- Да? А я не видела в тот раз эту "талантливую певицу", - усмехнулась Валя, подшучивая над Риммой, и ревность уколола ее сердце, - а то бы знала. Но я все равно бы поступила точно так же. Если меня уволят, то пускай. Я не позволю никому при мне обижать юношей. Я таких баб, за баб не считаю.
- Ты такая...такая... храбрая. Спасибо тебе!
- Богдан! - внезапно раздался голос дворецкой. - Вы тут? А я не видела, когда вы пришли!
- Только что.
- Валя, не ты ведро там оставила?
- Виновата: я. Я его уронила случайно. А потом...потом...
- Потом я ее отвлек! - пришел ей на выручку Богдан. - Вы не ушиблись, Евстолья Вениаминовна? Мне показалось, вы споткнулись! Простите - это я виноват! Из-за меня оно там оказалось.
Евстолья Вениаминовна ласково и умиленно глядела на юношу.
- Ничего-ничего, Богдан! Спасибо вам за заботу! Пойдемте в дом: уже прохладно.
Уходя, юный Гадетский обернулся на Валю, и они послали друг другу улыбки. Он отвлёк внимание от Риммы, и девушка поняла это. Улыбаясь ему в след, она понимала, что готова улыбаться даже только воспоминаниям о нем.
Глава 35
Ты самый прекрасный на свете
После того, как Валя надела мусорное ведро на голову сопернице, эта история не приняла огласки, хотя Евстолья что-то начала подозревать: мусор и мусорное ведро, которое оставила одна из служанок. Удивительно, но Римма не рассказала Ксении Ивановне, что случилось с ней на самом деле, она наврала, что хотела сделать какой-то сюрприз Богдану и свалилась в помойку. Как это было связано, никто не понял.
Но Галя тут же решила, что ухажерша ее дяди вконец спятила, о чем на другой же день узнала почти вся школа, где она училась. О том, что дочка известной "бизнес-вумен" сама, по доброй воле, залезла в мусорный бочек, говорили практически все ученики всех параллелей. Да, сплетня не достойна девочки, но племянница Богдана не удержалась, чтобы не "поставить на место" противную девицу, что так нагло клеится к ее красивому молодому дядюшке. Что особенно бесило юную Гадетскую, так это то, что Римма, похоже, и в самом деле, считала, что, раз она влюбилась, раз их познакомили, раз их родители дружат, значит, избранник обязан с ней быть, еще и под венец с ней пойти, с ней, избалованной дочуркой богатых родителей, что не ударила ни разу в жизни палец о палец. Галинка мечтала о другом будущем для Богдана: о том, что в его полюбит настоящая принцесса-воительница и заберет в свое королевство. Кровиночка Авдотьи, по мнению девочки, совершенно не подходила на эту роль.
В тот вечер, после происшедшего, Римма, и правда, позвонила своему папе, что любил ее до одури и умопомрачения, и поплакалась ему, как мальчишка. Тот сообщил жене, но предупредил, что устроит ей истерику, если та обидит кровиночку. А мать, матерясь и ругаясь на свою оболтуса-дочь, позвонила Ксении Ивановне и рассказала, что ее Римма, странным образом, попала в помои и теперь стоит за воротами дома подруги. Гадетская-старшая попросила дворецкую впустить Римму, Римма проскочила через черный ход, где ее встретила Ксения Ивановна, которая тут же в тайне ото всех слуг, проводила в ванну. Почему горе-воздыхательница не выдала свою соперницу, никто так и не узнал, потому что никто, кроме Вали и Богдана не знал, что случилось на самом деле. Дочке Авдотьи, конечно же, сначала страстно хотелось обо все рассказать, в малейших подробностях, да и еще приврать что-нибудь, но потом подумала, сидя в ванной в доме любимого, что это ее только опозорит. Что хорошего, когда тебе на голову "какая-то служанка" вываливает содержимое мусорного ведра?! Уж лучше что-нибудь наврать!
