Ученики, собиравшиеся путешествовать на яхте «Мэри», были из разных отделений пансиона Ричмонда. Мы уже знаем, что возраст пассажиров яхты был от восьми до четырнадцати лет. И вот эти-то мальчики, включая еще юнгу Моко, были унесены бурей и брошены на волю случая.
Пора, однако, познакомить читателя с возрастом, характером, способностями и общественным положением каждого из юных путешественников, собиравшихся весело провести каникулы, но очутившихся в самом бедственном положении.
За исключением двух французов, братьев Бриан, и американца Гордона, все остальные пассажиры-школьники были англичане.
Двоюродные братья Донифан и Кросс принадлежали к богатым семействам из высшего оклендского общества. Им было лет по тринадцать с небольшим; оба числились в пятом отделении. Донифан был довольно красивый мальчик, он очень заботился о своей внешности. Способный, неглупый и прилежный, он учился главным образом для того, чтобы быть выше всех, чтобы первенствовать над товарищами. Он немного важничал и корчил из себя аристократа, за что товарищи в насмешку называли его «лорд Донифан».
Самолюбивый, властный Донифан часто вступал в столкновения с Брианом. Соперничество между ними началось давно и за последнее время усилилось, поскольку Бриан стал мало-помалу приобретать все большее влияние на товарищей в ущерб авторитету Донифана.
Что касается Кросса, то этот мальчик ничем особенным не отличался. Ученик он был посредственный. Главное, он был проникнут восторгом и обожанием к своему двоюродному брату, с которого брал пример решительно во всем и на все смотрел его глазами.
Бакстер, из того же отделения, – хладнокровный, рассудительный тринадцатилетний мальчик, очень прилежный ученик и необыкновенно способный к разным ручным работам. Его отец был купец средней руки.
Вебб и Вилькокс, двенадцати с половиной лет, принадлежали к четвертому отделению. Способностей оба они были средних, но своевольны, из-за чего часто ссорились с товарищами и были особенно требовательны к своим фагам. Отцы их были богаты и занимали важные должности в местном управлении.
Гарнет и Сервис, двенадцатилетние мальчуганы, числились в третьем отделении и были очень дружны между собой. Отец Гарнета – отставной капитан, а отец Сервиса – богатый колонист из Норт-Шора, городка неподалеку от Окленда. Оба жили в Норт-Шоре и были большими друзьями; таким образом, дружба отцов продолжалась в их детях.
Гарнет и Сервис были хорошие мальчики, но ленивые ученики. Гарнет очень любил играть на аккордеоне и занимался музыкой больше, чем уроками, а Сервис считался первым шалуном и весельчаком в школе; начитавшись «Робинзона Крузо», он бредил путешествиями и приключениями.
Два мальчика девяти лет – Дженкинс, сын председателя новозеландского ученого общества, и Айверсон, сын пастора при церкви Св. Павла, – были в числе лучших учеников пансиона. Один учился в третьем, а другой во втором отделении.
Остается упомянуть еще о двух мальчиках, Доле и Костаре. Эти были самые маленькие, лет по восемь, сыновья офицеров местных войск. Их родители жили в городке Учунге, в шести милях от Окленда. Об этих «малышах», как их называли, ничего нельзя сказать, кроме того, что Доль был страшный упрямец, а Костар – большой лакомка. Особенными успехами в своем первом отделении они не блистали, но гордились тем, что умеют читать и писать, – впрочем, для восьмилетнего возраста это не такая уж большая заслуга.
Итак, все юные пассажиры «Мэри», как видит читатель, принадлежали к весьма почтенным семействам, давно поселившимся в Новой Зеландии.
Мы только упомянули, но еще не сказали ни слова о трех остальных мальчиках, из которых двое были французы, а третий – американец.
Американцу Гордону было четырнадцать лет. В его фигуре и манерах уже проглядывала неуклюжесть «настоящего янки». Однако, несмотря на свою неловкость и неповоротливость, он бесспорно был самым основательным из всех своих товарищей. Не будучи таким блестящим юношей, как Донифан, он обладал верным взглядом на вещи и практической сметкой, которая обнаруживалась у него и в важных жизненных обстоятельствах, и в мелочах. Он был серьезным, спокойным и наблюдательным мальчиком. Гордон был аккуратен до мелочности; даже мысли размещались в его голове в таком же образцовом порядке, как книги и тетради на письменном столе. Товарищи любили и уважали его, несмотря на то, что он был американец, а они – по большей части – англичане.
