Наверное, в этот момент, момент истины, момент прозрения, мы смотрели друг на друга с одинаковым ужасом и неверием, наши губы шептали в унисон:

— Только не ты!

Омега первым пришел в себя. Собравшись с силами, он со всей дури шарахнул по мне весьма неприятным развоплощающим, но магия не подчинилась ему. Блондин с удивлением смотрел на свою руку, не в силах поверить, что всегда послушная ему сила подвела.

— Ты не можешь меня убить. Сам понимаешь. Теперь, когда знаешь, — нет, — почти сочувствующе произнес я, омега бешено затряс головой, сжал бледные губы, в меня одно за другим полетели все известные ему заклятья и даже парочка совсем не светлых проклятий.

Магия обтекала тело, не причиняя и малейшего вреда, но парень не успокоился, пока не истощился настолько, что просто лишился сознания. В конце этой отчаянной атаки «почти сочувствие» переросло в щемящую нежность. Надо же, какой сильный духом молодой человек! Совсем не просто бунтовать против своей природы и пытаться убить самое дорогое на свете существо — пару. А мой омежка смог. Из принципа.

Бережно подхватил хрупкое тело, не позволив ему удариться об пол. Омега был очень легким, я с беспокойством подумал, что надо будет его откормить. А пока пора сваливать из этого дурдома домой. Попрошу у дяди распечатать силу — хватит, наигрался! И наведу здесь порядок. Но сейчас самое главное — мой омега.

Погрузив хрипло дышащего омегу в магический сон, перенесся домой.

— Уже? — вздернул бровь брательник.

— Вот! — информативно поведал я, качнув безвольное тело.

— Это еще че? Ты зачем труп-то притащил?

— Дурак, да? Это он. Гадинка моя. Пара.

— По-вез-ло! — раздельно сообщил брат. — Тощий и страшненький.

— Сам такой! — обиделся я за своего омегу, хотя еще недавно сам так думал. — Просто кушать надо и спать побольше.

Я с умилением уставился на точеный тонкий носик, резные скулы, прекрасные длинные ресницы, алебастрово-белую кожу, забавно топорщащиеся волосы, делающие его похожим на милого ежика. Тонкие губы прихотливо изгибались, будя во мне желание прикоснуться и ощутить на себе их вкус, короткие бриджи открывали остренькие колени, я одобрительно проследил контур стройной ножки, оценил изящные тонкие щиколотки и высокий подъем, пальчики оканчивались розовыми ноготками, ровненькими, красивыми…

В себя пришел от хорошей затрещины, недоуменно поморгав уставился на брата:

— Не залипай! — сердито выговорил мне Инди. — Я смотрю, тебе не до игр стало! Что будешь дальше делать?

— Да есть пара идей…

***2***

Очнувшись, еще даже не раскрывая глаз, учуял запах, пропитывающий все вокруг. Его запах. Моего долгожданного альфы. Мне так хотелось, чтобы он поскорее появился, помог мне, подставил свое плечо, ведь я уже устал бороться. У меня рано начались течки — в четырнадцать, а когда стукнуло шестнадцать впервые появился он — темный колдун невиданной мощи. От его волшебства несло затхлостью и тленом, как от чернокнижников, он умел манипулировать силой, как никто, и пытался поработить наш мир.

Я содрогался при мысли, что это создание установит контроль над местами силы.

Днями и ночами просиживал над картами, прорицая его следующий ход, засыпал в затхлых библиотеках, отыскивая среди трудов ученых мужей хоть какую-то информацию о том, кто это и как заставить его уйти. Несколько раз удавалось умертвить это существо, но оно воскресало вновь и вновь. Создав особый артефакт, я первым узнавал о появлении страшного создания в нашем мире. В кошмарах мне грезилось нежное пиликанье, извещающее о возвращении твари, я старался спать как можно меньше, проводя большую часть времени среди старинных манускриптов и мечтая найти способ закрыть доступ в наш мир…

Несколько секунд я лежал с закрытыми глазами, затем воспоминания о событиях, предшествующих потере сознания, накрыли удушливым ужасом.