Богдан, мечтательно улыбаясь, спустился в гостиную и тут же увидел, что напротив огня, спиной к шикарной лестнице на диване сидит...Римма! На голове у неё было намотано полотенце. Напрасно юноша хотел сию же секунду скрыться - та услышала чьи-то шаги и обернулась. Она несмело улыбнулась ему. В этот момент в гостиную, как назло, вышла чета Гадетских, а за ними - служанка с кухни и поставила поднос с чайным сервизом на кофейный столик перед гостьей.
Увидев застывшего сына, родители позвали его присоединиться к ним. Сам не зная, почему, почему не наврал что-нибудь, тот послушался. Все сели пить чай. Так и прошел тот вечер. Римма не заикнулась о случившимся, Ксения Ивановна и Илья Валерьянович деликатно не спрашивали ни о чем дочку друзей, дабы не травмировать ее психику. Богдан, поняв, что его навязчивая ухажерша ничего не расскажет, сказав, что хочет перед сном подышать свежим воздухом, покинул их компанию.
В саду юноша разыскал Валю. Хорошо, что она еще не ушла к себе и сидела на скамейке за оранжереей. Они поздоровались и справились о делах друг друга. Вроде бы все хорошо закончилось, и ни у юноши, и ни у девушки неприятностей не прибавилось из-за произошедшего с Риммой.
- Евстолья Вениаминовна ничего не заподозрила? - спросил Богдан.
- Не-а. Я слышала, что девушка там у вас, в доме.
- Да. Сидит, греется у камина и распевает чаи с моими родителями. Она ничего им не сказала, сочинила какую-то нелепицу про то, что залезла в мусорный бочок дабы сделать мне сюрприз.
- Правда, что ли?! Ничего себе! - расхохоталась Валя, но юношу это не веселило.
- Очень смешно... Можно подумать, я только и достоин того, чтобы ради меня лазали в помойках. Интересно, что она имела в виду, что мне подарок там искала?
- Богдаша, - улыбнулась девушка, - но она же наврала про это, а на самом деле никуда не забиралась в поисках подарочков.
- Все равно, могла бы придумать что-то более достойное! И вообще можно было бы меня и вовсе не упоминать в своей басне. Сказала бы, что подралась с гопницами.
- О! Это было бы, и в самом деле, правдоподобнее! - рассмеялась Валя. - Но все же... Богдаша, раз она не придумала что-то иное, значит, не могла. Значит, глупая...
Юноша улыбнулся - как ему нравилось, что она обращается к нему "Богдаша".
- И потом, не обращай на нее внимания. Пусть себе изгаляется.
- Но я не могу...
Валентина чуть повернулась к нему и улыбнулась мягко и ласково, как...ребенку.
- Но ты должен постараться. Я не защищаю ее. Я вообще по-другому бы ухаживала за юношей. Но она странная, и потому так странно себя ведет.
- А как же не странно?
- Как? Я бы взяла его за руку, сказала бы что-то нежное. И...
- Богдан! - вдруг раздался голос матери. - Ты где? Иди домой - поздно уже.
- Ну, вот всегда так... - чуть не плача, прошептал юноша, низко опустив голову.
- Ничего... - улыбнулась Валя. - Она же любит тебя...
Девушка сказала первое, что пришло к ней в голову, не зная, что значат его слова.
Юноша поднялся со скамейки и пожелал Валентине спокойной ночи, досадуя про себя, что его, как маленького мальчика, мать вздумала загонять в постель.
Девушка нежно задержала его за руку. Он обернулся к ней. Глядя на его совершенные черты, освещённые тусклой подсветкой сада, внутри влюбленной что-то вздрогнуло, и она сама забыла, что хотела сказать. Так и застыли они друг против друга, не в силах отвести глаз. Как вдруг снова раздался голос Гадетской-старшей:
- Богдан! Ты с кем это там?! Оставь людей в покое - дай им отдохнуть!
Юноша вздрогнул. Его пальцы выскользнули из-под ладони Вали. Снова пожелав ей спокойной ночи, он поспешил уйти.
- Сладких снов, мой принц, - проговорила Валя с улыбкой, но неожиданно ее "принц", услышав голос, но, не поняв смысла слов, обернулся, вопросительно глядя на девушку.
