровна и Наиль, не предупредив его, покинули студию, позвонил и попросил прощения. Женщина слышала в его голосе нотки слез, но почему-то в глубине души ничего не дрогнуло в ней. Она лишь сухо и холодно ответила подопечному: "Ладно. Мне некогда. Перезвони позже".

- Хорошо... - кивнул юноша, в дрожащих руках сжимая телефонную трубку.

Ему было невероятно стыдно за себя! Почему он так безответственно себя повел?! Правда, сначала юноша обиделся, узнав, что его бросили в студии, но дома, вечером, когда мама пришла с работы, он поделился с ней. Лариса Степановна, выслушав сына, сказала, что все-таки они с папой неправы, что студия - это не место для детей. Потом в разговор вступил отец, рассказав, что Эвелинка горько плакала, не хотела опускать "папу", что им некуда было деваться, и потому он, Егор Петрович, поехал с сыном, чтобы присмотреть за малышкой. Мама Димы все равно стояла на своем, что это не дело, что нужно было как-то отвлечь девочку, и не брать ее с собой. Там не детский сад, и никто из сотрудников туда малышей не возит!