Сколько я был без сознания? Для нашего мира наверняка уже все кончено. Даже если нет — я не смогу пойти против своего альфы. Что же делать? Самое кошмарное, что у меня течка и все, чего желает тело — плотские утехи, моему телу не важно, что альфа — враг, наплевать на то, что я несколько раз его убил и совершенно не волнуют чувства самого альфы, который, скорее всего, люто меня ненавидит.

Так уж устроен наш мир: его населяют альфы и омеги. Если омега находит свою пару, то до конца жизни будет ему верен, не сможет причинить вреда, захочет от него детей.

Альфа будет безудержно желать свою пару, станет оберегать потомство и никогда не расстанется со своим омегой.

Уверен, колдун с удовольствием трахнет меня и заставит выносить детей. Я не боюсь насилия — природа позаботилась об этом. Меня уже трясет от желания, хотя я еще даже не открыл глаза. Тяжелый запах обволакивает, лишает воли. Соитие неизбежно, мы оба этого хотим. И пусть во время совокупления меня будет выворачивать от отвращения, я не смогу противиться зову плоти. И он не сможет, даже если больше всего на свете будет желать убить меня.

Что будет после? Как я буду жить, сосуществовать с колдуном? Что он сделает с моими друзьями, теми, кто помогал в борьбе против него? Как мы сможем смотреть друг другу в глаза изо дня в день?

Ужасные вопросы, ответы на которые еще неприятнее: ничего хорошего. Замучает до смерти. Никак, но придется.

Раскрыв глаза, сразу наткнулся взглядом на массивную фигуру. Он сидел невероятно близко и что-то читал. Заметив шевеление, отложил чтение, встал, ни слова не говоря скинул с себя тяжелый бархатный халат. Хотел бы я отвести взгляд и не видеть мощных плеч, покрытую черным волосом грудь, вздыбленный толстый член, но я не мог заставить себя отвернуться, взор прикипел к телу, я жадно разглядывал фигуру намертво связанного со мной существа.

Кроме рогов на голове и нитевидных зрачков, в его облике не было ничего противного человеческому взору, даже наоборот: враг был отлично сложен, красив истинно альфьей грубоватостью.

Колдун постоял мгновение неподвижно, давая себя рассмотреть, откинул покрывало, которым я был укрыт, и улегся на меня абсолютно бесцеремонным образом.

От пронзительного взгляда темных неопределенного цвета глаз, пробирала дрожь. Я был растерян, не знал, как реагировать, меня раздирали противоречивые чувства: хотелось обнять тяжелое тело, призывно раздвинуть ноги, теснее прижаться пахом, спровоцировать на дальнейшие действия…

Хотелось закричать, выцарапать глаза, скинуть с себя поработителя…

Понимая, что первое — фактическое признание поражения, а второе — просто глупость, стиснул кулаки и замер в неподвижности.

Он начал с поцелуев. Они были нежны и осторожны. Я сжимал губы — надеялся, что если мы ограничимся простым соитием, без неуместной нежности, то это не сильно затронет струны моей души. Хотелось сжулить, тогда, может… каким-нибудь образом окажется, что все это ошибка… но разгорающееся нестерпимым жаром тело утверждало — ошибки нет. Этот альфа — именно тот, кто мне нужен. А его губы все продолжали гладить мои, плотно сжатые в нить. Он терся об меня носом, водил по коже щек сухими горячими губами. Через какое-то время я понял, что альфа не станет продолжать, пока не получит молчаливое согласие. Не станет, несмотря на то, что его твердый член уже давно прижимается к моему бедру, я чувствую его мокрую головку, мой собственный орган так же напряжен, а ноги подрагивают от желания разъехаться в разные стороны.