Гордон был родом из Бостона; он рано лишился отца и матери и был взят на воспитание дядей, который раньше служил в Новой Зеландии американским консулом и, нажив себе там состояние, поселился на маорийских островах навсегда. Уже несколько лет дядя Гордона почти безвыездно жил в красивой вилле на горе возле селения Маунт-Сент-Джон.
Французы Бриан и Жак были детьми инженера, года три назад приехавшего на Северный остров руководить работами по осушению болот. Старшему было тринадцать лет. При больших способностях он не отличался трудолюбием и нередко оказывался последним учеником в пятом отделении. Но когда, бывало, он захочет, то сразу поднимается на первое место – к великой досаде Донифана, с которым он никак не мог ужиться. Мы это уже знаем на примере спора из-за ялика. Характер у Бриана был смелый, предприимчивый; как настоящий француз, он был очень жив, остроумен, находчив в спорах, но при всем том услужлив, добр и никогда не важничал, как Донифан.
Была у него еще одна благородная черта: он постоянно защищал слабых, выступая против сильных, злоупотреблявших своей властью. Будучи новичком, он отказался стать фагом. Из-за этого Бриану пришлось в свое время выдержать немало драк, но в конце концов он отстоял свою самостоятельность.
Товарищи его очень любили, и когда в сложившихся известным образом обстоятельствах возник вопрос о том, кому управлять яхтой «Мэри», большинство охотно согласилось повиноваться Бриану, хотя некоторые горячо восставали против его первенства. Но им пришлось все-таки уступить голосу благоразумия, поскольку из всех школьников один Бриан имел кое-какое понятие о корабле, о его ходе и снаряжении, так как он уже совершил одно плавание из Европы в Новую Зеландию.
Младший брат Бриана Жак ничем особенно не отличался, кроме того что был отчаянным шалуном, не хуже Сервиса. Вечно он придумывал какие-нибудь проказы и вечно попадал под наказание. Но со времени отплытия на «Мэри» его характер вдруг круто изменился. Мальчик стал гораздо тише, серьезнее, и никто не мог понять, с чем связана эта внезапная перемена.
Таковы были мальчики-пансионеры, выброшенные морем на какую-то неведомую землю в Тихом океане.
Каким же образом очутились они в том бедственном положении, в котором мы их застали?
А вот каким.
Во время предполагавшейся увеселительной поездки вдоль берегов Новой Зеландии яхтой собирался командовать сам ее хозяин, отец Гарнета, один из самых опытных и отважных яхтсменов австралийских морей. Много раз его «Мэри» появлялась и в Новой Голландии, и в Новой Каледонии, от Торресова пролива до южных оконечностей Тасмании. Видали ее и у Молуккских островов, и у Филиппинских, и в водах Целебеса, где нередко погибали даже крепкие большие корабли. Но яхте ничего не делалось – она была отлично построена, необыкновенно прочна и стойко выдерживала самые сильные бури.
Экипаж состоял из боцмана, шестерых матросов, повара и юнги – уже известного нам Моко, двенадцатилетнего негритенка, семейство которого несколько лет находилось в услужении у одного новозеландского колониста. Нельзя не упомянуть еще о прекрасной охотничьей собаке по кличке Фанн, принадлежавшей Гордону. Пес любил своего хозяина и не отходил от него ни на шаг.
Отплытие было назначено на 15 февраля. «Мэри» стояла у самого края Коммерческой пристани, довольно близко к выходу из гавани.
Юные пассажиры явились на яхту 14 числа вечером. Матросов на борту еще не было. Капитана Гарнета ожидали лишь к самому отплытию. Мальчиков встретили только боцман и юнга; остальные матросы сошли на берег – распить последнюю бутылочку виски. Когда пассажиры разместились по каютам и улеглись спать, боцман тоже счел возможным сойти на берег и присоединиться к товарищам в том трактире, где они собрались. Этот неосторожный поступок он усугубил еще тем, что засиделся в трактире до поздней ночи.
