Очень быстро сумерки сменились ясной ночью с сияющими прямо над нами крупными, куда крупнее, чем на Земле, яркими звёздами. Мы сидели у костра, ели из общего котелка кашу с нарезанным копчёным мясом и лепёшками, разговаривали о чём-то незначительном… и на душе у меня было до странности хорошо. Я ощущал такое единение с окружавшими меня людьми, какого не испытывал ни до, ни после. Странно, но я не только Шоусси, но и Шера с дядюшкой Матэ, и даже Кэпа стал ощущать не просто, как друзей… а как что-то более близкое. Может быть, семью? Мне было не с чем сравнивать, семьи у меня никогда не было, но даже ради этого ощущения стоило умереть, оказаться в чужом мире и получить от Тьмы это трудное задание. Трудное, но не невозможное, теперь я осознал это окончательно. У нас будет Дом… Обязательно будет…

Когда мы покончили с ужином, дядюшка Матэ ушёл спать в повозку. К моему удивлению, туда же отправился и Шер. Кэп тоже устроился на бортике повозки, засунул голову под крыло и тоже задремал. А вот Шоусси остался со мной у костра. Вдвоём мы споро приготовили себе ложе, забрали из повозки попоны и устроились вместе, предварительно положив в костёр толстую валежину – чтобы прогорала всю ночь.

Шоусси притулился ко мне, уткнулся лбом в плечо и засопел. Уснул он мгновенно. А я ещё какое-то время смотрел на яркие незнакомые звёзды, прежде чем провалился в сон, как в омут.

А вот пробуждение было неприятным. Не знаю, сколько прошло времени, но Шоусси явно приснился кошмар. Меня разбудили его вскрики, он метался, отбиваясь от кого-то невидимого, а потом обмяк, и из-под закрытых век его потекли слёзы. Смотреть на это было жутковато, и я начал торопливо расталкивать его:

- Шоусси! Шоусси! Проснись! Проснись, пожалуйста! Это я, Мирон!

Но он не просыпался. Я торопливо обнял его и начал гладить по голове, умоляя проснуться, но Шоусси продолжал плакать – жутко и беззвучно. А мне так хотелось помочь ему… облегчить страдания… Я закрыл глаза и прижал его к себе, обратившись мысленно:

«Шоусси… Я с тобой… Я хочу помочь тебе, Шоусси…»

И тут… я и сам не понял, что произошло. Передо мной мелькнула зеленоватая вспышка… и я оказался в каком-то подземелье, которое вполне соответствовало описанию «гнусная, склизкая и вонючая дыра». Я оказался в каменном коридоре без окон с покрытыми зеленоватой плесенью стенами, где-то капала вода и противно пахло. Кровью, испражнениями, мочой, жжёной плотью… Меня чуть не стошнило, но я сдержался. Когда-то случалось обонять вещи и похуже…

Коридор был слабо освещён чадящими факелами, воткнутыми через равные промежутки в почерневшие металлические держатели. Мне показалось, что под ногами пробежало что-то некрупное…и юркое, что-то вроде крысы, и я выругался про себя. Терпеть не могу крыс. Не до истерики, конечно, но всё равно. Мне они неприятны. Это куда же меня занесло? В воспоминание Шоусси? Отвратительное, надо сказать, местечко. Неужели это те самые подвалы Нойотов, в которых они творят добро и причиняют справедливость, борясь с местными колдунами? Но тогда… Тогда нужно найти Шоусси как можно быстрее. Неизвестно, как он воспримет этот вернувшийся кошмар.

- Шоусси! – позвал я. – Шоусси! Где ты? Это я, Мирон! Я хочу помочь тебе!

Ответом мне был слабый стон, который донёсся словно бы издалека. Я торопливо пошёл вперёд, коридор казался мне бесконечным, по обеим сторонам попадались двери с маленькими зарешеченными окошечками в них, я пытался в них заглянуть, но не видел ничего, кроме серого марева. А когда я пробовал открыть двери – они не поддавались.

- Шоусси! – вновь крикнул я. – Шоусси, где ты? Держись, я иду!

Ответом мне был новый стон. На этот раз он прозвучал ближе, и я обрадовался. Шоусси близко. Я найду его. Непременно найду!

Коридор поменялся. Стал шире, выглядел уже не таким заброшенным, факелы уже не чадили, исчезла плесень, стало чище под ногами. И в конце коридора я заметил приоткрытую дверь… Неужели Шоусси там? Я ускорил шаг, но проклятая дверь словно отодвигалась от меня. Тогда я побежал и, к своей радости, понял, что наконец-то приближаюсь к цели.

Достигнув двери, я ухватился за массивную бронзовую ручку, так, словно боялся, что меня отбросит назад. А потом заглянул внутрь… и на долю секунды замер в полном ступоре.

Этот ступор продолжался не больше минуты, но то, что я увидел, врезалось мне в память навсегда. На каком-то странном приспособлении лицом вниз был растянут обнажённый Шоусси. Спину его покрывали свежие кровавые полосы от кнута. Этот кнут, видимо, отброшенный за ненадобностью, валялся рядом. А Нойоты… Да, они там были. Двое здоровых почти обнажённых мужчин, с лицами, мало обременёнными печатью интеллекта. Этакая мелкая сошка для грязных делишек. Один из них с резкими шлепками входил в Шоусси сзади, второй брал его спереди. Я даже успел разглядеть что-то вроде маски, случалось такое видеть в прошлой жизни…. в фильмах немецкого производства… Так вот, эта «маска» была надета на лицо Шоусси, чтобы он не мог препятствовать этому проникновению.

Третий Нойот, сидевший у жаровни с тлеющими углями, наблюдал за этой сценой со скучающим видом. Вот этот выглядел до жути благообразно – тонкое, даже породистое, умное лицо, холодный серьёзный взгляд… Он спокойно наблюдал, как при нём ломают человека, и с хладнокровием рептилии прикидывал, сколько ещё Шоусси сможет выдержать. И если двое насильников были мне противны до отвращения, то третий… третий был омерзителен. Очистить мир от подобной мрази не преступление. Благодеяние.

Между тем один из насильников, тот, что толкался в рот Шоусси, издал низкий гортанный стон и сыто отвалился от измученного парня. По маске потекла сперма, а насильник, преспокойно вытерев своё хозяйство валявшейся рядом тряпицей, подтянул кожаные штаны и спросил третьего:

- Прикажете позвать ещё кого-то, кирие Бентайр? А то мы притомились малость…

Третий прищурился, отпил глоток из бокала с рубиновой жидкостью, который сжимал в руке, внимательно взглянул на Шоусси, чьё тело продолжало содрогаться от толчков второго, и спокойным, прямо-таки академическим тоном сказал:

- Позови ещё двоих из казарм… Нет, лучше троих. Мы и так слишком долго с ним возимся, а сегодня, думаю, удастся его дожать. Он и так на грани. Но выносливый, гадёныш, ничего не скажешь…

Спрашивающий слегка поклонился и направился к двери, гнусно ухмыльнувшись. К этому времени мне было уже плевать – воспоминание это или не воспоминание. Я рывком распахнул дверь, влетел в каморку, и с ладоней моих сорвалось несколько огненных шаров. Один ударил в грудь первого насильника, второй - ниже… Ну, да, именно туда. Комната мгновенно наполнилась отвратительным запахом горелого мяса и палёной кожи, второй насильник сориентировался не сразу, и третий огненный шар влетел ему прямо в открытый от удивления рот. Вопль, который успел издать насильник, моментально захлебнулся…

Третий оказался быстрее, в меня полетели два странной формы кинжала с изогнутыми, словно «пламенеющими» клинками, но я их расплавил ещё на подлёте, сформировав вместо шаров огненную плеть. Эта плеть обвилась вокруг шеи третьего, и я с наслаждением дёрнул, выжигая горло. На пол третий рухнул уже окончательно и безоговорочно мёртвым, как и первые двое.

А я бросился к Шоусси, разрезал какой-то железкой ремни, сорвал с него маску и обнял. В глазах парня, до этого бессмысленных от боли и отчаяния, промелькнуло узнавание.

- Мирон… - прошептал он. – Мирон… Это ты… ты меня спас…

- Пора просыпаться, Шоусси, - прошептал я, подхватывая его на руки. – Я сжёг эти твои кошмары, сожгу и другие…

После этих слов я вновь оказался у костра. Шоусси, уткнувшийся мне в плечо, беззвучно рыдал.

- Шоусси, - прошептал я, - Шоусси…

Тот поднял голову, и я увидел открытые, полные боли глаза.

- Я вспомнил, - прошептал он. – Это я вспомнил… Нойоты… Они сначала заставляли меня сражаться… А потом стали мучить… Их было много… много тех, кто проделывал со мной такое. Такая грязь… Я грязный… Как ты можешь касаться меня… Ты же видел, что со мной творили…